режиссёром и о своём новом спектакле «Мышеловка»
Илья Славутский
Ольга Гоголадзе, Казань
Фотографии Ильи Славутского я увидела случайно, когда зашла в торговый центр в самом сердце Казани. Они как-то сразу зацепили своей неподдельной силой, глубиной и театральностью. И только прочитав имя автора той мини-выставки я сразу поняла, почему эти снимки словно открывают портал в мир пьес и сценических постановок. С самим Ильёй мы встретились в его фотостудии, где со стен, посмеиваясь, на нас глядели все персонажи «Мастера и Маргариты». Каждый снимок — как целая история, каждое лицо — как целая жизнь. В интервью KazanFirst ведущий актёр Качаловского театра рассказал, что общего у тренера с режиссёром и о своём новом спектакле «Мышеловка». Но начали мы беседу, конечно, с самого главного.
Про футбол
— Вы смотрите Чемпионат мира по футболу?
— Я не фанатичный болельщик, не специалист по футболу, но с интересом смотрю чемпионат. Потому что это область, очень похожая на то, чем я занимаюсь. Ведь футбол — это тоже коллективное действо, где есть партнёры, ансамбль и взаимопонимание, осознание общей задачи и идеи.
Я понял это, когда работал над календарём для хоккейного клуба «Ак Барс», где игроки и их тренер предстали в образе музыкантов оркестра. Они оказались невероятно артистичными и с успехом выполнили в кадре весьма профессиональные актерские задачи.
— Как вам выступление нашей сборной?
— Что касается наших футболистов — это позор. Я крайне раздосадован, что такие огромные деньги идут в пустоту. Есть колоссальные затраты — должен быть результат. Если тренер получает $7 млн, значит, либо пусть выберет тех, кто сможет побеждать, либо он не тренер. Ведь режиссёр, выбирая артистов для своего спектакля, обязан выбрать именно тех кто нужен для воплощения его замысла. Не бывает, что тренер хороший, а игроки плохие. Значит, не тренируй эту команду или выбери других футболистов. Прекрасный пример — сборная Коста-Рики. Тренер Пинто сделал блестящую команду. Я с упоением смотрел, как они боролись с матерыми профи, и считаю, что по художественной совокупности игры они победили. Какая была самоотдача, какая радость — это был акт творчества! Когда же выходит на поле сборная России — это стыдно. И не надо быть специалистом по футболу, чтобы видеть, как это бездарно, скучно и жалко.
Про телевидение
— Мы привыкли ругать сериалы, но на западе сейчас снимают шедевры: «Доктор Хаус» или «Игра Престолов», например. Почему наше телевидение даже не стремится к этому?
— Да, меня просто поразил «Шерлок» на ВВС. Потрясающий пример того, как бережно и педантично люди работали с материалом. Я очень хорошо знаю и люблю этот персонаж Конан Дойля, и удивлён, как точно они передали мельчайшие особенности персонажей. Очень достойная работа: и с юмором, и с иронией, и про своё — это же их, английский персонаж. Думаю, нашему телевидению мешает нежелание остановиться и сделать хороший продукт, а не «бабки рубить». Нельзя ляпать сериалы за несколько месяцев. Три серии «Шерлока» снимают два года. Не говоря уже о том, какие талантливые люди это делают.
— Разве у нас меньше талантов?
— Значит, меньше. Потому что талантливый человек знает, сколько времени требуется на качественную работу. Нельзя написать Джоконду за день. Думаю, у нас просто не те люди занимаются кинематографом, не те люди на экране. Действительно талантливые люди, видимо, скромно занимаются своим делом. Я убеждён, что в театрах России есть не менее сотни артистов, превосходящих ту обойму, которая кочует из фильма в фильм.
— Почему же они не снимаются?
— Не пролезли, не протолкнули, не повезло… Многое зависит от удачи. Кто-то десятилетиями ходит по кастингам, унижается в коридорах Мосфильма. Другие не хотят этого. Я вот не хочу бессмысленно терять время в Москве, когда здесь я получаю радость от своей работы.
— Над чем вы сейчас работаете?
— Спектакль называется «Мышеловка». Мы работаем над ним достаточно продолжительное время. Это пьеса Агаты Кристи — замечательная, умная, изящная, стильная. Она будет поставлена на Малой сцене. Потрясающие декорации создавал Александр Патраков, над костюмами работает Рустам Исхаков, а я выступаю в качестве режиссёра. Это захватывающая детективная история: пансион занесён снегом, люди заперты, как в мышеловке, в этом заснеженном плену, и один из них оказывается убийцей, а другой — намеченной им жертвой. Кто есть кто — неизвестно. Как всегда, в произведениях Агаты Кристи поднимаются глубинные человеческие мотивы. Затрагиваются проблемы совести и ответственности за свои поступки. Как только актёры выйдут из отпуска, репетиции войдут в решающую стадию. Премьера назначена на 18 сентября.
Про театр
— Какая она — нынешняя театральная молодёжь?
— Вы знаете, хорошая. Всякие попадаются, происходит некая ротация, как и в любом театре. Кто-то задерживается, находит своё место. Кто-то уходит. Важно, чтобы, человек очень хотел работать, понимать, учиться. Ведь диплом театрального вуза не делает его специалистом. Всё начинается, когда он приступает к работе. 
— Есть ли в Качаловском театре вечная проблема: все самые талантливые молодые артисты уезжают в Москву?
— Проблема, скорее, в том, что люди вообще уходят из профессии. Отчасти — в силу экономических причин. Но, главное, театр предполагает очень большую жертвенность, умение отказаться от всего и от себя, в том числе. Нужно уметь откинуть свои амбиции и посвятить всего себя любви к своему делу. Кто с этим не справляется, естественным образом уходит. И это идёт на пользу любому театру, потому что в нём остаются чистые и искренние люди, которые со всей своей силой служат любимому делу. В театре не может работать злой или равнодушный человек. Это не значит, что у нас все святые. Но по своей сути они добрые. Вообще, искусством может заниматься только добрый человек.
— Гений и злодейство — несовместимы?
— Да, эта прекрасная формула действительно работает. Человек может быть разным по характеру: вредным, занудным, раздражительным, резким, но его человеческая база должна быть направлена на гуманизм, на то, чтобы нести свет. Я не видел ещё ни одного примера, когда злой человек был бы по настоящему хорошим артистом.
— А как вы относитесь к такому явлению, как «тотальный театр», когда спектакли ставят прямо на улицах, стихи читают во дворах, а симфонический оркестр играет на крыше?
— Так в этом нет ничего нового. Это давно известная практика, которая существует тысячу лет. Театр родился на улице! Если сделано талантливо, это только порадует зрителей, но никак не обесценит искусство. Умный и глубокий зритель всегда отличит пиар-проект от настоящего произведения.
Про фотографию
— Вы по образованию режиссёр, а фотографии тоже где-то учились?
— Формально — нет, но я с детства увлекался фотографией, рисованием, лепкой. Плюс к этому, всю жизнь работаю в театре и понимаю, что такое композиция, свет, работа с актёром. А это самое сложное в кадре, особенно в постановочной фотографии. То, что я снимаю — это как маленькое кино, артист должен жить на картинке.
— Я недавно читала, что для успешной карьеры модели самое важное — это симметричное лицо. Вы с этим согласны?
— Нет, я не подхожу так к фотоискусству. Я вообще не люблю симметрию. Мне нравятся необычные внешние данные, какие-то смешные лица, но чтобы они были с умом и сердцем. Есть фотографы, которые высчитывают пиксели. Для меня это скучно! В этом мой здоровый дилетантизм. Ведь, если всё просчитать, это ограничит тебя в прорыве, в котором может быть ошибка, а где ошибка — случается чудо. Вот моя доктрина.
— Вам легче фотографировать женщин или мужчин?
— Мужчин. Я их знаю и понимаю. Мужчина — исследователь, дитя, он наивнее от природы. А женщина — всегда загадка, она, как будто, больше знает об этом мире. Когда с ней работаешь, надо всегда раскрыть какую-то тайну. Женщина очень непредсказуема. Я, конечно, говорю про лучших представительниц, умных и глубоких. На таких женщин словно возложено что-то большее. У меня перед ними есть какой-то хороший страх.
— Может, потому что вас воспитывала мама-актриса, а не домохозяйка с половником в руках?
— Нет, дело не в профессии. Домохозяйка тоже может быть загадочной, она может так борщ готовить, что это выходит на уровень космоса. Вообще, женщина должна быть доброй, это самое главное. Злая женщина — это страшно.
— Что для вас репортажная съёмка?
— Чаще всего — это кадры, которые я делаю в поездках, и больше для развлечения. Это прекрасный жанр, но с одним условием: в репортажной фотографии должны быть философия, история и сюжет. Когда фотограф выступает не просто соглядатаем и немым фиксатором, а выворачивает всё так, что это становится его взглядом на мир. Тогда это здорово.
— Как вы относитесь к Instagram?
— Отлично, хорошая штука! Хотя, для меня остаётся загадкой, почему люди фотографируют еду. Правда, есть ряд фотографов, которые делают из этого очень хорошие композиции. Что тоже не ново! Например, у Ирвинга Пенна есть ряд потрясающих работ с продуктами. Понятно, что всякие девочки, которые всё время фотографируют себя в зеркале, выглядят нелепо. Но тут уж надо просто выбирать, что смотреть.
Comment section