«Терроризм и борьба с терроризмом — это не самодостаточные вещи, это инструменты борьбы с экономическим имиджем»

Эксперты KazanFirst рассуждают о прошедшей контртеррористической операции в Чистополе
Эксперты KazanFirst рассуждают о прошедшей контртеррористической операции в
Чистополе

Громкие события 1 мая в Чистополе заставили рассуждать о феномене  маленького города, который вдруг стал очень заметным на территории Татарстана. За последние три года наметилась такая тенденция, что выходцы из Чистополя попадают в поле зрения спецслужб и фигурируют в террористических событиях. С чем это может быть связано? По мнению опрошенных KazanFirst экспертов, открытость границ и фактор глобализации приносят республике не только позитивные изменения, но и формируют радикальное подпольное движение. Эксперты затрудняются говорить об идеологических мотивах уничтоженных террористов, но считают, что терроризм становится инструментом борьбы с экономическим имиджем Татарстана

Ситуацию в Татарстане нельзя назвать из ряда вон выходящей, уверен ректор Российского исламского университета Рафик Мухаметшин.

После покушения на муфтия Татарстана Ильдуса Файзова и убийства Валиуллы Якупова начали говорить, что в Татарстане есть радикально настроенные силы, продолжает Мухаметшин: «Это было откровением для многих». По его словам, до этих событий было принято считать, что в Татарстане нет людей, способных на теракт и убийства.

«Терроризм и борьба с терроризмом - это не самодостаточные вещи, это инструменты борьбы с экономическим имиджем» Рафик Мухаметшин

— За последние три года наметилась такая тенденция, что выходцы из Чистополя попадают в поле зрения спецслужб и фигурируют в террористических событиях.

— Я не думаю, что здесь имеет почву какая-либо региональная привязка. Да, многие задержанные и уничтоженные боевики были из Чистополя, но подготовку они прошли в других местах. То, что они стали радикалами — это не заслуга Татарстана, это влияние извне. Это некий элемент глобализации. Может быть, они бывали на Кавказе, в Афганистане, в Вазиристане. Возможно, кто-либо приехал в Чистополь, подтянул других, вот так группка и сформировалась.

— Мы можем как-либо определить их идеологическую принадлежность?

— Это просто люди, которые совершают преступные деяния, вот и всё. Но я не рискну сказать, что в Татарстане сформировалось идеологическое и окончательно оформленное подполье. Возможно, это в какой-то степени связано с салафитами и их идеологией. Но в целом мне сложно определить их идеологическую мотивацию.

— Многие радикально настроенные преступники у нас в Татарстане выбирают в качестве цели промышленные объекты: газопроводы и нефтепроводы; нападению подвергся «Нижнекамскнефтехим». Быть может они как-либо бизнес-ангажированны и действует за чьи-либо экономические интересы?

— Я не думаю, что здесь есть какие-либо экономические интересы. Террористы всегда выбирают более значимые объекты. Поэтому в нефтяных районах они и взрывают различные промышленно важные объекты.

«Терроризм и борьба с терроризмом - это не самодостаточные вещи, это инструменты борьбы с экономическим имиджем»


— Ведется ли работа по подготовке специалистов для борьбы с идеологическим влиянием представителей радикального течения в исламе?

— В тюрьмах и колониях нужно работать. Люди проходят через них, а выходят оттуда уже мусульманами, но преступная сущность у них никуда не исчезла. Для работы с такими людьми в силовых структурах готовятся кадры.

— Как на ваш взгляд СМИ освещают события, связанные с работой спецслужб с представителями радикальных течений в исламе?

В Татарстане СМИ работают. Можно встречать разные точки зрения. Например, когда описывались поджоги церквей. СМИ сегодня отражают практически весь спектр взглядов. Правда, иногда может быть перебор. События, которые связаны с распространением и борьбой с радикальными течениями ислама бывают очень тонкими. Здесь необходима серьёзная экспертная оценка. Но я понимаю, что журналистам необходимы сенсации. В целом, ситуация в Татарстане на общероссийском уровне.  

— Что ждать Татарстану в будущем: успокоение, акты возмездия или ещё более слаженную работу спецслужб?

— После нападения на Файзова спецслужбы работают более слаженно — это явно. Но успокоения здесь однозначно не будет. Месяца три-четыре назад президент Татарстана [Рустам Минниханов] говорил, что религиозная ситуации лучше не стала. Татарстан довольно развитый регион, поэтому здесь выращивать террористов тяжело. Но границы, тем не менее, открыты.

«Терроризм и борьба с терроризмом - это не самодостаточные вещи, это инструменты борьбы с экономическим имиджем»Руслан Айсин

«У меня очень много вызывает вопросов сама спецоперация», — говорит экс-председатель всемирного форума татарской молодежи, политолог Руслан Айсин.

«После покушения на Файзова и убийства Якупова я и другие эксперты в один голос утверждали, что никого не поймают, а просто ликвидируют», — рассуждает он.

— Мы ничего не узнаем, и не будет судебного разбирательства, не будет следствия. Всё, что говорят о ваххабитском подполье, нужно делить на три, а пропаганду нужно отделять от фактов. Радикалы могут быть на Кавказе, но сами татары — народ не воинственный. Во-вторых, в Татарстане нет социально-экономических и общественно-политических условий. В-третьих, географическая местность не позволяет вести вооруженную борьбу.

— За последние три года наметилась такая тенденция, что выходцы из Чистополя попадают в поле зрения спецслужб и фигурируют в террористических событиях. С чем это может быть связано?

— Каких-либо предпосылок, которые бы возникли в Чистополе, в городе русском, с укоренившейся русской православной культурой — особо нет. Я скептически отношусь к возможности возникновения там религиозного подполья. Чистополь — город маленький, у них там всё на виду.

— Как мы можем определить идеологическую приверженность людей, которые у нас устраивают теракты, поджоги церквей и обстрелы промышленных предприятий? 

— В исламе есть три активные группы. Это партия Хизбут-Тахрир аль-Ислами, но в их программных документах обозначено, что они берут власть мирным путём, парламентским большинством. Они считают, что халифат должен строиться мирным путём. Вторая группа – это обобщённо салафитско-ваххабитская, которая исповедует идеологию Саудовской Аравии. Они говорят, что в исламе за много веков накопилось много нововведений, что нужно возвращаться к заветам пророка. Третья группа — мусульмане-традиционалисты. Но у нас почему-то их всех объединяют в одну группу. Есть ещё такфиристы, которые всем мусульманам выносят такфиры (обвинение в неверии – Прим.) Сложно определить, к кому относились люди, которые совершали покушение на муфтия. Чисто внешне их не определишь. Мировоззренчески они конечно близки к трём этим группам, хотя окончательно их тяжело определить.

— Что, на ваш взгляд, делается в Татарстане по борьбе с террористами?

— Опыт борьбы с терроризмом в Татарстане очень большой.  У нас есть центр «Э», есть ФСБ с самым большим количеством сотрудников среди российских регионов. У нас идеологический регион, поэтому у нас есть сотрудники, которые занимаются идеологическими вопросами в сфере национализма и радикальных религиозных течений. Они конечно борются, но общество не знает, как они борются. Мы получаем только то, что имеем на выходе, поэтому тяжело оценивать их работу и всё, что делается в этом направлении.

«Мы не знаем, кто такой Раис Мингалеев и правда ли то, что он причастен к покушению на муфтия»,  — говорит известный журналист Максим Шевченко. Наверняка он мог иметь какой-то отношение к радикальным группам, но вот убивал ли он — вопрос открытый, продолжает собеседник KazanFirst.

«Терроризм и борьба с терроризмом - это не самодостаточные вещи, это инструменты борьбы с экономическим имиджем»Максим Шевченко

— Нам почему-то всегда представляют мёртвых. Нам показывают какие-то обгоревшие трупы, и говорят, что эти люди сделали то-то и то-то. У нас в России очень редко представляют живых людей, доказательную базу, которая была бы убедительной. Может быть эти люди преступники, даже наверняка преступники, ведь они сопротивлялись при задержании. Но в целом доказательная база по громким преступлениям до общества мало доходит. Очевидно, что у силовых структур есть задача закрыть «косяки», поэтому им и выгодно закрывать «косяки» на трупах. Если человек отстреливался от полиции, то на него и можно всё закрыть. Неужели нельзя было разработать спецоперацию, когда этот человек перемещался и взять его живым?

— После покушения на Файзова появилось видео с «амиром Татарстана» Раисом Мингалеевым. Затем появилось видео якобы с его похорон, а затем он был застрелен при спецоперации. Как можно объяснить это?

— Это обычные дагестанские нормы. Того же [Ибрагима] Гаджидадева раз пять убивали. А сколько раз убивали [Шамиля] Басаева или Доку Умарова — мы со счёту сбились. В принципе, Татарстан — спокойный и стабильный регион, где при желании можно выявить всё подполье и взять всех живыми, если оно есть. Однако такие операции с пальбой, с взрывами сами становятся источником нестабильности. Это всё подрывает инвестиционный климат в вашей республике. Надо понимать, что в современном мире терроризм и борьба с терроризмом — это не самодостаточные вещи, а это инструменты борьбы с экономическим имиджем и экономическими приоритетами. Безусловно, есть радикалы, люди, склонные к насилию, но при наличии самой большой армии спецслужб в мире проводить боевые операции с пальбой и взрывами и привлечением спецназа — не совсем верно. Можно было б действовать профессиональнее, брать живьем.

«Терроризм и борьба с терроризмом - это не самодостаточные вещи, это инструменты борьбы с экономическим имиджем»

—Что можно ожидать в будущем в Татарстане? Окончательный уход радикалов? Их активизацию? Усиление работы спецслужб?

— Религиозные радикалы в любом случае продолжат оставаться в подполье. Но их не так много. Мне кажется, что из большой массы мусульманской татарской интеллигенции и татарской молодёжи сознательно делают радикалов. За ними следят, у них возникают проблемы с работой, учёбой, проблемы также появляются у их семей. Просто спецлужбы с мусульманами редко встречаются. Сказали бы им, чтоб они носили свои бороды, одевали, как хотели, своих жён, но при условии, что они публично сделают заявление, что будут противодействовать терроризму, не будут поддерживать радикалов. Но, к сожалению, машина действует не так. Спецслужбам нужна отчётность, им не нужно, чтобы было пять террористов. Спецслужбам нужно, чтобы террористы были всегда и перманентно: 50, 500 террористов, которых ловят. Спецслужбы же получают бюджет на борьбу постоянно. В нормальном обществе мусульманская среда сама может маргинализировать, выталкивать их из себя. А тогда зачем спецслужбы в таком количестве? В России на такое количество сотрудников спецслужб нет столько террористов. Значит их нужно создавать. Мусульманская среда — идеальная для спецслужб, в которой можно создавать террористов. А реальные террористы как взрывали, так и будут взрывать.Они знают спецслужбы, знают, как от них уйти.Они о себе никак не заявляют, ни с кем никакой джихад в социальных сетях не обсуждают, они просто выполняют свои страшные дела. Спецслужбы их не видят. Победить терроризм можно только сочетав три фактора: лояльность исламского мира России, эффективная деятельность спецслужб (брать преступников живыми), оперативная ликвидация реальных террористических баз и сетей.

Ильнур Ярхамов

 

Comment section

Добавить комментарий

Войти: