Как швейцарский режиссёр поставил спектакль на заднем дворе «Угла»

Ольга Гоголадзе — Казань 

Как вы поведёте себя, если встретите незнакомца в тёмном переулке? Ускорите шаг и пройдёте мимо? Или же вступите с ним в диалог, рискуя потерять душу?

На этот вопрос попытался дать ответ Бернар-Мари Кальтес в своей пьесе «В одиночестве хлопковых полей». Режиссёр из Швейцарии Карим Бел Касим представил казанцам эскиз спектакля по этому произведению в рамках театральной лаборатории «Город АРТ подготовка».

— Не уверен, что все зрители поймут эту постановку. Я сам читал текст раз 50, но каждый раз узнавал для себя что-то новое. Но именно поэтому я взял именно эту пьесу, — признался Карим Бел Касим.

Полагать, что творение швейцарца будет заурядным, могли только самые наивные. Режиссёр славится своим неприятием рамок и форматов, а также умением адаптировать любой текст под своё, особое видение. Те, кто видел вживую или читал о его творчестве, пришли на показ с отчётливым предвкушением чего-то необычного.

Первый сюрприз ждал зрителей буквально на пороге, потому что показ перенесли из тёплого и уютного «Угла» на задний двор резиденции.
Пожарные лестницы, строительный мусор, двор-колодец и закатное небо над головой — декораций аутентичнее для этой пьесы и не придумаешь. Даже припаркованные тут и там невзрачные машины поначалу казались «необходимым злом» — не просить же людей переставить их, потому что артисты задумали здесь театральное действо. 

Однако, вскоре стало понятно, что они служат одновременно и гримёрками, где актёры дожидались своей очереди, и кабинкой суфлёров. Ведь герои непрерывно вели свой диалог на протяжении почти двух часов. Сложнейший философский текст — всего шесть дней на подготовку. Как можно выучить толстую кипу слов меньше, чем за неделю? На помощь пришёл уникальный гаджет-формат. Многие ведь сдавали экзамены с наушником, приклеенным к уху пластырем телесного цвета.

Так вот, актёры подобным образом играли свои роли. За этот «экзамен» все получили «отлично»: поверить, что текст им диктуют помощники, сидящие в притаившихся на задворках авто, было просто невозможно.
Ещё одним необычным решением стало количество актёров, задействованных в эскизе. В оригинальной пьесе диалог ведут двое, но в казанском переулке людей оказалось значительно больше. Текст словно требовал этого, потому что на протяжении словесной битвы каждый из героев менялся по нескольку раз, поворачиваясь к зрителям разными ипостасями.

Это очень наглядная иллюстрация того, как в любом из нас одновременно живут несколько личностей: грешник и праведник, победитель и трус, красавица и чудовище. И каждый из них проявляется в зависимости от того, в какой ситуации мы оказываемся. Чем интереснее собеседник, тем больше граней нам приходится задействовать в общении с ним.

 Вот и в спектакле «Красная Шапочка», вступив в диалог с «Серым Волком», в попытке защитить себя вдруг становится двухметровым бугаем, способным ударить противника камнем по голове. «Волк», понимая, что силой его не одолеть, играет на пороках дяденьки, становясь развязной проституткой.

Как противостоять соблазну, если «Ночная бабочка» сулит всё, о чём можно мечтать, и даже больше? Только обратиться к «Тургеневской девушке», что отвечает за нравственные ориентиры в душе каждого из нас. Её может сломить один лишь Воланд, во власти которого целое полчище «Сирен». Они зовут, они манят, они обещают, что случившееся в тёмном переулке навсегда там и останется. Поддаться им или рвануть из последних сил, чтобы спастись?

Это словесный пинг-понг, в который играют мастра спорта международного класса. Борьба света и тьмы, человека и зверя, дельца и покупателя. Нескончаемый спор о том, как сложно сохранить себя и не сбиться с пути, если сталкиваешься с противником, заведомо сильнее тебя. Актёры выложились полностью, заставляя забыть и про холодный ветер, и про начавшийся дождь. А режиссёр показал, что из любого текста можно сделать масштабную постановку, даже если автор предполагал камерный разговор двух случайных прохожих.

Интересно, что и мнений насчёт этого спектакля оказалось ничуть не меньше, чем героев на «сцене». Одни утверждали, что это текст, который перерос сам себя и, по закону постмодернизма, перерос пьесу автора. У других именно к словам и было больше всего претензий, поскольку два часа говорения без особых действий в пространстве воспринимаются довольно тяжело. Третьи откровенно скучали и мёрзли, теряя нить диалога и мечтая выпить горячего чаю с имбирём и лимоном. Четвёртые наслаждались атмосферой и причастностью к чему-то необычному, происходящему здесь и сейчас. Пятые понимали, насколько уникально это действо, ведь в таком виде его сыграли в первый и единственный раз. И не важно, понравилось или нет.