О том, как проголосуют в Татарстане на выборах президента России, зачем на самом деле приезжал к нам президент России Владимир Путин и станет ли Ренат Ибрагимов преемником Минниханова, рассказал в эксклюзивном интервью KazanFirst ответственный секретарь Экспертного совета по общественно-политическим вопросам заведующий кафедрой конфликтологии Института социально-философских наук и массовых коммуникаций, доктор политических наук Андрей Большаков.
Наша справка
Экспертный совет по общественно-политическим и этноконфессиональным вопросам при КФУ был создан в 2014 году и проводит постоянные исследования общественного мнения, которые обсуждаются не реже, чем два раза в год на расширенных заседаниях членов Совета, представителей СМИ, экспертов из других городов и научных организаций. Другие мероприятия Совета менее известны в публичном пространстве и посвящены вопросам методологии и методики социологических исследований, актуальным вопросам политической практики (круглые столы, экспертные сессии, семинары, конференции и прочее). Совет поднимает актуальную для жителей Татарстана проблематику общественно-политического, социально-экономического и духовно-культурного развития региона и страны в целом. Результаты социологических «срезов» направляются, в том числе, в органы власти для того, чтобы они учитывались при планировании социально-экономического развития.
— Андрей Георгиевич, в декабре прошлого года Совет озвучил очередное исследование о том, какие проблемы волнуют жителей Татарстана. «Языковой вопрос», который тогда активно муссировался в СМИ, в этом рейтинге оказался на 8-м месте, набрав только 7% голосов опрошенных. Как вы относитесь к такой критике?
— Да, нас ругали в некоторых СМИ, в Телеграм-каналах, дескать, члены Экспертного совета не любят татарский язык, поэтому и поставили его на 8-е место. Но ведь исследование, о котором идет речь, проводили не мы, а ВЦИОМ. Мы просто им предоставили площадку для выступления. Но они хорошо сделали. Обычно социологи дают подсказку — выбрать ответ на вопрос из списка. И многие ставят галочку на первом попавшемся ответе. А здесь никаких подсказок не было — люди сами рассказывали о своих проблемах, а социологи потом просто все обобщили. На первом месте оказались зарплаты, рабочие места, дороги и ЖКХ. А ведь это — ноябрь-декабрь — разгар «языкового кризиса». Но я считаю, что 7% — это много. Это часть наших сограждан. Значит, эту проблему власти должны решать. Причем люди считают, что проблемы языка и культуры должны решать местные власти. Преимущественно. Другое дело, что это не самая главная проблема рядового татарстанца. А в объективности результатов опроса ВЦИОМ в Татарстане сомневаться не приходится хотя бы потому, что его проводили люди, которые в результатах не заинтересованы. Какой регион, москвичам все равно: что Татарстан, что Бурятия, что Калининградская область. При всем уважении ко всем этим регионам. Они просто ставили вопросы и получили данные, которые во многом сходны с нашими. Ну, конечно, можно пофантазировать, что они со всеми договорились, что специально показали 7%, а не 70%. Но на самом же деле мы знаем, исходя из нашей повседневной ситуации, что люди все-таки ориентированы на экономические проблемы, на семейные, только потом говорят о политике.
— В итоге какой вывод можно сделать о главных пунктах повестки дня в Татарстане в прошлом году?
— Главный итог — это то, что общественное мнение как было консервативным, так оно и осталось, что называется, при своем. И если мы сравним конец 2016-го и 2017-го, то увидим, что позиции общественного мнения по многим параметрам остались на том же месте. Это замеры нашего Экспертного совета. Мы четыре раза за год опрашивали по полторы тысячи человек и получили такие результаты.
Почему важно знать, что общественное мнение по многим значимым параметрам не изменилось? Мы все прекрасно знаем, что это был год потрясений банковской системы республики и год отмены Договора. И, наконец, была очень неприятная ситуация с татарским языком. Мне, честно говоря, иногда казалось, что она может выйти через край и стать началом определенного конфликта, но, к счастью, как власти, так и сами граждане нашли пути разрешения этой проблемы.
Неприятно, что впервые за многие годы все эти этнические споры вышли на первый план. Люди в своей повседневной жизни это обсуждают не каждый день. Поэтому в целом общественное мнение эту ситуацию практически не заметило. Татарстанцы были озабочены бытовыми проблемами, связанными с повседневной жизнью. 56% опрошенных заявили, что денег хватает только на питание, товары повседневного пользования, на одежду и более крупные покупки приходится копить. Это значит, людям не прожить без кредитов. Вот что по-настоящему волновало татарстанцев.
— При этом социологи вашего Экспертного совета сделали вывод, что процент социального оптимизма среди жителей республики составил 52%. Под статьями в СМИ об этих результатах люди писали гневные комментарии, мол, все это, мягко говоря, неправда. Что вы можете ответить на эти обвинения?
— Наверное, оправдываться тут нет необходимости. Мы никогда не констатируем, что у людей нет проблем. Мы констатируем, что среднестатистическое общественное мнение в Татарстане достаточно стабильно и это показал даже 2017 год — год потрясений. А социологические исследования поставлены на научную основу. Мы свои данные сверяем со ВЦИОМ и фондом «Общественное мнение». К сожалению, практически приостановлена деятельность организации «Левада-центр». Кстати, против ее закрытия выступили ВЦИОМ и ФОМ, потому что среди социологов есть профессиональная солидарность. Эту деятельность ни в коем случае нельзя переводить в политическое русло. Прикладная социология и политические взгляды — вещи несовместимые.
Кроме того, власти любого уровня не заинтересованы в получении искаженной информации от социологов, потому что им нужно принимать решения, основанные на этой информации. И если бы мы увидели, что тот же фактор языка стоит на первом месте, то власти бы принимали первенствующее решение именно по языку. А так они вынуждены принимать решения по социальной сфере, по экономике, потому что именно эти проблемы на первом плане.
Что же касается упреков в необъективности, то это нормально. Есть разные группы населения, и каждая говорит только о том, что видит вокруг себя. А мы смотрим на статистические и социологические показатели, а не на то, что пишут комментаторы в СМИ. Да, рухнул Татфондбанк. Да, это создало проблему для малого и среднего бизнеса. Да, это стало проблемой и для ряда НКО, которые там имели счета. Для этих людей это большая проблема, я всех их понимаю и, безусловно, им сочувствую. Но нужно сознавать, что все те люди, которые держали вклады в этом банке, — никак не большая часть населения республики. Иначе бы мы обязательно это увидели в своих замерах. Нам бы сказали, что у людей совсем не осталось средств даже на продукты питания.
И второй момент. Есть ряд изданий, которые работают, к сожалению, против Татарстана. Есть ряд изданий, которые, как мне представляется, работают и против президента России, против нашей элиты и поддерживают западные точки зрения. В ту эпоху, которую мы называем мобилизационной кампанией, это неправомерно. Но это моя личная позиция, а люди имеют другие взгляды и позиции, и с этих позиций они атакуют, в том числе, социологические исследования.
Это касается и Телеграм-каналов. Такое ощущение, что на некоторых из них пишут что в голову взбредет. Я понимаю, что эти каналы — новая стадия развития СМИ и, наверное, за этим определенное будущее. Но нужно понимать и то, что если канал каждый день долбит определенного чиновника, дескать, он наворовал, он взяточник и так далее, то за эту информацию надо отвечать. Если ты называешь фамилию этого человека, то назови и свою. И озвучь, на чем основана эта точка зрения.
— Получается, общественный резонанс вокруг санкций по отношению к нашим олимпийцам и к россиянам, попавшим в «кремлевский доклад» Минфина США, — это тоже ненастоящая повестка дня? Ведь большинства россиян эти проблемы лично не коснулись.
— Конечно, санкции — это печально. Но мы на этот счет исследований не проводили, потому что это удел федеральных организаций. По понятным причинам нужно давать общероссийский срез. Цифры, показанные по Татарстану, ни к чему, я думаю, не приведут.
Но член нашего Экспертного совета из Москвы — господин Михайлов -настаивал на прямом экономическом бойкоте МОК. И тут я с ним совершенно согласен. Большинство подобных организаций живет в том числе и на российские деньги, и взносы России очень большие. Но если против нас ведут такую политику, теперь уже не объясняя допингом, а просто потому что «мы решили», на каком основании мы им должны платить? Другое дело, что уважаемый мной эксперт Александр Григорьевич Михайлов, давая такую точку зрения, доводит ее до логического конца и говорит, что надо бойкотировать Олимпиаду. Однако действия Кремля очень взвешенные, не предпринимается никаких резких шагов.
Мне представляется, что если мы сейчас бойкотируем Олимпиаду, это не только ухудшит еще больше наши отношения с западными государствами, но и просто убьет целую когорту «чистых» спортсменов, которых готовили к Олимпийским играм. Если сейчас этим людям объявить, что они не будут выступать, то они спросят уже у наших руководителей спорта и политиков, а почему те не смогли все организовать, чтобы невиновные спортсмены были от всего этого ограждены.
Если судить по результатам федеральных исследований, то три четверти опрошенных заявляют, что они следят за ситуацией с санкциями в отношении наших олимпийцев. Это значимая цифра. Я не думаю, что у нас столько людей смотрит Олимпиаду и следит за всем набором видов спорта, которые есть на Играх. Тем не менее идет такая массовая поддержка. То же самое и с различного рода санкциями в экономической и политической сфере. Здесь срабатывает вечный принцип российской ментальности. Если на нас давят, если есть какой-то внешний враг, мы объединяемся и действуем по своей собственной инициативе. Есть классическая фраза Александра III: «У России нет других союзников, кроме собственной армии и флота». То есть надо укрепляться, чтобы дать отпор. Этот момент и сейчас присутствует и целиком экстраполирован на политическую ситуацию, связанную с нынешней избирательной кампанией.
«Кремлевский доклад» Минфина США к выборам президента России — это тоже звенья одной цепи. Если посмотреть американский «санкционный закон», то там прямо расписано: доклад представляется в январе, санкции следуют в феврале, там есть март, там есть май, ноябрь 2018-го. Но то, что озвучат в ноябре, может быть продлено до 2021 года. И такая казуистика показывает, что нас не собираются выпускать из санкций, что они будут применяться и, я боюсь, это будет постоянной новостью дня. То есть мы постоянно станем обсуждать, кого опять добавили, и мы будем вынуждены как-то этому противостоять. Но как это ни парадоксально звучит, вся эта ситуация добавляет баллов на предстоящих выборах в пользу Путина. Вряд ли кто-то из среднестатистических россиян представляет себе, что после 18 марта отпор Трампу будет давать, ну, например, Борис Титов или Ксения Собчак. Все в этой роли представляют действующего президента. Поэтому получается, что США, вместо того чтобы навредить, просто добавили ему определенный процент голосов. Все, что делают наши противники, будет играть против них.
— Ваш прогноз относительно выборов президента России и явки? Каковы шансы у кандидатов?
— Только что я смотрел два исследования ВЦИОМ по рейтингу кандидатов в президенты РФ. На 15 января за Путина — 73,2%, на 26-28 января — 69,9%. Но думаю, что это не снижение общего рейтинга, а просто начало реальной кампании, и колебания в обе стороны еще будут — от 68 до 75%. Таков прогноз ВЦИОМ. Но что интересно для тех, кто не верит нашим данным, а смотрит на «оппозиционных социологов»? Социологическая служба Навального дает Путину 78%, то есть даже больше, чем те службы, которые сегодня находятся в структуре администрации президента России, – ВЦИОМ и фонд «Общественное мнение».
Пока рано, наверное, рассуждать о прогнозных итогах голосования. Мы пока имеем только двух партийных кандидатов. И еще шесть «беспартийных», которые сдали подписные листы. Думаю, у кого-то из этих «подписантов» обнаружат недобор подписей. Если пройдут «сито» все шестеро, это будет большой неожиданностью. По мнению экспертов, в бюллетене останется пять-семь кандидатов. Что касается личностей, которые сегодня в списках, то не все они равнозначные.
Сейчас уже люди, наверное, не следят за деятельностью Сергея Николаевича Бабурина. В свое время это была очень известная политическая фигура — один из соперников в Верховном совете РФ Руслана Хасбулатова. Но сегодня, я думаю, большинство молодых людей вообще не знает, кто такой Хасбулатов. Тем более никто не помнит, кто такой Бабурин, который так и не достиг политических вершин.
А по поводу политологического образования Ксении Собчак я где-то слышал высказывание, что это «худший выпускник МГИМО». Во всяком случае, мы ее как политика не знаем, а скорее знаем как представителя шоу-бизнеса. В качестве шоу-вумен она достигла определенных успехов, но в политике она мало кому интересна. Вот если это Жириновский, если это Явлинский — это хотя бы интересно определенному числу наших сограждан — их ядерному электорату. Если это Путин, то, наверное, это тоже многим интересно, потому что мы видим большие рейтинги.
Грудинин — перспективный кандидат, но сама коммунистическая идея и слово «коммунизм» импонируют не всем избирателям. Что касается Бориса Титова, то, насколько я могу судить, он неплохо выполняет свои функции как уполномоченный по правам предпринимателей. Тем более основная его деятельность связана с малым и средним бизнесом. Но как кандидат в президенты общественным мнением он пока не рассматривается никак.
Большинство людей не знает такого человека, кроме конечно тех, кто занимается предпринимательской деятельностью. Я не знаю, что должно случиться, чтобы общественное мнение или хотя бы значимый процент людей обратил внимание в его сторону. Наши коллеги из ВЦИОМ прогнозируют ему 0,3%. У Грудинина — 7,2%, у Жириновского — 5,9%. Явлинский балансирует на грани 0,7-1,3%. Интригу этой выборной кампании составляет вопрос, кто займет вторую и третью позиции. Но мне представляется, что никто из остальных кандидатов, кроме Грудинина и Жириновского, не выйдет за рамки 1-2%.
Я думаю, что явка будет больше общероссийской, которую сейчас прогнозируют на уровне 70-71%. У нас в республике явка — не менее 80%, а, скорее всего, и больше. Что касается голосования, то осторожный прогноз количества отданных голосов за Путина – это 80-90%. Голоса татарстанцев в пользу остальных кандидатов, по моему мнению, распределятся в соответствии с общероссийскими тенденциями – и Жириновский, и Грудинин получат свои не очень большие проценты, в том числе и в Татарстане. А такие экзотические кандидаты, как Ксения Собчак, заберут голоса небольшого числа своих агитаторов в республике, которые разве что сагитируют друг друга за нее голосовать.
— Но раз у нас и так чуть ли не все за Путина, почему же он так много времени и внимания уделил республике во время своего недавнего предвыборного турне по регионам? Как вы оцениваете этот визит на фоне негативных ситуаций, которые сложились в Татарстане, скажем прямо, по воле Кремля, — «языкового вопроса» и отмены Договора?
— Нас как рассматривали, так и рассматривают как один из позитивно развивающихся регионов-доноров. Многие расценили визит Путина в Татарстан как определенный визит вежливости. Вспомните жесткие заявления президента Татарстана Рустама Минниханова в адрес федерального центра на Гайдаровском форуме в Москве по поводу несправедливой финансовой политики по отношению к субъектам России. Его тогда, кстати, многие региональные лидеры поддержали, которые там присутствовали.
Этот посыл относится отчасти и к будущим выборам первого лица региона, которые тоже не за горами. Нам дали понять, что общероссийская элита ставит на то руководство республики, которое сейчас существует, и строит планы, основываясь на региональной повестке дня. Я думаю, что визит Путина в Татарстан после такого сложного для республики года — это очень хороший знак. И что таких сложностей в 2018 году регион испытывать не будет.
Ну и, конечно, не стоит сбрасывать со счетов, что приближаются выборы, а в Татарстане у действующего президента большой электоральный ресурс. Я думаю, это тоже всем понятно. И как один из кандидатов Путин играет на этот ресурс.
— Означает ли это, что Татарстану «позволят» остаться единственным регионом, где сохранится институт президентства? — Я думаю, что надо быть реалистом: исходя из событий 2017 года, решения вопросов Договора и языка — за федеральным центром. Президентство для Татарстана было такой определенной поблажкой, чтобы уж совсем все не рубить. К тому же на выборах в 2015 году татарстанцы голосовали все-таки за президента. И вдруг всенародное голосование на территории отдельно взятого региона отменят! Это был бы прецедент, который потряс бы уже основы федерального законодательства. Значит, надо какие-то новые выборы организовывать? Мне представляется, что в 2020 году, когда состоятся новые выборы первого должностного лица Татарстана, федеральный центр просто предложит поменять название этой должности.
Но, исходя из общественно-политической ситуации на начало года, Минниханов может еще раз претендовать на это кресло. Мне представляется, что при любом развитии ситуации федеральный центр не будет делать ставку на московского кандидата. Во-первых, чтобы в Татарстане не допускать дестабилизации. А, во-вторых, попробуйте назовите московскую фигуру, которая объединит всех жителей региона. Ну, хотя бы по степени известности для обывателя. Кто этот московский татарин? Разве что Ренат Ибрагимов. Но, я думаю, он вряд ли выставит свою кандидатуру. Он человек творческий и будет заниматься другими делами.
Comment section