«Для чиновников соцсети — один из факторов эффективности»

Присутствие в интернете и соцсетях в современном мире становится необходимым для представителей власти всех уровней. Именно цифровые коммуникации являются фактором роста эффективности слуг народа, которые таким путем могут выяснить потребности людей и узнать об их насущных проблемах. О важности цифровой жизни для чиновников в нынешних условиях KazanFirst рассказал замдиректора АНО «Диалог» бывший замдиректора кремлевского Института развития интернета Владимир Табак.

— По роду своей деятельности я общаюсь с политологами и социологами. Они практически в один голос говорят о том, что сейчас нарушена коммуникация между властью и людьми. Согласны ли вы с этим? И как это можно изменить?

— Говорить о том, что в России в целом связь между людьми и властью нарушена, неправильно. В России есть очень разные регионы, в которых разные ситуации с точки зрения коммуникации власти и населения. Например, в Татарстане эта коммуникация налажена, причем очень качественно. Есть регионы, в которых она нарушена. Поэтому такой однородной картины нет. Есть важная составляющая, заключающаяся в том, что руководство страны понимает, что коммуникацию надо налаживать везде. И в этом смысле правильный вектор — это вектор налаживания этой связи, в том числе, через цифровизацию, которая позволит в любом случае эту связь через какое-то время максимально качественно наладить.

— Как вы считаете, коронавирус и связанные с ним изменения и ограничения внесли какие-то долгосрочные изменения в сферу коммуникации властей с людьми? 

— Коронавирус в целом — это очень большое и сложное социальное явление. На самом деле отдаленные последствия не только для России, но и для мира пока непонятны — ни с медицинской точки зрения, ни с социальной. В любом случае мне кажется важным в рамках темы коронавируса то, что нам удалось пройти этот пиковый период без истерик, без чрезмерных волнений и с достаточно плавным выходом обратно в нормальную жизнь. То есть если мы сейчас посмотрим на настроение людей с точки зрения ощущения их безопасности, то это невозможно сравнить с тем ощущением, которое они испытывали, скажем, полтора месяца назад. И в этом смысле мне кажется, что ключевая коммуникация во время пандемии не была нарушена. 

— Все ограничения и меры по самоизоляции привели к тому, что начала развиваться онлайн-культура. Как вы считаете, в этом разрезе это окажет какое-то положительное влияние? Появятся ли новые контакты с властью таким образом? 

— На самом деле онлайн-культура, которая развивается в рамках пандемии, — это не просто вопрос взаимоотношений людей и власти. Это вопрос технологий и сервисов, доступных для людей. Из них уже вытекает вопрос общения с властью. Но, безусловно, такой период важен с точки зрения инновационного подхода к тому, чтобы развивать различные инструменты, сервисы, которые позволят любому человеку быстро получать те услуги, в которых он нуждается. Начиная от врачебной помощи и заканчивая любыми покупками или получением нужной информации. И на самом деле мы сейчас видели, что в рамках голосования по конституции два региона — Москва и Нижегородская область — голосовали онлайн. Безусловно, такие сервисы упрощают процесс коммуникации, даже и без пандемии. На самом деле я думаю, что все адекватные и прогрессивные чиновники в России понимают, что будущее за уменьшением дистанции, понятно, что и за счет правильного стиля общения, но также и технологий. 

— Многие чиновники в России вообще никакого отношения не имеют к соцсетям, не имеют аккаунтов и никак не светятся. В Татарстане немного другая ситуация. И вот тут вопрос: активность чиновников в соцсетях — это причина или следствие эффективности властей? 

— Активная работа чиновников в соцсетях в идеале — это работа, связанная с решением конкретных проблем. Позиционирование чиновника через соцсети — это такой быстрый инструмент улучшения имиджа. То есть соцсети — это площадка, на которой достаточно легко тем, кто, например, умеет делать популистские высказывания. Но, с другой стороны, огромное количество людей обращаются к чиновникам через соцсети с запросом на конкретные инфраструктурные решения. Поэтому на сегодня в соцсетях невозможно просто быть классным и нравиться всем за то, что ты весело шутишь или выкладываешь красивые фотографии. То есть в любом случае чиновник столкнется с огромным количеством запросов на решение конкретных проблем. И люди в этом смысле будут его оценивать по поступкам.

— Кстати, а для чиновника соцсети — это исключительно рабочий инструмент или он может там быть человеком? 

— Разумеется, может. Более того, у огромного количества людей сейчас запрос на то, чтобы увидеть именно человека. Поскольку Россия — одна из ведущих стран по количеству среднего времени, проведенного в соцсетях, то наши пользователи, жители прекрасно понимают, что есть работа и есть личное время. И во многом слоган 1996 года «Голосуй сердцем» продолжает быть актуальным для жителей. Поэтому зачастую они выбирают человека не просто потому, что он эффективный менеджер, а потому, что они хотят увидеть в нем какие-то важные человеческие качества, совпадающие с их ценностями. Поэтому, конечно, должен быть баланс.

— Если сравнивать с зарубежным опытом, нам есть на что ориентироваться в этом плане?

— Каких-то единых ориентиров нет. Яркие политические кейсы везде разные. Допустим, кампания Трампа была выстроена одним образом и через одни площадки. Кампания бразильского президента практически полностью была построена через YouTube. Нет каких-то универсальных законов или каких-то единых примеров, стандартов, по которым нужно работать. Это во-первых. А во-вторых, аудитория сейчас живет в эпоху, когда все очень активно изучают феномен новой искренности. Безусловно, есть определенные правила ведения соцсетей, которые включают в себя набор новых направлений, которые надо учитывать, работая в соцсетях, но органичность и искренность все равно считываются.

— А насколько присутствие в соцсетях важно для чиновников? 

— Я считаю, что сейчас, особенно для выборных чиновников, это один из ключевых факторов, поскольку у нас 90 млн человек регулярно пользуются интернетом и их количество продолжает расти. Что касается невыборных, я все равно считаю, что это важно, потому что это возможность донести свою повестку и на самом деле способ даже банально узнать настроение людей. Потому что если ты не зарегистрирован в соцсетях, то ты не можешь и других людей просматривать, читать их блоги, смотреть с ними видео и так далее. Мне кажется, это показатель для современного чиновника какой-то элементарной продвинутости. 

Это же абсолютно объективная оценка ситуации. То есть мы сейчас говорим не об оценке политической, а об оценке инфраструктурной. Люди же пишут о реальных проблемах, это позволяет гораздо лучше понимать, что происходит на земле. Это не отчеты, которые руководителю принесли подчиненные якобы с территорий. Это то, что он видит от реальных людей, которые там живут.

— Означает ли это, что различные государственные системы обратной связи вроде «Народного контроля» на этом поле полностью проиграли? 

— Нет, я так не думаю. Я считаю, что это просто разные позиции. Если мы берем соцсети, то да, люди туда пишут жалобы не всегда в надежде, что им ответят, это просто возможность высказать свое мнение и недовольство. А в такие системы люди пишут целенаправленно для решения проблемы. Я не считаю, что здесь есть выигравшие или поигравшие. Я считаю, что здесь как раз успех заключается в том, чтобы совокупно выработать схему, в которую будут включены все проекты.

— Вы упомянули об электронном голосовании, которое проходило в Москве и Нижегородской области. Я общался с Александром Малькевичем, который яро поддерживает эту форму волеизъявления. Он высказал мысль, что Татарстан готов к этой форме голосования, и предложил протестировать ее на муниципальном уровне, чтобы люди смогли принять решение, например, по вопросам благоустройства. Как вы оцениваете такую идею? 

— Мне кажется, что это прекрасная возможность, тем более что республика действительно является одним из ведущих регионов в стране с точки зрения развития IT-индустрии. Это было бы абсолютно логичным шагом.

— То есть это такой инструмент прямой демократии?

— Конечно. Это еще и удобный инструмент. То есть если у вас банально по разным причинам нет возможности проголосовать офлайн, но вы хотите это сделать, то это просто примитивно дает вам возможность поучаствовать в один клик. 

— Но, тем не менее, у некоторых моих собеседников есть серьезные сомнения в легитимности этого процесса, ведь непонятно, как его контролировать. Что делать с этим? 

— Вопрос легитимности — это вопрос полярности отношения к самой процедуре. То есть любой процесс можно признать нелегитимным, если на него изначально смотреть с исключительно критической точкой зрения. Также есть противники многодневного голосования и большое количество людей, которые в целом считают, что в России априори выборы проходят нечестно. И в этом смысле невозможно ни в одной стране мира на сегодня на сто процентов доказать легитимность голосования людям, которые изначально считают, что голосование в этой стране нелегитимно. Но я считаю, что для огромного количества людей это реально удобный инструмент. 

— Как вы считаете, возможно ли такое, что всероссийские электоральные процессы будут происходить в цифре? 

— Я считаю, что полностью эти процессы в цифре в любом случае происходить не будут. Но я думаю, что постепенно цифра будет все больше и больше занимать долю в этих процессах.

— А есть еще регионы, которые к этому готовы, помимо Москвы и Татарстана? 

— Конечно, в России есть порядка 20-30 регионов, которые готовы к этому. Это и Тюмень, и Башкортостан, и Тульская область, и ЯНАО, и ХМАО. Регионы, в которых развита IT-отрасль и в которых большое внимание в принципе уделяют диджитал-сфере.

Читайте также: Алексей Чеснаков: За такого рода госпрограммами, как в Татарстане — будущее