Алексей Барыкин: «Хороший фильм можно снять за два миллиона рублей. Но большинство режиссёров предпочитает “пилить” бюджет»

Алексей Барыкин: «Хороший фильм можно снять за два миллиона рублей. Но большинство режиссёров предпочитает “пилить” бюджет»
Известный казанский кинорежиссер и участник Каннского кинофестиваля рассказал в
интервью KazanFirst о Школе авторского кино и о христианских мифах в «Левиафане»

Алексей Барыкин

Ольга Гоголадзе — Казань

Когда на красной дорожке фестиваля мусульманского кино появляется казанский режиссёр Алексей Барыкин, его неизменно приветствуют бурной овацией. Автора «Заступницы» встречают даже теплее, чем приглашённых звёзд, и это логично: благодаря Барыкину о Казани узнали на Каннском фестивале, он номинант кинопремии «Ника», обладатель приза Гильдии киноведов и кинокритиков России «Белый слон».

Но в Казани Алексея Барыкина любят не только за многочисленные награды. Просто этот режиссёр всегда генерирует вокруг себя добро, которым он щедро делится со зрителями и обычными зеваками на открытии фестиваля. Ученикам Барыкина повезло больше: им он отдаёт ещё и знания, которые позволяют начинающим режиссёрам брать штурмом международные кинофестивали в Дели, Стамбуле, Париже, Нью-Йорке и Москве. Уже много лет он преподаёт в Казанском государственном университете культуры и искусств, а недавно режиссёр открыл свою Школу авторского кино. Занятия идут по вечерам и в выходные, поэтому учиться в ней может любой житель Казани независимо от возраста и профессии. Главное — мечта о мире кино, которая теперь может стать реальностью для каждого.

KazanFirst не мог оставить такое событие без внимания. Мы решили поговорить с Барыкиным о его детище. Заодно узнали , как обстоят дела в мире татарстанского кинематографа, как снять хороший фильм по цене автомобиля, о христианских мифах в «Левиафане» и о том, почему «Гарри Поттер» популярнее «Нарнии».

Алексей Барыкин: «Хороший фильм можно снять за два миллиона рублей. Но большинство режиссёров предпочитает “пилить” бюджет»

— Первым делом хочется спросить: кто эти люди, которые пришли к вам учиться?

— Очень интересный контингент! Во-первых – сильный разброс по возрасту. Самый молодой заканчивает среднюю школу, самому старшему сильно за 40. Во-вторых, разные профессии: дизайнеры, пиарщики, даже домохозяйки. Люди ищут себя, это делает их жизнь богаче. У нас ведь не только техническое образование, мы много внимания уделяем глобальным концепциям.

— Ваша школа работает два месяца. Уже есть чем похвастаться?

— Пока, конечно, рановато говорить о каких-то результатах. Думаю, по итогам четырёх месяцев будет что-то интересное. Вообще, эта школа создана на основе программы, которую мы разработали для Университета культуры и искусств, по ней мы выпустили уже два курса студентов. Почти все эти ребята — лауреаты международных кинофестивалей, таких как «Сталкер», «Послание к человеку», «Святая Анна», «Флаэртиана». Многие остаются здесь, создают свои студии. Кто-то работает в содружестве с москвичами, одна девочка уехала в США и дипломную работу присылала уже оттуда, кого-то переманили с последнего курса в мастерскую Суриковой.

— Если в университете такая хорошая подготовка, зачем нужна ещё и вечерняя школа?

— Очень многие хотят прийти в кино. Но для этого приходится пять лет учиться на дневном отделении – заочного курса режиссуры нет нигде. А что делать тем, у кого уже есть высшее образование? Или взрослым людям, которые поняли, что им это необходимо? Ведь высшая школа предполагает изучение огромного количества непрофильных предметов. А мы предлагаем конкретно мастерство режиссёра, сценариста и продюсера. И занятия у нас начинаются в 6-7 вечера. Их можно совмещать с работой, но при этом интенсивно учиться. Мы тратим на лекции 7-8 академических часов в неделю, плюс они постоянно выполняют какие-то задания самостоятельно. Поэтому за полтора года можно получить тот же объём знаний, что даётся на Высших курсах режиссёров и сценаристов в Москве.

— Многие уверены, что на продюсера и учиться не надо. Главное — уметь выбивать деньги у спонсоров или у государства.

— Да, это распространённая ошибка. На самом деле, главная задача продюсера — почувствовать, что и когда нужно снять, что востребовано временем, что актуально. Это очень сложное и наукоёмкое дело. Этому мы как раз учим, потому что подобные знания невозможно передать за два мастер-класса. Нужно рассматривать много примеров, детально разбирать чужие успехи и провалы. Мы устраиваем обсуждения и мозговые штурмы, выясняя, что нужно поменять, чтобы кино сработало. Люди думают, что в фильмах самое сложное — научить снимать и монтировать, но это можно прочитать в учебнике за полчаса. Настоящий монтаж — это умение создать пространство, символику, ритм движения, способность передать всю жизнь человека за четыре минуты. Это вопрос не сочетания кадров, а философской концепции.

,1

— Неужели такой «магии кино» можно научить? Кажется, для этого нужно иметь чутьё.

— Чутьё нужно, чтобы делать это на выдающемся уровне. Но делать хороший качественный продукт можно научиться. Например, мы сидим и просчитываем, почему «Гарри Поттер» сработал, а «Хроники Нарнии» – нет.

— Почему же?

— Это очень сложное произведение. Во всех сильных вещах лежат очень древние архетипы и мифология. Почему имя главного злодея, которое по-английски пишется Voldemort, перевели как Волан-де-Морт? Понятно, что это прямая отсылка к Воланду. Ведь это настоящий Сатана, именно от него во всех сериях исходит зло. А кто такой Гарри? Мальчик, который с рождения предназначен умереть. Он умирает, но воскресает, вследствие чего Волан-де-Морт повержен. Понятно, что там много сказочных существ, школа волшебства и прочее, но в основе всё равно лежит христианский миф. Не факт, что Джоан Роулинг делала это сознательно, создавая свои книги. Но я уверен, что сейчас она это понимает. Вообще, у каждого человека внутри сидит христианский миф.

— Даже если он мусульманин или атеист?

— Религия не имеет значения. Культурная среда, в которой мы с рождения варимся, диктует свои правила. Поэтому для нас так важно сотрудничество с Денисом Осокиным. Он один из тех уникальных людей, который очень глубоко понимает подобные вещи и в своём творчестве питается этнографией. Осокин умеет находить самобытные финно-угорские мифы, какие-то языческие образы. Их больше нигде не увидишь, и они считываются на каком-то глубинном уровне, цепляют, тревожат, иногда пугают. Если мы увезём это на запад, там сразу поймут: вот нечто очень свежее. Они вдоль и поперёк изучили древнегреческую, скандинавскую, исламскую и христианскую мифологии. Но такие истории, как в «Овсянках», им не придумать.

— Получается, вы намеренно интегрируете древние архетипы в современные фильмы, и это работает?

— Мы просто понимаем этот механизм. Глубоко вникаем в то, как снять успешное кино. Поэтому при построении своих фильмов мы знаем, каким должен быть герой и как он должен действовать. Всё просчитывается и подчиняется определенным законам.

Голливудский сценарист Сид Филд вывел формулу идеального сюжета. Первые 10% фильма – нужно показать обычную жизнь героя. После этого он попадает в первую поворотную точку, с которой его жизнь начнёт меняться. Когда пройдёт примерно 25% времени, случится событие, которое обострит сюжет и повернёт его вспять. Но на середине фильма герой обязательно попадёт в переломную «точку невозврата». Потом, на 75% наступает самый серьёзный кризис, когда шансов на победу практически не останется. И только под конец, на 85 — 90% нас ждёт финальная битва и триумф (или гибель). Именно по такому принципу мы строили сюжет фильма Рустама Рашитова «Айсылу», и его приняли «на ура».

— У многих могут возникнуть мысли, что вы попросту манипулируете зрителями ради собственной выгоды.

— Логика другая. Вдохновение — всегда немного мистический процесс. Нет алгоритма, который помог бы создать произведение. Но есть алгоритм, который помогает проверить, как оно потом будет работать. Из тысяч художников известны лишь единицы. Тогда умные люди – аналитики, учёные, социологи, психологи, критики — тщательно изучают, по какому принципу созданные по вдохновению картины стали успешными. Успешными оказываются те, что согласуются с архетипами, лежащими в коллективном бессознательном.  Любое произведение — это переосмысление чего-то великого, созданного до нас. Сами того не осознавая, мы можем снять фильм, в основе которого лежит «Король Лир», миф о Медее или Эдипе. Андрей Звягинцев и вовсе признаётся, что работает преимущественно с библейскими мифами. Тот же «Левиафан» – в нём увидели социально-протестную критику, бунт против Путина. Конечно, там много совершенно мерзких персонажей и некрасивой русской действительности. Но фильм не об этом.

— А о чём же?

— У героя проблема не с системой и не с коррумпированными чиновниками. У него проблема с Господом Богом. Это — миф об Иове. Человеке, который был хорошим и ничего дурного не делал. И вдруг на него начинают валиться абсурдные и ничем не заслуженные несправедливости. Чем больше он пытается выпутаться, тем хуже становится. Он не понимает, за что ему всё это. Люди, которые глубоко вникают, моментально это считывают.
б2
— Вы просто хотите поделиться этими знаниями с учениками или у вашей школы есть более  глобальная задача?

— Я хочу создать татарстанское кино, которое существовало бы в нормальных рыночных условиях. Снимается полный метр — выходит в прокат — окупается. На полученные деньги создаётся новое кино, и так далее. Для этого нужно, чтобы было несколько высокопрофессиональных съёмочных групп, которые работают одновременно и конкурируют друг с другом. Когда есть два-три фильма, вышедших в прокат — это уже система, под которую можно привлекать коммерческие средства. Плюс нужны деньги для того, чтобы приучить кинотеатры к себе. Условно говоря, нужно ездить по всей республике, приходить в кинотеатры крупных населённых пунктов, разговаривать, убеждать. Одновременно провести пиар-компанию в Татарстане: мол, смотрите фильмы, снятые у нас, они по-настоящему классные. На то, чтобы запустить всю эту машину, нужно примерно 15 млн рублей. Это и образовательная часть, и реклама, и налаживание каналов сбыта, и три снятых фильма, и возможность их представить на международных кинорынках. Для сравнения: на один только «Курбан-роман» было выделено 22 млн рублей. Итог вы видели, даже говорить ничего не буду, это было бы неэтично с моей стороны. А мы совершенно не приемлем схему, когда работают за огромные московские деньги. Мы сняли 28-минутную «Айсылу» за 300 000 рублей. Умножим на три — получится полнометражный фильм меньше, чем за миллион.

—- Вы называете какие-то нереальные цифры. Обычно в разговорах о кино речь идёт о десятках миллионов долларов…

— На самом деле убеждение, что на кино нужны колоссальные деньги, довольно ошибочно. Эта иллюзия нарочно создаётся людьми, которые привыкли «пилить» госзаказы. Уже появились ребята, которые делают картины с отличной операторской работой, монтажом, компьютерной графикой, и совершенно недорого. Хороший полнометражный фильм очень высокого качества можно снять при бюджете в пределах 2 млн рублей.  Кроме того, происходит взлёт татарского кино. Когда татарский фильм на татарском материале, на татарском языке снимается так, что остаётся только восхищаться.

— Почему тогда про них ничего не слышно?

— Мы находимся в той фазе, когда достижения уже есть, но признания их пока нет. Для того чтобы о них все узнали, нужны простые вещи. Во-первых, не один, а два или три полнометражных игровых фильма. Во-вторых – до сих пор в СМИ слишком много скепсиса относительно местного кинематографа, потому что мало кто отслеживает реальное положение дел. Самые ключевые картины, которые собирают все призы на серьёзных международных фестивалях — это фильмы молодых режиссёров. Но на том же фестивале мусульманского кино они обычно участвуют во внеконкурсной программе и потому остаются незамеченными журналистами и критиками. А ведь в казанском кинематографе начинается настоящий ренессанс. «Старая гвардия» сдала позиции, но в 2013 году выпустились очень талантливые ребята. Сейчас ведётся речь о том, чтобы выделять деньги конкретно под их проекты. Вообще, мы достигли своего пика в конце 2013-го – начале 2014 года. Как раз когда грянул кризис, и всех перестали финансировать. Думаю, если бы не было всей этой украинской истории, сейчас снималось бы сразу несколько полнометражных фильмов.

б4

— Если ребята такие талантливые, почему они не уезжают в Москву?

— В столице, конечно, живут все «звёзды» и киноиндустрия получает огромное финансирование. Но и претендентов на этот бюджет в тысячи раз больше, чем в Казани. Там слишком легко слиться с толпой и потеряться. Нередко замечательным режиссёрам приходится работать чьими-то ассистентами или снимать свадьбы, чтобы зарабатывать. Поэтому потенциально у кинематографистов больше шансов сделать проект и получить на него деньги у нас. Разница лишь в том, что в Москве этот механизм отлажен, а у нас ещё нет. Но если мы наладим этот процесс, то у нас будут создавать по-настоящему крутые проекты.

— Хорошие сценаристы в Казани тоже есть?

— Это самая сложная задача. Пока я сам пишу сценарии, есть несколько ребят, которые хорошо пишут — пока справляемся. Важнее всего – найти интересную историю и интересно её рассказать. К тому же у нас есть очень серьёзная татарская драматургия, взять того же Туфана Миннуллина.

— Думаете, мы сможем на равных конкурировать с европейским кинематографом?

— Конечно. Например, «Все говорят: “Прощай”» Рустама Рашитова снят в стиле французского кино. Актёров никогда не назовёшь местечковыми или чересчур театральными, они абсолютно на уровне. Когда фильм первый раз смотрела отборочная комиссия фестиваля, они решили, что это французская картина, просто очень качественно дублированная.

— На кого вы ориентируетесь, снимая фильмы?

— Каждый раз на конкретного зрителя. Мы понимаем, что «Айсылу» будет пользоваться большим успехом в Татарстане, но на московском кинорынке его не купят, он слишком заточен под местную специфику. Поэтому мы детально просчитываем, как разработать проект, который с одной стороны сохранял бы татарскую самобытность, а с другой — был бы понятен и московскому, и европейскому зрителю.

— На ваш взгляд, каким будет татарстанский кинематограф через 5 лет?

— Я думаю, неизбежно заработает система, о которой я говорил. Признают, что кино можно снимать дешевле и в больших количествах. Вместо того чтобы один человек 5 лет ждал, пока ему дадут 20 млн, будет 10 человек, которые снимут два-три фильма в год за 2 млн. Это создаст индустрию, при которой каждый месяц в кинотеатрах Татарстана будет выходить по одному местному фильму. На сборы будут сниматься новые картины. А дальше уже начнутся тесные коллаборации с Москвой.

— Такая массовость кинопроизводства не повлияет на его качество?

— Нет, это же будут разные команды. А у них будет огромный простор для творчества. Мы можем повторить то, что с успехом уже сделано до нас: интересные комедии, фильмы с боевыми искусствами, нуар. В ближайшие лет пять мы не можем быть не успешны.

 

Comment section

Добавить комментарий

Войти: