изданию KazanFirst рассказал о том, есть ли в темах обсуждений Татарстан у
политической тусовки Москвы, дал совет Собчак не баллотироваться в президенты,
признался, что не смотрит «вДудь», и объяснил, почему Сечин не серый кардинал
России
Публицист, открывавший цикл дискуссий новой площадки «ПолитШтаб», в интервью изданию KazanFirst рассказал о том, есть ли в темах обсуждений Татарстан у политической тусовки Москвы, дал совет Собчак не баллотироваться в президенты, признался, что не смотрит «вДудь», и объяснил, почему Сечин не серый кардинал России.
Кирилл Шлыков – Казань
— Предлагаю начать разговор с актуального. Чем объяснить массовый исход губернаторов: их плохой работой или это нормальная ротация кадров?
— Это, конечно, ненормальная ротация кадров. Потому что нормальная ротация кадров происходит путем всенародных выборов. А когда губернаторы пишут заявление об отставке по собственному желанию, вместо них назначается и. о., который, как мы знаем, потом и выиграет всенародные выборы, — это не нормальная ротация, а обновление губернаторского корпуса перед президентскими выборами.
— Зачем?
— Причин может быть несколько. Давайте пофантазируем. Вряд ли те губернаторы, которые сейчас уходят, не обеспечили бы проведение президентских выборов в своих регионах. Менять их перед осенним днем голосования как-то уже поздновато. А менять, скорее всего, надо, потому что на новый президентский срок есть какая-то новая программа, которую мы пока не знаем.
Вполне возможно, что она будет связана и со сменой правительства, и с большим количеством общих перемен, поэтому сейчас самое время.
— То есть смена идет сейчас, чтобы лишнее время не тратить, потому что, если бы все это началось в 2018 году, потеряли бы время?
— Да, все верно. И я думаю, что среди них будет все-таки проводиться конкурс (на роль преемника. — Ред.).
— Неужели все так предсказуемо будет?
— Надо искать замену. Где ее искать? Начальство должно посмотреть его (преемника. — Ред.) в деле. Ну а какое может быть дело? Руководитель региона хотя бы.
— А где у нас премьер-министр? Такое чувство, что его нет совсем.
— Путин обещал, а обещания Путин не нарушает. По крайней мере наблюдателям такие случаи неизвестны. Поэтому Дмитрий Анатольевич досидит до выборов.
— После его не будет уже?
— Дальше правительство должно подать в отставку по закону. А там уж как повернется. Я думаю, что нет.
— Много фамилий называется в качестве нового премьер-министра: и Мантуров, и Орешкин.
— Можно назвать абсолютно любую фамилию. У всех этих людей есть одинаковые основания стать премьер-министром. То есть никаких. Кто будет на самом деле, не знаю. Мне бы хотелось, чтобы был Алексей Кудрин.
— Вам не кажется, что он остался в прошлом?
— Его идеи вполне себе современны. Они говорят о том, что у нас отсутствует судебная система, правоохранительные органы давят на бизнес, нужно развивать малый бизнес. Нужно, чтобы была разумная налоговая система.
— Обо всем этом говорят многие, и это так не ново.
— Нет, не все говорят. Сергей Юрьевич Глазьев говорит совершенно по-другому и люди, которые его программу пишут.
Читайте также: Сергей Глазьев: Валютные спекулянты искусственно раскачивают курс рубля
Он говорит, что нужен прогрессивный подоходный налог, нужно развивать большие предприятия, большие проекты. Государство должно печатать деньги и вкладывать их в развитие производства. Вот что он говорит. Вот это как раз несовременно, мне кажется. Поэтому мне хотелось бы, чтобы это был Кудрин. Опять же он один из немногих людей, который может спорить с президентом.
— В силу дружбы.
— Да, именно так. В нашей политической системе это важно, потому что больше никто сейчас с президентом спорить не может. Нет другого такого человека, кроме Алексея Кудрина.
— Вы в Казани поднимали вопрос образа будущего. В чем заключается этот образ?
— Он у каждого в голове свой. Связан он, скорее всего, не со страной, а с собственным жизненным планом. Будем пытаться понять, возможно ли его вообще родить и сформулировать. Или его можно только осознать, когда он уже будет достигнут: «Ах, вот это и было наше будущее!».
Читайте также: «ПолитШтаб»: как казанцы искали образ будущего для России
— А у страны какой есть образ будущего?
— Не знаю. Мы не ставили себе целью так славно разбогатеть в нулевые годы. Так получилось. И теперь мы говорим, что никогда еще Россия не жила так богато, как в нулевые годы. Но у нас плана такого не было. Поэтому можем осознать это в прошлом. Поэтому и с образом будущего может получиться так же. Вдруг что-то такое мы сможем сделать, а потом посмотреть назад и сказать: «О, а это и было наше будущее. Оно достигнуто. Давайте придумывать новое».
Но, конечно, какое-то количество этих образов будущего хорошо бы выкатить, потому что Владимир Владимирович у нас давно. Он у нас пребывал и в роли стабилизатора, и в роли собирателя, и в роли мирового лидера. Сейчас нужна какая-то новая роль. Если это будет роль модернизатора, то это было бы очень круто.
Я так понимаю, что к нему ходит довольно много людей со своими предложениями. А он человек хоть и очень умный, но от модернизационной повестки далекий. В силу консервативности профессии его изначальной. Поэтому это конечно еще и конкурс проектов. Может блокчейн победить, а может биотехнологии.
— Вы ставку на кого делаете?
— Я ставок не делаю, я человек не азартный. К тому же в подобных рассуждениях меня всегда останавливает пример с нанотехнологиями. Когда Путин совершенно неожиданно на послании федеральному собранию вдруг сказал о том, что давайте мы сейчас будем заниматься нанотехнологиями, люди, сидящие в зале, даже не понимали, о чем идет речь. Но это было своевременное заявление, потому что мы во многих технологических областях безнадежно отстали. Все эти разговоры о том, что будет собственная микроэлектроника, о том, что мы будем производить собственные компьютеры, — все это фуфло такое, потому что никогда этого не будет. Мы отстали бесконечно.
Но нанотехнологии на тот момент, когда Путин объявлял о них, что надо ими заняться, все находились в одинаковых стартовых позициях. Никто не успел убежать вперед. Никто не успел отстать. Ну и что произошло за прошедшие годы? Ничего.
Вот этот пример, когда мы могли быть на уровне со всем миром, но что-то не сложилось, останавливает меня во всех этих рассуждениях обо всех вот этих грандиозных проектах. Сейчас внедрим блокчейн везде, криптовалюту, начнем майнить на государственном уровне и станем самым продвинутым государством в мире. Вряд ли. Не знаю. Закончится плохо. Пусть лучше будет по-старому.
— Как вы полагаете, когда мы начнем наблюдать в России нормальную, здоровую оппозицию?
— Мы наблюдаем ее появление в Москве. На прошедших муниципальных выборах. Там есть уже переход от стадии «кто главный» к стадии «технологической».
Откинем ту оппозицию, которая закончилась на СПС. Начнем с молодой, которая появилась уже в XXI веке. Как была устроена дискуссия внутри этой оппозиции. Значит, давайте соберемся вместе и решим, кто будет президентом. «Я! Нет, я! Тебя здесь не стояло, а ты, значит, совсем пошел». На этом все заканчивалось. Так происходило не один раз, а три. Пока все не разбрелись по углам.
Но в чем ошибка? Ошибка в том, что сразу ставится недостижимая цель. Почему президентом? Надо как-то пройти все ступени.
В Москве, по-моему, 1 500 муниципальных депутатов. Из них не связаны с партией «Единая Россия» 200 человек. Это не часть госвласти. Они имеют влияние на распределение каких-то там небольших бюджетов, но это опыт. Они прошли избирательную кампанию. Эти люди ходили по квартирам, рассказывали о себе. Они умеют это делать. Какое-то количество пойдет на следующую ступеньку. В следующий раз, может, депутат Мосгордумы, потом Госдумы. Потом человек может прийти и сказать: «Давайте я буду президентом».
Оппозиция постепенно появляется, и не такая оппозиция, как Навальный. В чем его главная ошибка? Его главная ошибка состоит в том, что он недоговороспособен. Его риторика такова — я стану президентом и всех жуликов посажу. Но ежели ты заранее говоришь, что всех посадишь, то кто ж тебя тогда пустит в президенты? Ты же должен какие-то гарантии дать. Поэтому, конечно, никто его не пустит. Хотя, может, изначально о нем и думали, как об интересном политике лет 12 назад. Но сейчас уже нет.
— Вы верите в то, что Собчак будет баллотироваться на пост президента России?
— Технологически можно использовать Ксению Собчак как канализатор каких-то голосов. Но я не понимаю, зачем это ей.
— Вы думаете она не пойдет?
— Я бы на ее месте не ходил. Стремное дело. Она успешная девушка. Зарабатывает хорошо. Я понимаю, интуитивно, что она где-то так настроена, если Путин позвонит и скажет: «Ксюш, пойди». Ну тогда, наверное, отказать будет сложно. Но он не позвонит.
— Верите ли вы в утверждение, что серый кардинал в нашей стране — это Игорь Сечин?
— Он, конечно, никакой не серый кардинал, потому что серый кардинал управляет страной, а Игорь Сечин страной не управляет. Он хочет, чтобы «Роснефть» была тотальной и всеобъемлющей. Естественная цель для бизнесмена, который хочет стать единственным, — безграничная экспансия. Некоторые достигают больших высот в этом стремлении. Оно понятно и логично. Верю ли я в то, что у него получится? Вероятность такая есть.
— В Татарстане сегодня активно обсуждается тема информационных атак, строятся всевозможные версии, кто выступает их заказчиком. Как вся эта ситуация выглядит со стороны, из Москвы?
— Происходящее в Татарстане, как и сам Татарстан, не является объектом политической тусовки в Москве. Прямо сейчас я этого не вижу.
Единственное, что видел, — это когда много писали про банки. Но банки — это вообще тема резонансная. И любой более-менее крупный банк обсуждается, когда с ним проблемы. Но это не [информационная] кампания [против Татарстана]. Когда кампания — это видно.
Это может быть какой-то обиженный человек, сидящий здесь. Он может «телеграмерам», лидерам общественного мнения писать письма.
Его миропонимание не соответствует мироустройству. Потом, когда он наберется опыта и расширит кругозор до невиданных широт, он начнет понимать этот мир лучше, но пока он маленький. Условно говоря «маленький», ему может 50 лет, но он вдруг решил начать отслеживать связи. И он вполне может начать писать какую-нибудь вот такую ерунду.
Это может на самом деле и заказуха, в которой адресат зарыт так глубоко, что он не прочитывается, но кому надо, тот прочтет. Может быть, в посте про то, как много компаний банкротится, упоминается какая-то одна, может быть, там и «зарыта собака».
Кроме того, не надо обращать внимание, когда о вас пишут неправду.
— Давайте поговорим немного о СМИ. Сейчас разворачивается дискуссия в медиасообществе о том, нужно ли владельцам медиа влиять на редакционную политику?
— Когда позвонили и сказали снять — нет. Раз возникает необходимость так сделать, значит, издание неправильно построено. Потому что в издании, которое построено правильно, заметка, которую бы нужно было потом снять, просто не появится.
Есть разные типы владельцев. Есть владелец, который хочет иметь медиа как бизнес. Тогда ему нужен эффективный главный редактор, который сделает успешное издание, которое будет приносить деньги. О чем будет это издание, не важно. Главное, чтобы оно не нарушало действующее законодательство и не вступало в конфликт с сильными людьми.
Кстати говоря, первый случай — это Михаил Гуцириев, накупивший радиостанций в Москве, которые крутят его песни. Плюс к этому он прикупил радиостанцию «Говорит Москва» и нанял Сергея Доренко, который говорит что хочет, но это очень талантливо. Михаилу Гуцириеву нравится.
Есть владельцы, которые хотят через СМИ каким-то образом самовыражаться. Чтобы издание выражало его владельческие интонации. В таком случае ты должен найти такого редактора, которого не придется увольнять, потому что он заметку не ту разместил. Значит, ты не того редактора нашел. Это твой косяк как владельца.
— Вы согласны с утверждением, что журналистики сегодня нет, а есть пропаганда?
— Нет. Журналистика есть. Ее, может, могло бы быть и больше. Но, тем не менее, она есть. Такие люди, которые до сих пор продолжают искать информацию и доносить ее до аудитории, безусловно, есть. И звезды там есть.
— Много говорят о том, что «Телеграм» — «киллер» традиционных СМИ.
— «Телеграм» — это площадка. Нельзя похоронить журналиста инструментом. Потому что информацию все равно кто-то должен донести до аудитории. А кто это сделает? Это может сделать журналист, который позвонит по десяти телефонным номерам, полезет в «СПАРК» и все сравнит. Это может сделать и анонимный «телеграмер», но в этот момент он станет журналистом.
— Вам нравится «Телеграм»?
— Мне все-таки не хватает обратной связи. Я коверный человек. Люблю реакцию. Но я пытаюсь играть по этим правилам. Даже удивлен, что такое большое количество людей меня читает.
— Выделите самые яркие, на ваш взгляд, явления в журналистике за последний год.
— Незыгарь. Это человек, которого зовут Дмитрий Коваленко. Он работает в компании «Ренова». Он отрицает, что это он. Но мне кажется, что доказательства были убедительные. Это аналитика, конечно, не то, чтобы журналистика. Но он довольно много эксклюзива находит. Раньше, правда, было больше.
Еще [Екатерина] Винокурова (российский журналист, специальный корреспондент интернет-издания Znak.com. — Ред.), конечно. В этом году она стала звездой.
— А Дудь?
— Да, точно. Это человек, который всегда там был. В этом году он придумал формат, который стал очень успешным.
— Вы смотрите его программу?
— Нет.
— То есть вам это не близко?
— Я человек текстоориентированный. Видео плохо воспринимаю. Я его включил, и что делать? Сидеть и смотреть, что ли? Так у меня не получается. Я как раз человек рваных форматов: «Твиттер», «Фейсбук», «Телеграм».
— Сейчас все ругают молодого главного редактора «Ленты.ру» (в августе этот пост занял 23-летний Владимир Тодоров). Вы до недавнего времени тоже сотрудничали с этим изданием.
— Я тоже ругаю. Мы старые, конечно. Он, наверное, рассказал владельцу, что сейчас мы сделаем и тут все будет круто. Захотел привлечь новую аудиторию. Я пока этого не понимаю.
Переживаю, что лишился хорошего инструмента, который очень наглядно представлял новостную картину дня в одном экране. А сейчас там — половина заголовков про секс. Вместо них могли бы быть заголовки, которые мне более интересны. Но поскольку у нас появился «Телеграм», то вся оперативная информация теперь там. Все вот эти вот новостные интернет-издания в оперативном смысле не нужны.
— А в истории с «Немагией» («Ютуб-канал», авторы которого обвинили «Тинькофф Банк» и его владельца Олега Тинькова в плохом отношении к работникам, неуважении клиентов и многом другом. — Ред.) бизнесмен попытался привлечь блогеров к уголовной ответственности, но впоследствии иск отозвал. Как считаете, кто прав?
— «Немагии» занесли за Тинькова, потому что я просмотрел довольно много роликов, это такая доморощенная «ютубщина». Но, несмотря на это, она была местами смешная, а ролик про Тинькова — какой-то натужный. И сразу возникает подозрение о том, что занесли. Я так и написал. За мной до сих пор ходят какие-то люди и пишут мне, что я продался Тинькову. Мне кажется, что это было сделано плохо в эстетическом, жанровом смысле.
Читайте также: Живой Баттл: В благотворительности людей пугают фейковые Фонды
Comment section