Мы продолжаем серию интервью о танцевальной жизни Казани и республики. После дэнсхолла решили обсудить экспериментальный танец и немного затронуть тему танцевальных лагерей. Беседуем с танцором, участником команды U-13, постановщиком, световое шоу которого открывало Digital Skills в Kazan Expo, хореографом команд Virtus Crew и Город М, которые в 2018 году помогли привезти Татарстану Гран-при фестиваля «Студенческая весна», Маратом Казихановым.
— Марат, как давно и каким образом начался ваш танцевальный путь?
— Это был 2000 год. Я учился в восьмом классе. Тогда была вторая волна брейк-данса в стране. Были такие передачи про молодежные культуры, как «Башня» по РТР. Ее показывали в вечернее время, когда все школьники возвращались домой. Я просто увидел клип Jam Style и Da Boogie Crew «Вы хотели party», где ребята дэнсили брейк, читали рэп, писали музыку, рисовали граффити. В этом клипе они показали все течения хип-хоп культуры. Меня это зацепило. Я начал искать в Набережных Челнах чуваков, которые занимаются брейкингом. Увидел объявление, что идет набор в ГЦДТ (сейчас это Городской дворец творчества детей и молодежи. — Ред.). Одноклассники рассказали, что там был такой ажиотаж. Любая школа танцев мечтает о том, чтобы на первом открытом уроке был Sold out, а там был только брейкинг. Я учился во вторую смену, поэтому не попал на открытый урок и не успел на запись. Стал искать школы на ГЭСе. Мой первый тренер Саша Шепелев сказал, что будут открытые утренние группы, а мне как раз они и нужны были. Я записался. Александр Шепелев — это мой педагог, наставник, который первые 2-3 года вел меня и нашу команду по правильному пути. Он воспитывал нас, учил, что нужно танцевать не только брейк. Это сейчас такая тенденция, что все танцуют только что-то одно. В его преподавании было много философии, взятой у Брюса Ли из единоборств. У них была команда B-Pro. Это первые би-бои в Челнах, которые начали тренить брейк-данс в 1986 году. Представляешь, у нас в Набережных Челнах люди танцевали брейк-данс в это время!
— Затем в вашей жизни появилась первая команда?
— В первый год мы собрали школьную команду. Мы назывались Flying Socks («Летающие носки». — Ред.). Ассоциации были с тем, что мы постоянно танцуем внизу, в партере, поэтому не летающие кроссовки, а именно носки. После года в команде остался только я один, к сожалению. У ребят пропало желание танцевать. Тогда мы сформировали сборную ГЦДТ, сборную районов. Раньше почему-то в брейкинге команды формировались по районам. Сейчас такой тенденции нет. Например, в Челнах у нас была тусовка в Новом городе — это 25-й, 50-52-й комплексы. Другая тусовка была на ГЭСе, еще одна — где Медгородок. Мы сформировали команду New Style Elements. Эта команда просуществовала где-то три года. Когда я был в 11-м классе, команда B-Pro решила организовать сборную Челнов. Они провели отбор через баттлы. Я попал в сборную. В 2003 году мы поехали в Челябинск и назвались «16-й регион». Команда до сих пор существует. Потом я уехал в Казань.
— Как я вижу, спустя 19 лет пристрастие к брейкингу осталось. Что он дает помимо танцевания?
— Брейкинг организовывает, дисциплинирует, учит тебя терпению, тому, что в жизни не все так просто дается. Я помню, что свой первый сложный элемент учился делать полгода. Он получился прямо на баттле. Это helicopter. В жизни ты либо сдаешься, либо идешь дальше. Брейк в этом плане закаляет. Из-за брейкинга у меня появилась любовь к музыке, рисованию. Мы изучали граффити, пытались читать рэп.
— Какие еще стили вам импонируют?
— Вообще, все зависит от музыки. Мне нравится качать под хип-хоп. Когда я узнал, что есть такой стиль танцев, стал его изучать. У нас в Казани тогда хип-хоп называли R’n’B. Например, в Doctor club зарождалась казанская хип-хоп и R’n’B тусовка. Потом чуваки съездили в Москву, прокачались и привезли правильное название стиля — хип-хоп. Еще мне нравится хаус-музыка. Соответственно, я стал танцевать house dance. Так же и с другими стилями. Я пытаюсь пробовать все.
— Как вы пришли к экспериментальному танцу?
— Как я для себя открыл это понятие? В Париже есть фестиваль Juste Debout. Мой наставник привез диски. Я посмотрел, как проходят баттлы и перформансы. В номинации по эксперименталу принимали участие абсолютно разные танцоры. Тогда я не обратил на это внимания. Подумал, что прикольно, и все. Спустя много лет я открыл для себя экспериментал на баттле. Меня сильно качнуло, что я делился своей самобытностью. Тогда все было в комбинации: брейкинг, хип-хоп, хаус, абстракт. Я понял, что это интересно. Потом я стал задумываться об экспериментальной хореографии. Мы стали делать постановки с командой U-13. Они реально были необычными. В тусовке тогда было принято называть это не экспериментал, а абстракт. Вообще, каждый понимает это по-своему. Потом пошли спектакли, перформансы, выезды и первый мой баттл по эксперименталу в Европе. Это была Эстония, 2017 год. Тогда на фестиваль привезли топовых судей. Я выиграл для себя первый баттл в Европе.
— Насколько я знаю, вы с командой Virtus Crew создали фестиваль экспериментального танца «Вход». Как родилась идея?
— Я давно хотел команду Virtus Crew свозить в Европу на фестиваль экспериментального танца. Я нашел один фест, который должен был проводиться в конце ноября. Списался с организаторами, но нам отказали, потому что программа уже была составлена и команды приглашены. Мы не успели подать заявку, а я уже настроил ребят, что мы полетим. Тогда я сказал, что раз не получается поехать на экспериментальный фестиваль, давайте проведем его сами в Казани. Мы придумали фестиваль «Вход», который посвящен только экспериментальному танцу. Такого в Казани еще не было. Мы собрали много участников со всей страны. Сделали хороший привоз: Артур «Клещ» Хабиров, участник Juste Debout, Лиза Рябинина, участница Apache Crew, Кристина Касьяненко, которая продвигает экспериментал в Москве. Пригласили DJ Raf, который играет только экспериментал. У нас был блок мастер-классов, перформансов и баттлов. В этом году тоже будем делать. Возможно, растянется на два дня — 30 ноября и 1 декабря. Уже есть мысли пригласить одного человека из Европы.
— Я вспоминаю себя лет 5-6 назад. Тогда в моем понимании экспериментальный стиль был, как вы сказали, абстракт и его мало кто практиковал. Сейчас ситуация изменилась?
— Тогда не каждый танцор решался попробовать себя в экспериментале. Это был шаг для смелых. Я бы даже сказал, что экспериментал — это не стиль, не направление, а форма самовыражения. Суть в том, что каждый раз ты пробуешь сделать эксперимент, показать какие-то необычные, самобытные формы в танце. Вообще, это направление задают би-бои. В брейкинге полная свобода и можно мыслить на 180 градусов. Каждый элемент — это эксперимент. Сейчас это хайповый стиль. Все хотят быть странными, необычными, выделиться. Может, время такое. Из-за этого немного утрачивается уникальность. Часто люди выходят, показывают клоунаду и говорят, что показали экспериментал. Но это не есть танец или какая-то новая форма.
— Вы недавно приехали из Португалии, провели там День танца. Как там его отмечают?
— В Португалии фиеста весь день, народные гуляния, танцы. Атмосфера добра и позитива царит везде.
— Если сравнить танцевальные культуры Португалии и Татарстана, чем они отличаются?
— С точки зрения фестивалей и джемов у нас все хорошо. Каждый год 29 апреля я провожу на каком-то джеме. У нас среди молодежи с этим все хорошо. Хочется, чтобы взрослое поколение тоже танцевало. Не в плане застольных танцев, а просто как вот мы с тобой шли на интервью и увидели, что взрослые люди стоят и танцуют. Мало этого у нас. Еще хочется, чтобы у них поменялось отношение к уличным танцам. В Европе другое отношение к искусству, к людям искусства. Если ты занимаешься таким ремеслом, то тебя уважают. Если ты пришел с мыслью или идеей и хочешь ее реализовать, тебе помогут найти театр, площадку, поддержат. У нас нужно самому «шустрить». Если ты не будешь двигаться, никто не будет за тебя этого делать, но это не смущает. Просто у нас менталитет другой.
— В продолжение темы танцевальной культуры среди молодежи. Сейчас очень популярны танцевальные лагеря. Как вы считаете, почему появился спрос?
— Их стали организовывать, в том числе и мы, появляется доступность. Я помню, как сам хотел поехать на мастер-класс, будучи студентом. Классы, как правило, были в Москве и Питере, поэтому нужно было много денег. Однажды пришлось сдавать кровь, чтобы поехать на чемпионат в Москву. Просто мы задались вопросом: зачем ехать, если можно привезти танцоров сюда и организовать лагеря? Сначала стали проводить просто мастер-классы, интенсивы, а потом решили увеличить масштабы.
— Можно ли сказать, что успех лагерей Summer Groove и Winter Groove, которые вы организуете с Русланом Ричи, в том, что вы стали одними из первых привозить топовых танцоров в Казань и сделали это в нужный момент?
— Возможно, да. Мое мнение, почему получился такой ажиотаж, — мы качественно провели первый фестиваль в 2014 году U-13 Anniversary. Мы привезли команду из Франции в УНИКС, в «Арене» провели баттлы. Нам хотелось поддержать высокую планку, которую задали после Dance as you are. Кроме этого был чемпионат IBC KO — International Breakdance Championship Kazan Open в 2007 году. Тогда пригласили много би-боев и танцоров из Америки, Европы, привезли легендарную команду Flying Steps из Германии. Этим всем занималась организация Extreme factor, которую возглавлял Ярослав Муравьев. Лично от меня ему огромный респект. На фоне таких фестивалей нам хотелось все сделать на уровне. После того как мы успешно провели фестиваль, Руслан подошел ко мне с идеей организовать лагерь. Я его в этом плане поддержал. Вообще, во всех начинаниях я стараюсь его поддерживать. Лагеря — это его огромная заслуга.
— Сколько участников было на последнем Winter Groove?
— Больше 350. Точные цифры не могу сказать.
— Можно ли выделить наиболее популярные стили?
— Сейчас это хип-хоп. Года три назад был дэнсхолл.
— После проекта «Танцы» на ТНТ я заметила, что многие ребята приезжают на мастер-классы и лагеря ради фото, а не за получением знаний. Сейчас ситуация такая же или изменилась?
— Это было раньше. Помню, что девочка как-то заплатила за классы конкретных педагогов, но просто стояла в углу. Она хотела посмотреть на них вживую и пофоткаться. Но сейчас такого нет.
— Есть ли минусы в организации лагерей?
— Скорее всего недосып, когда ближе к дате приходится много работать. Не могу сказать, что есть еще какие-то минусы или сложности. Есть задачи и цели, которые ты себе ставишь: привезти педагогов, собрать народ, участников, организовать площадку.
— Ранее я упомянула проект «Танцы». Как вы к нему относитесь?
— Не могу сказать, что я в диком восторге, но в целом отношусь положительно. Я многим советую туда идти и пробовать свои силы. Этот проект — уникальная возможность для танцора реализовать себя. Они проводят отборы по всей стране. Опять-таки не надо далеко ехать. Все расходы они берут на себя. Я сам принимал участие в первом сезоне. В плане организации у меня не было вопросов вообще. Все было круто. Я как будто съездил в отпуск. Я прошел все испытания, но почему-то не попал в основу.
— Считаете, что этот проект — показатель уровня танцора?
— Нет.
— А что для вас показатель?
— Я, может, не подумав ляпнул. В проекте есть и талантливые танцоры, и творческие личности, которые берут харизмой, а не уровнем танцевания. Это шоу, но там есть и профессионалы. Для меня хороший танцор — это прежде всего хороший человек. Мне важна уникальность, стиль, который человек несет. Еще самобытность, какая-то изюминка, когда я смотрю на танцора и по силуэту могу понять, кто это. Что это вот этот чувак, а не кто-то другой. Также для меня важна открытость.
— У вас есть две танцевальные команды — Virtus Crew и Город М. Для ребят вы являетесь наставником, педагогом. В какой момент вы поняли, что у вас достаточно знаний и опыта, чтобы преподавать?
— На самом деле очень поздно. Я думал, что у меня недостаточно «скиллов», чтобы сформировать команду, которая бы продолжала жить. В 2014 году мне позвонил Вадим. На тот момент он учился в Поволжской академии спорта и туризма. Им нужен был хореограф, и он предложил мне. Я приехал в академию, и мы собрали первый состав. В первый год я ставил задачу — набрать ребят, которые просто хотят танцевать. Вуз ставил передо мной задачу — сделать номер на «День первокурсника» и «Студенческую весну». После этого мы уже начали пробовать делать экспериментальные работы, дальше пошли баттлы, поездки, фестивали.
— Если сравнить ступень хореографа и танцора, чем они отличаются?
— Когда ты просто танцуешь, ты делаешь это для себя. Когда работаешь с командой, на тебе лежит ответственность за то, что ты даешь людям информацию. Очень важно то, как ты ее даешь. Подходы у людей бывают разные. Здесь важно не перегибать палку и не быть супермягким. Нужно уметь находить золотую середину. Также надо стараться быть хорошим примером. Когда у молодого танцора опускаются руки, важно его поддержать. Если человек пришел к тебе как к педагогу, надо помогать ему.
— В Казани танцевальная культура достаточно быстро развивается. Как обстоит ситуация в других городах республики?
— Все хорошо. Знаю, что ребята танцуют в Набережных Челнах, Елабуге, Альметьевске, Зеленодольске… Везде пытаются развиваться. Я знаю ребят почти со всех городов. Все идет своим чередом.
— Какой вы видите танцевальную жизнь Казани и Татарстана в целом через пять лет или хотели бы видеть?
— Казань уже сейчас притягивает многих танцоров. Я думаю, это притяжение будет набирать обороты. Сюда танцоры будут приезжать, а не уезжать. Мне хотелось бы, чтобы было так.
— Напоследок. Вас называют Марат Маугли. Почему?
— Когда я первый раз пошел на баттл, мне сказали, что у каждого би-боя должен быть никнейм. Я долго думал, а потом выбрал Маугли. Объясню почему. Когда я тренировался в ГЦДТ, там были очень жесткие правила по поводу сменной обуви. Я постоянно забывал кроссовки, поэтому танцевал босиком, в шортах. Я был маленький, постоянно «носился» туда-сюда, такой «авыл малае». Меня дразнили, говорили: «Что ты как Маугли». Мне не нравилось, что меня так называли. Потом на день рождения друг подарил мне без задней мысли конфетку «Маугли». У меня это отложилось. Потом спустя много лет сформировался стиль. Я стал отталкиваться от того, что человек вырос среди животных. Мне нравилась среда, в которой Маугли обитал. Это коннект с природой. Я до сих пор вдохновляюсь этим, пытаюсь передать пластику животных, как они двигаются. Сейчас уже называю себя Марат Junglstaila.
Comment section