В этом году выпускник 2-й татарской гимназии имени Шигабутдина Марджани Рамиль Багавиев доказал, что татарский язык в обучении не помеха, чтобы успешно сдать ЕГЭ. Парень прошел госэкзамен по четырем предметам на 399 баллов. Выпускник уверен, что сдавать предметы на родном языке ему было бы лучше. Возможно, тогда его бы не обделили тем единственным недостающим баллом до круглого числа. Подробное интервью с Рамилем читайте здесь.
А вместе с отличником мы побеседовали с директором гимназии Камарией Хамидуллиной, в которой учился Рамиль, и вспомнили те времена, когда мечта сегодняшних татарских школьников была реальностью. Оказывается, желающих учиться на родном языке так много, что далеко не всем хватает места. Директор также поделилась некоторыми проблемами. Одна из них — неподготовленные к работе молодые педагоги, выпускники вузов. О том, как Камария Зиннуровна предлагает изменить ситуацию, читайте в интервью KazanFirst.
— Камария Зиннуровна, правильно ли мне помнится, что раньше была возможность сдавать экзамены на татарском языке?
— Насколько я помню, первоначально было разрешено сдавать ЕГЭ на татарском языке. Если не ошибаюсь, в 2009 году в министерстве образования и науки России был издан приказ, после которого все предметы стали сдаваться только на русском, независимо от того, на каком языке ребенок получал образование.
— В каком положении осталась школа после такого нововведения? Изменилось ли количество обучающихся?
— Это был сильный удар. После такого родители стали меньше приводить своих детей в татарские школы. Учеников в то время и так было немного. Одна из наших родительниц подала в суд на этот приказ министерства. Она была твердо убеждена, что раз её ребенок получил образование на татарском, а теперь ему придется сдавать экзамен на русском, то его права ущемляются. Я ездила в Москву в Верховный суд с доверенностью автора этого иска. Но мы не смогли добиться победы. Дальше нанимали адвоката, обращались в Европейский суд. Нашу жалобу там приняли, но дальше активности в этом вопросе не было, к сожалению, она так и осталась нерассмотренной.
— А вы не обращались к другим регионам с предложением объединиться в этой борьбе?
— Нет. Во-первых, эта жалоба была от имени родителей. А во-вторых, позднее все заботы легли на меня. Мне пришлось заниматься этими документами, защищать права своих учеников в судах и в то же время вести школу. Я искала ещё и деньги на адвоката, а это были немалые средства. Все знали об этом положении, но не нашлось тех, кто добровольно помог бы нам тогда.
— Когда ситуация по количеству учеников в татароязычных школах стала стабилизироваться?
— В нашей гимназии все стало возвращаться на свои места в 2014 году. С чего? Я смело могу сказать, что нам помогла государственная финансовая поддержка. В 2013 году нам построили татароязычный детский сад. Из него каждый год в гимназию гарантированно стали поступать по два класса детей. Это было уже хорошо. Далее мы обращались к президенту республики с просьбой выделить средства на проведение капитального ремонта — это было важно для повышения статуса национальной школы. И нам выделили хорошие ресурсы. А люди видят, что наши дела идут в гору. Далее мы выиграли грант от министерства образования и науки Татарстана на улучшение технической, айти, лабораторной баз. В каждом кабинете появились интерактивные доски, интерактивная таблица Менделеева, ноутбуки, цифровые микроскопы и много другого нового оборудования. В последние годы поток детей в нашу гимназию резко увеличился. Сейчас даже не для всех желающих обучаться есть место. В этом году заявок от родителей набралось на 5-6 классов, а мы смогли принять лишь 3. У нас просто нет возможности взять большее количество учеников. Мы уже обратились к президенту Рустаму Минниханову с просьбой прямо в нашем дворе построить ещё одно здание. Такие школы, как наша, играют немаловажную роль в дальнейшем развитии народа, сохранении языка.
— Сколько сегодня в гимназии учится детей?
— 694, плюс 157 детей в детском саду.
— А достаточно ли учителей?
— У нас достаточно. Однако я не могу сказать, что проблемы с педагогами нет, потому что в национальных школах она существуют. У нас лично хватает учителей лишь потому, что мы ведем постоянную работу над обучением, воспитанием и развитием наших преподавателей, занимаемся сплочением их в единый коллектив.
— В этом году во второй раз идет набор студентов в КФУ на подготовку билингвальных школьных педагогов по заказу Минобрнауки. Что вы думаете об этом?
— Я оцениваю эту идею очень положительно. Приятно осознавать, что государство озабочено вопросом подготовки национальных кадров. Но меня очень волнуют два момента.
Первый: почему будущие учителя математики, например, получают свое образование в институте филологии? Это же нонсенс. И студенты, которые поступают в мехмат, должны сдать математику в среднем на 80-85 баллов, а здесь проходной балл 70. То есть получается, что учителя, которые будут работать в национальных школах, изначально выбираются из слабого контингента. А ведь учителю в национальной школе приходится решать гораздо больше проблем и вопросов. Выходит, неэффективность работы национальных школ закладывается уже в систему подготовки кадров. Не нужно так.
Второй момент: концепция прохождения педпрактики так устарела, что по ней практиковалась ещё я, будучи студенткой. Если она не изменится, допустим, на примере сингапурской системы образования, если не будут работать над развитием самосознания, то не все студенты, которые придут в школы, смогут стать полноценными педагогами. Основа деятельности учителя в национальной школе зависит от очень многих параметров. Не только от знания языка, но и от высокого уровня самосознания и владения системой. В Сингапуре студенты — будущие педагоги — проводят 20% своего времени в школах. А у нас… Я могла бы долго рассказывать о том, как у нас проходят практику. А после получения диплома, после того, как человек столько лет проучился на билингвального педагога, первый вопрос, который от них приходится слышать: а зачем математику преподавать на татарском языке, если ЕГЭ всё равно сдавать на русском?Приходится объяснять ему, зачем это нужно.
— Что вы предлагаете, чтобы изменить ситуацию?
— Ещё в 2017 году нами было предложено построить при нашей гимназии здание — школу наставничества для студентов КФУ. Пусть один день своей учебной недели студент проводит здесь. Мы бы за каждым практикантом закрепили опытного специалиста. Пусть они общаются. Вместе проводят уроки, проверяют тетради, слушают специальный курс по организации деятельности национальной школы. Вот это была бы настоящая подготовка учителей. Эта идея уже согласована с Минобром и Минстроем, но пока, к сожалению, не получает дальнейшего развития. Надеемся, что этот проект будет реализован.
— Я беседовала с вашим учеником Рамилем Багавиевым. Он произвел на всех впечатление тем, что, обучаясь все 11 лет на татарском языке, сдал ЕГЭ лучше всех в республике. Жаль, что такие дети с раннего детства воспитываются в национальных детсадах, школах, а далее нигде, кроме дома, не могут применить весь этот багаж знаний на татарском языке, ведь национальных университетов для них не предусмотрено.
— Конечно, нам нужен национальный университет. Это необходимо для непрерывности получения образования, для сохранения нравственных устоев общества. Я считаю, что только одна татарская школа не может дать развития нашему народу. Национальный университет нужен не потому, что наши выпускники не способны воспринимать обучение на другом языке. Перед ним другая задача. Он должен послужить для продолжения развития науки на национальных языках. И то, что у нас есть такое желание, — это естественно, это нужно, чтобы не терялся наш язык, нужно для полноты цепочки. Не хватает одного звена в системе нашего образования. Ведь странно, что в Татарстане нет татарского университета, зато есть республиканская Академия наук.
Comment section