Марат Бариев о Крымской весне: «Татары из Татарстана очень успокаивающе действовали на крымских татар»

Беседовала Кристина Иванова

Сегодня третья годовщина воссоединения Крыма и России. 18 марта 2014 года в Кремле был подписан исторический договор, по которому полуостров и город Севастополь стали субъектами Российской Федерации. За два дня до этого в Крыму прошел референдум, на котором большинство жителей высказались за воссоединение с исторической Родиной.

Несколько дней в конце февраля – начале марта 2014 года получившие в новейшей истории страны название «Крымская весна» сейчас предмет изучения историков и политологов. В процессе мирного урегулирования ситуации на полуострове тогда большую роль сыграли президент Татарстана Рустам Минниханов и вообще татары из Татарстана. В их задачу входили переговоры с большой крымско-татарской общиной, проживающей в Крыму.

Накануне референдума в Крыму группа депутатов Госдумы была направлена туда для помощи местным жителям. Депутат Госдумы от Татарстана Марат Бариев работал в Бахчисарайском районе, где живут крымские татары. В интервью KazanFirst он рассказывает, как власти Украины упустили ситуацию весной 2014 года, за счет чего татарам из Казани удалось растопить холодное отношение крымских татар.

— Марат Мансурович, если вспоминать события весны 2014 года, то как вы оказались в Бахчисарайском районе и какую работу там проводили?

 __________________________________________________________________

Бахчисарай в переводе с крымско-татарского — дворец-сад, некогда столица Крымского ханства в составе Османской империи. Главная вотчина крымских татар еще с XV века. Сегодня Бахчисарайский район — один из центров компактного проживания коренного населения на полуострове

 __________________________________________________________________

— Закончилась Олимпиада в Сочи, ее закрытие проходило 23 февраля. Примерно в тех же числах закрутились события в Украине. Чаша терпения у части населения в Крыму лопнула, когда Верховная рада приняла решение о запрете русского языка. Тогда Крым, Донбасс, другие регионы начали активно выступать против такого решения. Верховный совет Крыма принял решение о проведении референдума, потому что остаться без русского языка крымчанам было просто невозможно. Там основное население именно русские.

Я тогда еще был генеральным секретарем Олимпийского комитета России, так что после закрытия Игр оказался в Казани только спустя несколько дней, числа 27-го — была встреча с руководством страны, нужно было проводить гостей. В Казани нас с [депутатом Госдумы] Ильдаром Гильмутдиновым по телефону попросили вернуться в Москву. В аэропорту была назначена встреча, мы прилетели и поняли, что речь идет о поездке в Крым.

— А кто тогда на вас выходил?

— Из руководства Думы. В итоге группа депутатов, представляющих разные партии, не только «Единую Россию», полетела в Симферополь. Нас распределили по различным проблемным районам, муниципалитетам Крыма и Севастополя. Вопрос стоял о встречах с населением для разъяснения политической и экономической ситуации в России. Крымчане в другой стране жили, по другим законам, у них были другие социальные гарантии.

Участие в передаче на первом крымскотатарском телеканале ATR (которое очень активно работало против России)

Уже заканчивалось распределение депутатов по районам, а нам с Гильмутдиновым все ничего не давали. Человек, который вел процесс, говорит: «Так им достается самый сложный район — Бахчисарайский, наиболее татаризированный. Мы их специально оставили в конце списка, чтобы объявить отдельно. Мы как татар их туда направляем».

— Какие задачи поставили?

— Встречаться с населением, объяснять все и растопить негативное отношение со стороны крымско-татарского сообщества к России. Чтобы они пошли на референдум и не боялись принятия решения о присоединении к России.

— Наверняка местное население приняло вас враждебно. Как удалось изменить отношение?

— Начиналось все очень сложно. Главой администрации Бахчисарайского района тогда был [Ильми] Умеров, крымский татарин. Он был главой при трех президентах, потому что, видимо хорошо мог ладить с крымско-татарским населением. Он полностью саботировал подготовку к референдуму и в открытую нам это сказал: «Самое большое, что я для вас могу сделать — это не мешать. Я сам на работу ходить не буду. Я против присоединения к России. Вы нас всех после присоединения погоните в Сибирь». Он нас даже при первой встрече не пригласил войти в кабинет — разговаривал через всю комнату. Мы полчаса стояли возле двери, но постепенно нашли к нему подход, сказали, что татары — братья и так далее. Он спросил: «Где же вы, братья, были 20 лет?». Тогда я ему напомнил, что каждое лето несколько тысяч российских детей мы привозим в детские лагеря Крыма, в том числе, Бахчисарайского района. Это же и рабочие места, и вклад в экономику.

В Симферополе нам дали инициативных людей, выступавших за присоединение к России, с кем мы готовили встречи в населенных пунктах и сам референдум. Мы составляли списки избирателей, обустраивали избирательные участки, изготавливали печатную продукцию.

— А как изначально вас, депутатов из другой страны, пустили с агитационными мероприятиями к себе?

— Сейчас уже, наверное, об этом можно говорить — они упустили ситуацию. Как это приезжают из другой страны члены парламента и агитируют? Мы, конечно, не говорили, что агитируем — мы рассказывали о России. Но на самом деле подспудно шла агитация.

У нас такое сложно представить. Если бы в Казань или Балтасинский район приехали представители Рады и говорили: «Давайте присоединяйтесь к Украине», то их бы если не побили, то точно бы скрутили. А там получилось вот так — первые два-три дня были напряженными, за нами присматривала охрана. Но потом мы поняли, что настроение людей на стороне России, правоохранительные органы стали складывать оружие. Мы на третий день уже от охраны отказались.

— Большинство крымских татар наверняка восприняло вас в штыки…

— Не все, но абсолютно большинство. Их запугали [лидер крымских татар Мустафа] Джемилев и компания из меджлиса, что если Крым присоединят к России, то крымских татар направят в Сибирь, и повторится депортация 1944 года. Большинство в это верили — видимо, генетически в них сидит этот страх. Представители меджлиса грозили, что всех, кто придет на референдум, учтут, и потом они будут держать за это ответ. А в день референдума активисты разворачивали татар, фиксировали на камеры, всячески запугивали. Так что явка в Бахчисарайском районе была несколько ниже, чем в Крыму — многие татары боялись и не пошли. Но из тех, кто пришел, почти все проголосовали за присоединение к России.

Конечно, мы встречались не только с татарами — всего провели более 40 встреч. Всем мы рассказывали о национальной политике, проводимой в России. Что никакого преследования и депортации не будет. Мы сравнивали положение татар в Татарстане и в Украине. Я им говорил, что в Украине их угнетают, землю не оформляют, государственный язык не дают, мечети не строят, татарского театра нет. Они не совсем верили, что в Татарстане есть татарские театры, круглосуточное телевидение на татарском языке, построено 1 500 мечетей. Мы рассказывали и про социальную политику, которая ведется в России — в то время уровень пенсий в России был в несколько раз выше, чем в Украине, так же как зарплаты у бюджетников. А в Украине тогда даже не было системы медицинского страхования. Мы рассказывали о преимуществах российской жизни, различных программах газификации, ветхого жилья, соципотеки. Так потихоньку лед начал таять.

— Какая ситуация показалась вам тогда самой необычной?

— Все свои действия в соседней стране мы корректировали и согласовывали с Москвой, чтобы не перешагнуть какую-то черту, не нарушить законы. За два дня до референдума на центральной площади Бахчисарая местные жители организовали митинг на улице. Я наблюдал за ним из окна. Тут к нам забегают и просят выйти и тоже принять участие. Я сначала отказался: «Мы же из другой страны, как мы можем участвовать?». Тут я прислушался, что участники митинга скандируют «Россия! Россия!». Я связался с руководством и нам дали добро на участие в митинге. Я выступил, поприветствовал крымчан от имени Татарстана, парламента. И когда я закончил речь, грянул гимн России. В соседней стране. Мы такого не ожидали. Но многие начали подпевать, у них выступили слезы на глазах. Я потом поинтересовался, почему это было так воспринято, а мне ответили: «Сынок, мы 25 лет ждали этот гимн». Все эти годы они не слышали его. Тогда уже стало понятно, что послезавтра Крым присоединится к России. Это было сильно и мощно.

В день референдума избирательные участки открывались в 8 утра. А мы выехали раньше 7 часов посмотреть их готовность. Уже тогда на улицах перед участками выстраивались огромные очереди, женщины стояли с цветами в руках. Я подходил и спрашивал, почему они пришли так рано и с цветами. Они отвечали: «Для нас сегодня праздник. Мы возвращаемся к себе домой и в свою страну». Они искренне стремились в Россию и ждали этого дня.

И потом, когда началась пропаганда, якобы результаты нарисовали и людей запугали, мне было смешно это слышать. Я все это видел и во всем участвовал и знаю, что весь Крым был за Россию.

— Сейчас, оглядываясь назад, как вам кажется, только татары из Казани могли договориться с татарами Крыма? Оправдан был шаг, что именно вас заслали туда?

— Думаю, оправдан. Туда же послали не только нас. И власти Татарстана во главе с Рустамом Миннихановым сколько раз там были, и члены правительства, и бизнесмены, и руководители муфтията. И сразу начали помогать — организационно, финансово, решали житейские районы Бахчисарайского района. Крымчане почувствовали, что татары в Казани более свободные, продвинутые, развитые, материально обеспеченные. Это сыграло большую роль. Иначе Джемилев и его актив добились бы своих результатов.

Вручение министром обороны РФ Сергеем Шойгу медали «За возвращение Крыма»

Основной вклад Татарстана заключался в том, что крымско-татарский народ не вышел против всех мероприятий референдума. Когда мы только приехали, крымско-татарская молодежь устраивала различные митинги, акции. К референдуму они поняли, что поддержкой они не пользуются, население не подхватывает эти начинания. Татары из Татарстана очень успокаивающе действовали на крымских татар. Пусть они не пошли на референдум, но хотя бы не выступали против — не было провокаций и массовых выступлений.

— Уже после присоединения Крыма общение не прервалось?

— Нет, мы активно сотрудничаем с Бахчисарайским районом и в целом с Крымом. Месяца не проходит, чтобы в Госдуму не приезжали представители Бахчисарайского района с разными проблемами. Они говорят: «Вы нас звали, приглашали в Россию. Так что теперь помогайте, опекайте». Так что мы на добровольной основе с Гильмутдиновым и другими депутатами стараемся помогать в меру своих сил. Айрат Хайруллин тоже помогает, поскольку Крым — сельскохозяйственный район.

— Можно сказать, что настроение крымского населения поменялось?

— Однозначно поменялось. Если сейчас провести такой же референдум, то большинство крымских татар проголосовало бы за присоединение к России. В течение нескольких лет там обещают достроить Соборную мечеть, у них действуют татарские организации, которые проводят мероприятия по развитию татарской нации — праздники, сабантуи. Они в большинстве своем восприняли себя как жители России. В Крыму идет большая стройка, вкладываются огромные деньги, взять тот же мост (через Керченский пролив — прим. ред.). Они все это видят. Проблемы, конечно, есть, но и движение есть — проблемы решаются.

— Опять же, если оглядываться назад на события трехлетней давности. Политическая обстановка обострилась, санкции ввели, в России начался экономический кризис, Украина стала нам враждебным государством. Все же стоило оно того?

— Присоединение Крыма? Конечно, стоило. Это же наши люди. Все равно все эти годы Крым был территорией соседнего государства, но мы эту границу особо не замечали — детей возили отдыхать. И отношения с крымчанами всегда были очень дружескими, родственными. А когда вопрос встал об изоляции, когда запретили русский язык и людей лишили возможности разговаривать на родном языке… Как мы могли бросить своих людей, свою территорию? Она лишь условно была в другом государстве для рядового человека. Вон что сейчас творится в регионах Украины! В Крыму было бы то же самое, может быть, еще хуже. Там бы борьба была еще острее.

— На ваш взгляд, движения по присоединению чего-нибудь к России могут продолжиться Донбассом и другими регионами?

— Я думаю, что могут. Все будет зависеть от людей. Если там ситуация все ухудшается, людям же надо выживать, они будут искать выход из создавшейся ситуации. Одним из выходов может быть такой. Исключить этого нельзя. У них может появиться такое желание.

Много здесь зависит от украинских властей. То ли они будут бомбить, то ли, в конце концов, сядут за стол переговоров, начнут выполнять Минские соглашения, снимут блокаду, будут помогать Донбассу, Донецку, Луганску. Но пока этого ничего не видно. Антироссийская истерия только растет, в Киеве начали российские банки закрывать, громить. От этого же уровень жизни населения не повысится, напротив, станет еще хуже.