В Казани продолжается слушание дела в отношении Назипа Каюмова, который 10 марта, управляя автомобилем «Фольксваген Джетта», сбил 15-летнюю Айсину Булычеву. Школьница в тот момент переходила дорогу по пешеходному переходу на зеленый свет. Врачи несколько дней боролись за жизнь девочки, но спасти её не смогли. Сам Каюмов с места аварии скрылся и пришел в полицию спустя несколько дней. Его поместили под стражу.
Рассмотрение этого дела начиналось в Приволжском районном суде, но затем его передали в Вахитовский райсуд — по месту совершения преступления.
На очередное заседание впервые пришел отец Айсины — Дмитрий Булычев. Вместе с ним в суде были Анна Браун, чей ребенок занимался в театре для особенных детей, который организовала Айсина, и Лилия Миненкова, представляющая интересы родителей в суде.
Отец погибшей под колесами казанского лихача девочки все еще не может общаться с журналистами, вместо него выступает Анна Браун, которая в разговоре со СМИ еле сдерживает слезы и повторяет, что Каюмов должен понести наказание, а в планах у родителей — дать вторую жизнь театру и назвать его именем Айсины.
— Она сделала столько, сколько не сделали реабилитационные центры. Для нас она останется в памяти как очень ценный человек, — говорила Браун.
Так как на заседании ни одна из сторон не заявила ходатайств, судья передал слово старшему помощнику прокурора города Руслану Габитову, который зачитывал все материалы дела, в том числе травмы, которые получила Айсина после ДТП.
— Повреждения причинили тяжкий вред здоровью и имеют прямую связь со смертью. Каюмов, имея реальную возможность не совершать преступление, надеялся на предотвращение этих последствий, — зачитывал гособвинитель.
В это время Браун, сидевшая рядом с журналистом, старалась не разрыдаться, а отец девочки пытался держать себя в руках — тер руки, колени и в итоге закрыл лицо руками.
Судья Наиль Камалетдинов спросил у Каюмова, признает ли последний свою вину, на что подсудимый ответил: «В полном объеме».
— Дело рассматривается в особом порядке. Поддерживаете данное ходатайство? — обратился к участникам процесса Камалетдинов.
— Мой доверитель возражает против особого порядка. Несмотря на то, что закон дает мне возможность не объяснять причину, я позволю себе высказаться. Мой доверитель полагает, что норма, обязывающая суд не выходить при назначении наказания за пределы 2/3 максимального наказания, на взгляд моего доверителя, не соответствует тяжести совершенного преступления. Он категорически возражает, — заявила Миненкова.
До того, как объявить вердикт по переводу слушания из «особого» в обычный порядок, Камалетдинов заявил о необходимости выбора меры пресечения. На это Габитов сообщил об отсутствии каких-либо смягчающих обстоятельств для избрания любой другой меры пресечения, кроме как продление содержания в СИЗО сроком на три месяца. После этого судья удалился для принятия решения.
В это время участники процесса делились воспоминаниями о погибшей девочке, показывали фотографии.
— Ты чего рассопливилась? — обратилась Браун к другой мамочке особенного ребенка.
— Слезы, — ответила она.
— Понимаю, — кивнула Браун.
Отец в это время сидел молча и смотрел в пол. За всё слушание он ни разу ни взглянул на Каюмова.
Вернувшись в зал, Камалетдинов огласил решение суда — поддержать ходатайство об изменении порядка слушания — с особого на обычное — и продлить содержание Каюмова в СИЗО на три месяца — до 21 августа, а следующее слушание назначить на 10 июня.
В разговоре с прессой Габитов отметил, что максимальный срок, который грозит Каюмову, — пять лет. Однако окончательное слово остается за судом, которому предстоит решить, что «перевесит» — отсутствие судимостей у Каюмова или управление автомобилем, будучи лишенным водительского удостоверения.
После завершения слушания журналист KazanFirst обратился к представителю Булычевых — юристу Миненковой.
— Если в данном случае применимо слово баланс, надо чтобы он был достигнут. Чтобы справедливость была восстановлена, — передает слова Дмитрия его представитель.
После этого Миненкова попросила опубликовать на страницах издания стихи, написанные мамой погибшей девочки Кариной Булычевой. Со слов Миненковой, это то, что родители хотят сказать.
***
Я умираю вместе с ней.
Прожектора в моих глазницах.
Ослепленный мчится зверь —
Как слепень зол его возница.
Убить бы боль, убить бы смерть
Из бойницы седьмой больницы!
Но — умираю вместе с ней,
А жив убийца и возница…
Я умираю вместе…
Можно,
Я как умру — ее увижу?
Коснусь плеча, коснусь лица…
Коснусь венца — и стану ближе!
(Карина Булычева, 06.04.2019)
Comment section