Авторство постулата об СССР — самой читающей стране мира не установлено. Его, должно быть, сочиняли в кабинетных условиях. Само утверждение, тоже небесспорное, критиковалось и, говорят, даже было опровергнуто писателем Юрием Нагибиным.
Потом, в Перестройку, количество стало возобладать над качеством. Книжный рынок только приоткрылся, и все, что туда выбрасывалось, стихийно исчезало с прилавков.
Андрей Ильницкий, в свое время написавший монографию о книгоиздании, вспоминает: «Тогда было расхожей шуткой, что по прибыльности книжный бизнес сравним лишь с торговлей наркотиками и оружием, но там опасно — убивают».
Он пишет, что на рубеже 1980-1990-х годов обычная текстовая книга в официальных магазинах стоила 1-3 рубля. Для сравнения: 1 литр бензина обходился примерно в 40 копеек, во столько же бутылка пива, батон хлеба — в 20 копеек. Цена дефицитных книг на черном рынке была выше — от 10 до 15 рублей, а полноцветные издания стоили втридорога.
Андрей Ильницкий
Ильницкий — политик и бывший издатель, когда-то руководивший АСТ и «Вагриусом». Свою монографию он написал почти 12 лет назад. Многое ли изменилось с тех пор?
Много лет спустя
Нынешнее положение книжной отрасли несравнимо с реалиями 20-летней давности. Сверхрентабельность издательского и книготоргового бизнеса осталась в прошлом. Вместе с безудержной потребительской активностью и миллионными тиражами.
В 2013 году в России издано 120 с половиной тысяч книг общим тиражом более 541 миллиона экземпляров. По подсчетам Российской книжной палаты, почти половина изданий напечатана тиражом до 500 копий. Средние же тиражи книг несколько лет подряд не превышают 5 тысяч экземпляров; если сопоставлять это с цифрами из статьи Ильницкого, получается, что с начала 1990-х годов тиражи упали примерно на 95%.
Елена Соловьева, шеф-редактор журнала «Книжная индустрия» признает: говорить о высокой прибыльности книготоргового дела не приходится, этот рынок снижается — плавно, но поступательно. По итогам 2013 года обороты торговцев сократились на 2,6%, в позапрошлом году на 3,5%.
Такая ситуация сложилась не за неделю, и потому можно смело назвать десяток причин вырождения отрасли. Все окажется правдой, но вряд ли что-то объяснит, если не рассматривать проблему комплексно.
Инфляция, полиграфия, пиратство
Книги — тот же товар и спрос на него зависит от доступности, говорит главный редактор «Книжной индустрии» Светлана Зорина.
Сегодня средняя цена книги в России — 165 рублей, продолжает Соловьева. Ежегодно печатная продукция дорожает на 10-11%. Себестоимость возрастает на каждом этапе, предшествующем выходу книги в свет, но дороже всего, по ее словам, обходится полиграфия. «Покупатель стал требовательным, и мы обязаны соответствовать его запросам», — объясняет она.
Российская же полиграфическая отрасль соответствует запросам с трудом; корни ее кризиса нужно искать именно в перестроечных временах, в «менеджменте красных директоров», как писал Ильницкий. Тогда, по его воспоминаниям, «в книгоиздании царил нал, торговцы выстраивались в очередь к издателям, покупая книги тиражами». Денежный дождь, который обрушился на владельцев типографий, оседал в их карманах, лишь немногие тратили деньги на развитие производства. «В результате, — отмечал Ильницкий, — полиграфическая отрасль практически ничего не сняла с книжного бума начала 1990-х».
В течение последних лет в стране закрылось множество типографий. Причин тому несколько, писала в 2009 году петербургский издатель Татьяна Жаворонкова. Во-первых, из-за низкой привлекательности в отрасль неохотно идут инвесторы. Нехватка серьезных капиталов — подходящая среда для малых типографий со старыми технологиями. Такие производства не выдерживают конкуренции с европейскими.
Госполитику в этой сфере тоже не назовешь прогрессивной. Из-за 15%-ной налоговой ставки на ввоз мелованной бумаги и 10%-го НДС на импорт нерекламной полиграфии, объясняла Жаворонкова, основная доля больших заказов печатается за границей.
Авторы, издатели и ритейлеры теряют деньги и из-за пиратства, добавляет Соловьева, но оценить потери невозможно, ведь в отсутствии пиратства они никогда не жили, иронизирует она.
«Цифра» не виновата
Если верить отчету исследовательского холдинга «Ромир», семеро из десяти россиян уже отдали предпочтение электронной книге. Но объяснять потери книжных магазинов развитием цифровой розницы ошибочно. Генеральный директор компании «Литрес» Сергей Анурьев посчитал: пока «цифра» занимает не больше 1% книжного рынка. Такие же данные — 1-2% — приводит Соловьева. В прошлом году, рассказывает она, доходы от продаж электронной литературы составили 1 млрд рублей. Эту сумму, предупреждает Соловьева, нужно разбить надвое: половину контента заказали корпоративные клиенты. В основном это государственные библиотеки. То есть частники потратили на «цифру» 500-600 млн рублей. Совокупный же объем российского книжного рынка приблизительно оценивается в $2,5 млрд.
Эстрада и андеграунд
«Книжный рынок принято делить на так называемый независимый и эстрадный, сетевой, монополистский. Про вторых я ничего не могу сказать, там отношение к книге как к колбасе; думаю, про их финансовую модель лучше спросить директора мясокомбината», — говорит основатель книжного магазина «Смена» и редактор издательства «Ил-music» Кирилл Маевский. На независимом рынке есть более-менее внятная схема работы издателя с магазином, но общего принципа ценообразования нет, объясняет он. Магазины берут книги либо в реализацию с возможностью вернуть непроданные экземпляры, либо в «твердый счет» — с предоплатой 100% стоимости книги. Чтобы независимый книжный хоть как-то существовал, он накручивает в среднем 40-50% от отпускной цены издателя, рассказывает Маевский. Отпускная цена, по его словам, тоже формируется ситуативно, тут многое зависит от себестоимости.
В среднем авторам остается 10-15% от продаж книг, делится генеральный директор и редактор издательства Ad Marginem Михаил Котомин. Сейчас жить на авторские гонорары могут позволить себе лишь 10% писателей, причем все они относятся к числу топовых, говорит он. Гонорары эти немаленькие, но обычно скрываются издателями, добавляет Соловьева: «Сколько зарабатывает Борис Акунин, вам никто не скажет». Начинающие и не издававшиеся авторы не могут сделать сочинение книг основной профессией, признает Котомин.
На обочине жизни
Последние опросы «Левада-центра» на тему культурного потребления (август 2010 года, более свежих данных нет) показали: 62% респондентов на момент интервью не читали книг. Опрос Фонда общественного мнения, проведенный в июне прошлого года, дал другие результаты: не читают 37% респондентов фонда, еще 55% открывают книги не чаще одного раза в месяц.
«Сейчас в России чтение, как фундаментальное социально-политическое занятие вытеснено на обочину серьезной жизни», — пытается разобраться в причинах профессор филологии Высшей школы экономики Гасан Гусейнов. «Люди, способные спорить о книгах, писать книгу о другой книге — это какое-то экзотическое меньшинство. Может быть, я сгущаю краски. Но мне так кажется», — говорит он.
Гасан Гусейнов
Уже много лет все верхние строчки в списке самых издаваемых авторов заняты сочинителями отечественной детективной беллетристики, далеко позади оставившими Артура Конан Дойля, Агату Кристи и Скотта Фицджеральда. По данным книжной палаты, самыми популярными писателями в 2013 году были Дарья Донцова, Татьяна Устинова, Юлия Шилова, Татьяна Полякова и Александра Маринина. За год в России вышло 143 книги Донцовой тиражом 2,8 млн экземпляров. 40 книг Дойля изданы тиражом 708 тысяч копий, Фицджеральд представлен 57 книгами, вышедшими 377-тысячным тиражом.
По ощущениям Гусейнова, художественную литературу, обогащающую язык и мысль, читает меньшинство. Есть узловые точки, где два мира — «чтива» и «серьезной литературы» — пересекаются, уверен Гусейнов. Таковыми точками он считает Джоан Роулинг и, например, Умберто Эко — авторов «меньшинств и большинства».
«Страна, пока находящаяся на обочине социальности, Россия, — имеет свои интересные явления: здесь влиятелен трэш — скверно написанная стебная литература», — отмечает филолог. Зато, признает он, есть великолепная поэзия и хорошая малая проза, которую, правда, надо искать — тиражи маленькие, система книжного просвещения работает паршиво. «Без помощи государства библиотечным центрам тут не обойтись. Но сейчас государство в квалифицированном читателе не нуждается, — объясняет Гусейнов. — С ним надо возиться, его надо уважать. Не до того».
Артем Малютин
Comment section