Оксана Шилова: Я семь лет пыталась забыть свою роль в «Травиате»

Ольга Гоголадзе — Казань 

«Травиата» – это не просто опера. Она первая среди лучших. С этим могут поспорить фанаты Пуччини или Бизе, но факт остаётся фактом: творение Джузеппе Верди всегда было и остаётся непревзойдённым. Как ни крути, но «Кармен», «Аида», «Турандот» и «Любовный напиток» своему успеху во многом обязаны массовости эпизодов, богатейшему оформлению сцены, ярким костюмам и мастерству хора. А «Травиату» можно ставить вообще без декораций. Пусть солисты выходят в чём угодно, хоть в унылом офисном дресс-коде, музыка и великолепные вокальные партии заставят зрителей забыть обо всём на свете. Потому что в этой опере нет ни единого «слепого пятна», когда можно отвлечься на твиттер или проверить ленту в фейсбуке. Каждая секунда наполнена чудесным по своей глубине пением.

В этом главная прелесть и печаль «Травиаты». Ведь когда хотя бы один из солистов не дотягивает, всё идёт насмарку. Виолетта, Альфредо и Жермон должны быть идеальными, иначе ничего не получится. И, если сопрано хороша почти всегда, то вот с тенором и баритоном театрам частенько не везёт. Но только не на Шаляпинском фестивале. Здесь ансамбль был настолько ярким, что даже не верилось, что слышишь это в живую. Я сама себе завидовала, что оказалась на таком спектакле, где солисты не просто пели, а играли на сцене не хуже драматических актёров.

Сергей Семишкур из Мариинского театра мастерски воплотил образ безмятежного и вспыльчивого аристократа, который, однако, безумно любит и ревнует Даму с Камелиями ко всем мужчинам Парижа. Его искренняя страсть, отчаяние, нежность и раскаяние раз за разом удостаивались криков «Браво!».

А Борис Стаценко из Германии, которому досталась партия Жермона, и вовсе перевернул с ног на голову все представления об этой роли. Он показал нам, как должен вести себя истинный джентльмен. Как он просил Виолетту оставить Альфредо! Сколько отцовской любви было в каждом его слове, в каждом жесте! В нём не было ни грамма высокомерия, только забота о своей семье, устоять перед которой оказалось невозможно. И это не говоря уже о потрясающих вокальных данных Стаценко: такая наполненность в сочетании с удивительной бархатистостью голоса встречается крайне редко. Не будет преувеличением, если я скажу, что казанцам повезло услышать столь уникальный голос. Пожалуй, подобной любви зрителей не удостаивался ещё ни один Жермон.

И, наконец, Виолетта — та, вокруг которой вертится всё повествование. На хрупких плечах сопрано держится эта великая опера. И солистка Мариинского театра Оксана Шилова блистала в своём образе. Дело в том, что у многих Виолетта получается чересчур интеллигентной особой. Настолько, что невольно задаёшься вопросом, кто эта женщина: куртизанка или школьная учительница? И её жертвенность кажется очевидной, как у какой-нибудь Джейн Эйр. Но ведь вся суть истории как раз в превращении из развязной гетеры в почти святую женщину, которая без тени сомнения отдаёт свою жизнь ради чести  возлюбленного. Шилова просто потрясла всех своим артистизмом. Она менялась буквально на глазах, постепенно отсекая всё лишнее и обнажая чистую душу. А уж как она пела! Казалось, что дива гладит своим голосом сердце каждого зрителя.

Я честно старалась не рыдать на «Травиате» в этот раз, ну сколько можно? Но на последних нотах вовсю шмыгала носом и размазывала тушь по щекам. Говорят, когда Шилова поёт в Большом театре, некоторым пенсионеркам вызывают «скорую», потому что они таких переживаний не выдерживают.

Благо, в Казани обошлось без врачей, а после спектакля удалось нам удалось пообщаться с оперной дивой, выразить ей своё восхищение и задать несколько вопросов.

— Ваша Виолетта была сегодня божественно прекрасна! Вы давно исполняете эту партию?
— Я закончила Санкт-Петербургскую консерваторию, и «Травиата» была моей дипломной работой. Именно с Виолеттой я выпускалась. Причём, пела я на русском языке. А потом был период, когда я забывала эту партию: семь лет не притрагивалась к партитуре и не издавала ни одного звука, ни одной ноты из этой оперы. Даже не пела всеми любимую «Застольную».

— Но почему? Вы были так сильно заняты другими ролями?

— Нет! Дело в том, что я хотела петь её совершенно по-другому. Но всем известно, что у вокалистов очень сильная мышечная память. И я решила просто переделать всю партию, а для этого нужно было полностью её забыть.

— Как же вы потом её разучивали?
— Мне пришло приглашение из Большого театра. Там я занималась с концертмейстерами, мне помогал замечательный коуч Алессандро Вичи, который сейчас здесь, на Шаляпинском. Так что, спектакль в Казани стал для меня знаковым.

— Мы слышали, до какого совершенства вы довели эту роль сейчас. Но как она звучала на выпускном?
— Тогда я исполняла её без подтекста. Вот что написано — то и пела. Но здесь же очень много скрытого смысла! Как я могла в 23 года показать всю трагедию расставания с любимым, такое самопожертвование? Я ничего не знала об этих чувствах, даже любить-то толком не умела… С годами приобретаешь опыт не только вокальный, но и жизненный. И ты начинаешь смотреть на Виолетту совершенно другими глазами. Сейчас я пою это совершенно иначе, более осмысленно. И хочу сказать, что каждый спектакль у меня всё равно разный. Невозможно петь всегда одинаково: бывает, чувствуешь не очень хорошо или, напротив, ощущаешь прилив сил.

— А каким было выступление в Казани?
— Могу сказать, что выложилась на 150%. Я себя прекрасно чувствовала, голос хорошо звучал, точно знаю. Честное слово, говорю это первый раз в жизни: я спела хорошо! Потому что меня ничего не беспокоило. И партнёры, которые были рядом — мои давние друзья. С Борисом Стаценко я пела этот спектакль в Большом театре. А Сергея Семишкура я знаю очень давно, но впервые мы спели «Травиату» вместе именно здесь, в Казани. Очень надеюсь, что 23 февраля мы исполним её в Мариинском театре, если всё будет хорошо. Но самыми первыми наш дуэт услышали гости Шаляпинского фестиваля.

— Насколько сложна партия Виолетты с точки зрения вокала?
— Безумно сложна! Петь её даже чисто физически тяжело. Но я обожаю эту роль. И сегодня я не чувствовала никаких трудностей. Я очень хорошо отдохнула, не болею, нас прекрасно накормили (смеется). И, конечно, когда дирижёр тебя слушает — это бесценно.

— Кстати, о дирижере. В этот раз оркестром руководила женщина, Анна Москаленко. Это как-то повлияло на ваше исполнение?
— Когда я узнала, что будет женщина, подумала: «Интересно, что же из этого получится?», потому что мы привыкли, что дирижёр — всегда мужчина. А вышло просто супер! У неё столько энергии! Она собрала всех и держала. Ни в коем случае нельзя отдавать всё на откуп вокалистам! Ведь певец — это такая «субстанция, которая растекается». Мы любим упиваться своим голосом, готовы тянуть красивые ноты, сколько душе угодно. Но нет, тут дирижёр стоит за пультом. Он слушает и держит музыкальную форму. Алла в этом плане молодец.

— Вам доводилось исполнять роль Виолетты в ультрасовременной, граничащей с абсурдом постановке «Травиаты»?
— К счастью, нет. Мне везло с режиссёрами, всё в пределах классики.

— Ещё меня всегда интересовало, как солистам оперы удаётся приехать в новый театр и за сутки полностью влиться в спектакль?
— Опыт! А в случае с Шаляпинским фестивалем помогло то, что я хорошо знакома с партнёрами, поэтому знаю, чего от них ожидать. Например, вчера мы Сергеем Семишкуром репетировали дуэт совсем по-другому. Но, уже будучи на сцене, я поняла, что сделать, как мы планировали, не получится. Поэтому мы моментально перестроились прямо во время выступления. То же самое с Борисом Стаценко. Он — профессионал высочайшего уровня, который прекрасно знает итальянский, понимает, о чём поёт и досконально знает фразы других персонажей. Работать с ним очень легко, ведь мы оба отталкиваемся от смысла каждой строки и играем соответственно. А ещё у вас очень сильные оркестр, хор и абсолютно все службы на сцене. Такая команда позволяет сделать всё безукоризненно в кратчайшие сроки.

— Вы к нам ещё приедете?
— Пригласят — обязательно приеду! Мне очень понравилось.