«Все, что делают граффитисты Казани, — скучно и однообразно»

В следующую субботу (16 декабря) в Казани alesha проведет свою первую выставку. Пройдет она в мастерской художника, где рождаются идеи и воплощаются в жизнь. Образ творца — тайна, поэтому даже адрес своей мастерской alesha объявит 15 декабря в 21.00 в своем профиле в Инстаграм.

Журналист KazanFirst встретилась с художником, чтобы поговорить об искусстве. Собеседник не изменил принципам конспирации. Интервью пришлось брать у человека в маске, которая, ко всему прочему, еще и меняла голос. Кстати, alesha — это вовсе не Алексей, так что имя художника тоже останется секретом. А поскольку мало кто знает, как он выглядит, то вполне возможно, что сейчас alesha прошел мимо вас или вы стоите с ним в одной очереди в магазине.  

— Мое лицо не достойно такого внимания, нежели рисунки или то, чем я занимаюсь, — объясняет художник, почему он скрывает себя от аудитории.

— Тогда я буду обращаться к вам «alesha». Расскажите, с чего все началось?

— Какое-то время я учился в Европе, потом оказался в Америке. Я никогда не рисовал и не любил рисование, а по специальности я вообще режиссер-оператор. Поступив в университет и оказавшись в кругу творческих людей, действительно творческих, мне понравилось, что они не используют классические материалы — кисти, холсты, масло, то, на чем строится художественная школа. Они используют аэрозольные баллончики, маркеры, то,  что используют вандалы, но они при помощи этого создают  интересные, сложновыполнимые картины. В России все, кого я знал, относились к классическому рисованию, театральной отрасли, а там я попал и к художникам, и к дизайнерам, и к режиссерам, и к операторам — там такой борщ получился, я стал отдыхать с ними.

Меня это вдохновило, поэтому купил маркеры и начал рисовать. Уличным искусством я не занимался. Да, что-то делал, как у нас все считают, — вышел, плакат наклеил, нарисовал какую-то хрень, и все — я теперь художник, даже не осознавая того, что нужно тренироваться и нарабатывать стиль, понять, что ты хочешь сделать, а потом идти рисовать.

— То есть вы вообще никогда не рисовали?

— Нет. Восемнадцать лет — это мой первый возраст, когда я взял маркер, семь лет я рисую.

— Ну как можно сесть и без практики сразу начать такое рисовать? Вот я же не нарисую так, сколько бы ни пыталась.

— Я тоже так думал, ненавидел урок ИЗО, но посмотрел на это с другой стороны. Возможно, сказалось, что оказался один не в своей стране. И у меня было столько свободного времени, что рисование — это был способ себя занять. Мне не с кем было общаться, я просто рисовал.

— Что стало следующим шагом?

— Гуляя по Нью-Йорку, смотря, что люди делают, я понял, что готов, что у меня наработан стиль, могу что-то показать и мне будет не стыдно за это. 

Стал распространять рисунок зайца — это был первый рисунок, который я создал. Сделал плакаты — сначала наклейки. Потом понял, что то, что я делаю, это делают абсолютно все — распространение одного логотипа, это ни к чему не приведет. Ходить клеить плакаты ночью, просто делая свое имя массовым, — это мне стало абсолютно не интересно. Тогда стал думать, что же можно нового привнести. Позже родилась идея брать кусок фанеры, рисовать и приклеивать работы на строительный клей, тем самым создавая галерею под открытым небом. Моя политика была такая, что галерей очень много, а зачем туда ходить, когда ты можешь идти на работу и будет висеть полноценная картина, на которую потратили силы и время. Людям это понравилось, имя заиграло, но я понимал, что можно дальше идти. 

В Америке есть бесплатные газетные стенды. Я подумал, почему бы его не разрисовать. Эта фигня весила килограммов 25, а я жил на 5-м этаже. Там дома маленькие, я притащил первый стенд к себе. Он вонял мочой и занимал половину моей квартиры. Но в итоге я сделал пять этих стендов и это выстрелило среди местных художников.

— А когда же появился alesha?

— Когда вернулся в Россию. Я попросил у двоюродного брата придумать мне имя. Он сначала отнекивался, а потом я его достал и он сказал, что назовись ты уже alesha, а он раньше по телефону всегда говорил «Алеша» — это типа Алло. И я подумал, что прикольно. Тем более отца зовут Алексей, он тоже всегда хотел рисовать, но времени не было, у него другие были заботы. Так появилось название alesha.

— Вы точно не Алексей?

— Нет, но хорошо, что люди думают, что я Алексей, потому что это очень спасает.

— Как местное сообщество уличных художников оценило появление aleshi?

— Никак — всем пофиг. Это тот город, в котором абсолютно всем все равно.  Нет уличного искусства, у нас ничего этого нет — это все хрень. Они просто делают копипаст, не поднимаются на уровень выше, не бросают вызов. Все, что здесь делают, — это скучно и однообразно. Да, в Казани есть граффитисты, но что они делают? Они рисуют либо шрифты, которые понятны только им, либо героев — это скучно, это пройденная дорога, которая никуда не ведет. Они не понимают, что они просто выполняют заказы и всю жизнь будут это делать. Не рисуют на больших объектах, не делают больших работ. Привыкли делать размер два на два с одной стремяночкой — это никуда не годится.

— Но у нас же есть большие граффити на домах. К Кубку Конфедераций вот сделали несколько работ.

— Когда-то давно в Казани проходил проект, привезли кучу мировых художников. Опять же привезли, заплатили денег, а они порисовали и уехали. Не было никакого общения, никакой тусовки, никакого взаимодействия с публикой — просто украшение. То, что сделал Sly Dog на доме с девочкой Мирой, — это точная копия другого рисунка, просто изменен цвет платья. Причем если вы вобьете в «Гугле» «девочка с лейкой Mural», эти картинки прям рядом стоят. 

— По вашему мнению, в Казани вообще нет уличного искусства?

— Нет. У нас никто этим не занимается, всем абсолютно похер — дело в менталитете. Если это находится на улице, еще не значит, что это уличное искусство. Оно должно играть с локацией, должно играть со зрителем, должно привносить что-то новое в ваше мышление. Все живут в замкнутом мирке и не думают глобально. Люди не чувствуют этого. В Петербурге больше отзывов на мои повешенные работы, чем в Казани, хотя здесь их в разы больше. Их крадут. Людям понравилась картина, и они считают, что могут домой ее забрать. Да, она принадлежит улице, она в свободном доступе, но ее нельзя трогать. 

— А как же «30 граней тебя?»

— Я знал, что фестиваль проходит в Москве, но что в Казани будет проходить, не знал. Однако рад, что на него не попал, потому что фестиваль ни о чем был, это рекламная кампания и к уличному искусству она отношения никакого не имеет. Это же полная ересь, что они нарисовали, детский сад. Как будто застыли на одном уровне. Да, краски стали лучше, да, линии четче, но это все просто лажа. У нас ничего не будет происходить, потому что те, кто занимается этим серьезно, уезжают. 

— Тогда что вы предлагаете? Как изменить ситуацию?

— Нужно людей поменять, их отношение. Не так что они видят картину и думают, что ее наркоман нарисовал. Нет, это я. Я обычный человек. Когда кто-то узнает, что это моя работа, он удивляется: «Серьезно? Да ты вроде нормальный». А что вы думаете, что я буду лежать обдолбанный на земле и с красками? Такой менталитет до сих пор остался. У людей такое узкое мышление, что художник — это обязательно наркоман или алкоголик, а когда он рисует такие вещи, значит, у него что-то с душой не так. Да нет, просто мне это нравится. 

— Рисунки на зданиях тоже остались без реакции?

— У меня был быстрый проект — я решил проверить, можно ли среди белого дня начать рисовать. Я взял водоэмульсионные краски, кисти и один баллон, чтобы сделать контуры. Пока я рисую кистями, люди останавливаются, смотрят. Как только я достаю баллон, я сразу же становлюсь вандалом — все говорят, что я преступник, так как рисую граффити. Это было на трех точках: Черное озеро, КФУ и на Баумана. Блин, ваш серый забор очень хреново смотрится, пусть будет он красочным и нормально нарисованным.

— Почему, по-вашему, у большинства такое негативное отношение к людям с баллончиками?

— Наверное, связано это с вандализмом, до Универсиады было очень много граффити. Но во время Универсиады лично каждому было адресовано сообщение, что не надо так делать, ребята. Сейчас город чистый и люди не воспринимают баллончик как инструмент, они воспринимают его как акт вандализма.

— Есть разница между вашими рисунками, сделанными в Америке и в России?

— Они кардинально отличаются. Здесь все более агрессивное. Агрессия везде. Даже на самые мелкие действия люди отвечают агрессивно друг другу. «Ты помешал мне, значит, я помешаю тебе». Нет, если я тебе помешал, значит, я просто тебя не видел, извиняюсь, но люди не воспринимают этого. Даже прогуляйтесь по улицам, за рулем поездите — вокруг невероятное количество агрессии.

— Как появился «чувак с зубами», который сейчас ассоциируется с alesha?

— Я нарисовал скетч, а у меня был такой ярко-розовый баллончик, вместо глаз я просто брызнул из баллончика. И все. Я, конечно, могу загнать историю про холодный февраль и одиночество, но зачем? Люди ищут слишком много смысла в определенных вещах.

— Давайте пару слов про проект с мусорками.

— Я приехал сюда, у меня руки чесались. Мне понравилась идея, когда я беру объект, который расположен на улице, переделываю его в арт-объект. Мы бы никогда не подумали, что урны могут выглядеть так, как они выглядят после разрисовывания. Искусство не должно быть только на холстах, бумаге, хорошо подсвечено и висеть в галерее, нет, оно рядом с нами. Вы можете туда что-то выбросить и на секунду остановиться посмотреть — мне не жалко. Я делал этот проект два года — в первый год я сделал 10 урн, во второй — 15. Какие-то сняли на следующий день, какие-то закрасили.

— То есть вы забирали обычные урны, стоящие на улице?

— Ну да, я просто их снимаю в большом количестве, разрисовываю и меняю. Да, это не очень хорошо, так как сейчас там нет урн, но у нас ими все равно никто не пользуется.

— Власти на это как-то отреагировали?

— Нет, всем похер. Закрашивают, и до свидания. Я на одну урну 30 часов убил, нет, давайте ее закрасим обратно, так же красивее смотрится. Это бесполезно.

— А как же полиция?

— Пока меня за руку не ловили, да, я опасаюсь и понимаю, что это порча собственности.

— Чего еще ждать от aleshi?

— Я не думал над этим. Следующими, наверное, пойдут огнетушители. Это очень интересно — заправлять огнетушитель краской, под напором можно рисовать на трехэтажном здании. Но нужно подумать, как это качественно организовать. Буду дальше рисовать и веселиться, дальше практиковаться, делать больше, делать лучше.

— И напоследок расскажите про выставку Beautifully disturbing — «Красиво раздражающий», которую организовываете. Для чего она нужна? Вы же весь такой загадочный?

— Меня много игнорировали, я фактически не участвовал ни в каких фестивалях. Сейчас решил показать, как можно делать и как нужно делать. Хочу пригласить всех в свою мастерскую. Почему бы не показать публике, что я отношусь к этому серьезно? Нужно выводить все на уровень выше, делать инсталляции, взаимодействовать со зрителем. Когда люди сюда приходили, я видел их реакцию. И я подумал, почему бы им не показать это? Плюс у меня скопилось много работ на бумаге.