В сентябре Федеральная служба судебных приставов по Татарстану взыскала с неплательщиков алиментов 58 млн рублей. Пресс-служба ведомства отмечает, что в отношении должников применяется «широкий комплекс мер». Пока в этой статистике не фигурирует бывший муж Равили Гибадуллиной, которая обратилась в редакцию KazanFirst с просьбой рассказать её историю борьбы за алименты.

Равиля воспитывает восьмилетнюю Алию. У дочери спастический тетрапарез, астигматизм и эпилепсия, поэтому она нуждается в особом уходе. С папой девочки Равиля перестала контактировать еще до ее рождения, а в свидетельстве в графе «отец» стоит прочерк. Первое время мужчина приходил к ним, а потом забыл и не помогал материально вовсе. Равиле пришлось уволиться с работы для того, чтобы ухаживать за девочкой. На одно пособие было трудно выжить. Женщина просила отца помочь, но тот бездействовал. Тогда Равиля обратилась к судебным приставам, но пока и они бессильны перед должником. 

«Ладно, если идем в суд, то будем судиться до конца»

Журналист KazanFirst встретилась с Равилей Гибадуллиной, чтобы выслушать её историю от начала до конца. 

— С отцом Алии мы не были официально в браке. Когда я была беременна, у него появилась другая женщина. Расстались мы где-то в ноябре 2009 года. В апреле родилась Алия. Он отказался идти со мной в ЗАГС, чтобы зарегистрировать ребенка. Тогда я сделала это сама, а в графе «отец» поставила прочерк, — вспоминает жительница Казани. 

Некоторое время мужчина приходил, чтобы повидаться с Алией, но гулять с девочкой он почему-то отказывался. Женщина вышла на работу, когда дочери исполнилось 1,5 года. Первое время она могла обеспечивать себя и Алию самостоятельно. Отец финансово не помогал, да и Равиля не настаивала, поскольку не хотела лишний раз связываться с бывшим.

В мае 2012 года, когда девочке было два года, Равиля поехала с ней и с подругой в Египет. Женщина отцу ничего не сказала, поскольку считает, что отчитываться перед ним не должна. Но после того, как он узнал о поездке, последовали нелестные слова в их адрес.

— Ах, вы такие-сякие. Да ты поехала, чтобы с кем-то переспать. Я ему говорю: «Ты понимаешь, что я поехала с двухлетним ребенком. У нас утром завтрак, днем тихий час, в 8 часов вечера отбой», — продолжает рассказ собеседница. — Он с нами ругался, а потом в августе или сентябре подал в суд на установление отцовства, чтобы без его согласия мы никуда не ездили. Я сказала: «Ладно, если идем в суд, то будем судиться до конца».

Мужчина установил отцовство, но материально так и не помогал. В сентябре 2013 года Равиля подала заявление в Мировой суд Ново-Савиновского района на алименты. По инициативе отца Алии они заключили мировое соглашение, согласно которому он должен был платить ежемесячно 7 тысяч рублей — 1,2 прожиточного минимума ребенка. Пару раз мужчина перечислял всю сумму, но потом перестал. 

— Сказать, что он хочет видеть ребенка, я не могу. Последний раз они виделись в апреле 2013 года. Тогда он пришел поздравить её с днем рождения, — вспоминает собеседница.

Равиля говорит, что отец девочки не находит времени, чтобы встретиться с дочерью, а вот не совсем адекватных визитов было много. Женщина вспоминает, как однажды в январе 2013 года мужчина ночью разбил ей окно. Полиция не стала возбуждать уголовное дело, сославшись на то, что он пришел к ребенку. 

— Кто приходит к маленькому ребенку в час ночи? — удивляется Равиля. 

Приставы: «Да-да, мы работаем»

В январе 2014 года Гибадуллина обратилась к судебным приставам Приволжского района. Она написала заявление на возбуждение исполнительного производства, подкрепив его определением Мирового суда. 30 января приставы его возбудили, но с мужчины и по сей день так ничего и не взыскали.

— Он периодически раз в год перечислял по одной-две тысячи после того, как я говорила: «Пожалуйста, пришли деньги. Мне же ее одеть, накормить надо». С 2016 года я не могу работать, потому что нужно постоянно быть рядом с дочерью, — говорит Равиля. — В январе 2016-го она руку сломала. Он знал, но ни копейки не прислал. У него постоянно были отговорки: то он в больнице, то при смерти. Один раз даже приглашал меня на собственные похороны. 

В 2016 году у Алии началась эпилепсия. Около года ей не могли подобрать препараты. Поскольку за дочерью нужно было постоянно присматривать, Равиля была вынуждена уйти с работы. Все эти годы она обивала пороги приставов в надежде, что исполнительное производство на её бывшего все-таки даст результат.

— Я прихожу. Они мне говорят: «Да-да, мы работаем». В следующий раз приходишь, а там другой пристав. Он тоже: «Да-да, мы работаем». Они только информацию периодически обновляли на сайте, что задолженность по алиментам растет, — рассказывает собеседница. — Позже я написала приставам. Как обычно, они мне не ответили. Я к ним тоже приходила. После моего восьмичасового ожидания в очереди они мне говорили, что не знают, где мое дело.

Прошло три года, а судебные приставы не сделали ни шагу. Тогда Равиля подала обращение об их бездействии в прокуратуру Приволжского района Казани. В январе 2017 года пришел ответ. Надзорные органы отметили, что документы исполнительного производства на предмет взыскания алиментов действительно находились у пристава Приволжского района, но «в период с июня по декабрь 2016 года по производству какие-либо действия фактически не совершались. Выход по месту жительства должника, в том числе для описи, ареста, оценки и последующей реализации принадлежащего ему имущества, не осуществлялся». Также прокуратура в ходе проверки обнаружила, что должник «беспрепятственно реализовал недвижимое имущество — квартиру».

— Приставы должны были не то чтобы арестовать технику, а хотя бы узнать, какое у него есть имущество, и хоть раз уведомить об ответственности за невыплату алиментов, — возмущается Равиля.

Более того, оказалось, что 17 декабря 2016 года приставы незаконно закрыли исполнительное производство. Прокуратура вынесла протест с требованием отмены этого постановления и возобновления исполнительных действий. 

— Прокуратура после протеста должна была выписать предписание, в ответ на которое приставы обязаны были возобновить исполнительное производство. На сайте никакой информации не было. Звонить бесполезно. В мае 2017-го я поехала к ним на Павлюхина. Мне говорят, что все исполнительное производство переехало на Гаврилова. Благо тут рядом улица находится. Я пошла к ним. Сначала мне говорили, что они еще не переехали, и попросили прийти в сентябре, — вспоминает Гибадуллина.

Женщина пришла в сентябре, но так и не смогла узнать, возобновили исполнительное производство или нет. Ответы были следующие: «пристава еще нет», «ваше дело в архиве, мы его найдем», «приходите на следующей неделе», «должника нет в базе». После того как Равиля, неоднократно приходя к приставам, так и не дождалась решения, она обратилась к начальнику. 

— Меня выставили за дверь, сказав: «Мы выясним и потом позвоним». Они мне, конечно, не позвонили. Через две недели я опять пошла к ним. Начальница меня вновь выгнала, сказав, что надо было трубки брать. Я говорю, что надо было позвонить, я бы взяла трубку. Но затем она сказала, что дело нашли, и отправила к приставу. Я к нему пришла. Он мне говорит, что обо мне впервые слышит. Вот так это все продолжалось долго, — отмечает собеседница.

Параллельно в ноябре 2017-го женщина отправила жалобу руководителю Управления Федеральной службы судебных приставов по Татарстану, но в течение 30 дней ответа так и не поступило. Тогда в декабре она написала им в интернет-приемную. Федеральные приставы прислали сводку по исполнительному производству, где было написано, что у мужчины долг 7 900 рублей, а дело они закрыли. 

— У меня тогда уже нервы сдали. Руки тряслись, — вспоминает женщина. — Я ведь хотела от них получить постановление о расчете задолженности, чтобы у меня было доказательство о том, что отец не платил алименты. Он ведь с ребенком не общается, в садик и школу ни разу не ходил. Я хотела лишить его родительских прав, чтобы он потом не сказал Алие: «Я твой отец. Ты должна меня содержать». Поскольку у меня не было расчета, я не могла этого сделать.

Равиля не стала сдаваться. Она отправила жалобу через интернет-приемную в Следственное управление Следственного комитета Татарстана, прокуратуру, Федеральную службу судебных приставов, Уполномоченному по правам ребенка республики. В январе этого года ей позвонили из Следственного комитета и назначили встречу. На ней присутствовал и начальник Приволжского района судебных приставов (РОСП).

— Она мне говорит: «А почему вы раньше ко мне не обратились?». Я говорю:   «Куда я не обратилась?!». Я приезжаю в Приволжский район — меня отправляют на Гаврилова. Я приезжаю на Гаврилова, а мне говорят: «Мы ничего не знаем». В итоге они возобновили исполнительное производство, выдали мне постановление о расчете задолженности по алиментам. Тогда задолженность составляла 423 тысячи, — говорит Гибадуллина.

В феврале Равиля подала исковое заявление на лишение своего бывшего мужа родительских прав. Ей отказали, поскольку должник не был привлечен к административной или уголовной ответственности за задолженность по алиментам. 

— Мне отказали, сказав: «Это крайняя мера. Он же проявил заботу, захотел установить отцовство». Думаю, ну круто. В январе 2013 года суд установил отцовство, а в апреле он в последний раз увидел ребенка. И он считается отличным отцом, несмотря на то, что задолженность 423 тысячи, — вздыхает Равиля.

В суде начались интересные вещи

В начале февраля наша героиня подала исковое заявление о возмещении убытков и морального вреда на службу судебных приставов Татарстана в Вахитовский суд. Сначала ей вернули его, потому что она не заплатила госпошлину. Равиля написала заявление об освобождении от уплаты госпошлины в связи с тяжелым материальным положением, представив все необходимые справки. 6 марта Вахитовский районный суд определил вернуть исковое заявление Гибадуллиной.

— А отправили мне это определение 23 марта, хотя у меня есть всего 10 дней на его обжалование. Ладно хоть я у них была и они мне дали какую-то бумажку с подписью. Я написала частную жалобу в Верховный суд Татарстана на определение Вахитовского суда. 21 числа его приняли. 10 мая суд установил, что исковое заявление вернули незаконно, и определил рассмотреть мое дело, — показывает документы Равиля. — 18 мая дело было передано в экспедицию Верховным судом, соответственно 22 мая Вахитовский суд получил это решение. А потом начались интересные вещи.

От Вахитовского суда не было ни слова. В мае Равиля решила пойти в суд самостоятельно. Помощник судьи в свою очередь сказал, что документы пока не приносили. Прошел май, июнь. Женщина решила вновь написать в Верховный суд через интернет-приемную. Они ответили, что дело направлено в Вахитовский районный суд.

— Мы до сих пор в стадии предварительного судебного заседания. Мы пять месяцев не можем рассмотреть дело, причем основания есть, — продолжает Гибадуллина. — В суде меня приставы спрашивают: почему я не обжаловала постановление о закрытии исполнительного производства? Я говорю: «Вы мне его прислали? Как я могу обжаловать документ, которого у меня нет?!». Приставы ни разу не разговаривали с должником за столько лет. Они: «Мы вам пытаемся помочь». Я спрашиваю: «Как? Вы хоть знаете, в каком районе находится мое исполнительное производство?». Они говорят: «Мы не знаем».

По словам собеседницы, в августе должник числился на сайте приставов Вахитовского и Приволжского районов. В конце сентября она пришла к приставам за справкой расчета задолженности для соцзащиты. Они ее отправили в Советский район. Там в свою очередь ответили, что дела в базе нет. 

27 сентября Гибадуллина была в Советском РОСП в последний раз. Она запросила постановление о расчете задолженности по алиментам. Сначала ей вновь сказали, что должника нет в базе, поэтому постановление выдать не могут. Равиля стала возмущаться, что с февраля его так и не внесли. Лишь на следующий день ей выдали расчет о задолженности и добавили её бывшего мужа в базу. 

Сейчас задолженность по алиментам отца Алии составляет свыше 500 тысяч рублей. Предварительные судебные заседания с приставами продолжаются. В числе третьих лиц числятся уже 13 приставов, которые вели ее дело. Девочка продолжает лечиться, а женщина — бороться за справедливость.