«Не вижу, что программы поддержки бизнеса реально работают»

«Не вижу
Владелец сети кофеен, ателье о развитии в Иннополисе, сервисах знакомств и
деньгах.

В первую неделю февраля мы опубликовали материал, посвященный продаже готового бизнеса. Среди более чем 900 предложений с легкостью можно было найти порядка 100 заведений общепита. С чем это связано, что делать с готовым бизнесом и перспективами онлайн-рынка, мы поговорили с владельцем сети кофеен и ателье по пошиву индивидуальных костюмов Аделем Ягудиным.

— Адель, на прошлой неделе мы готовили материал, посвященный продаже готового бизнеса, и значительная часть — это общепит. Как вы думаете, почему? 

— Этот рынок в двух словах сложно описать — очень много новых заведений. Их можно разделить на два типа: старые заведения, закрывающиеся, которые надоедают. Как пример -кофейня «Капитал». Второй тип — заведения, которые жили полгода-год. Есть те, кто не въехал в рынок. Как пример — кафе De grill — нормальное заведение с нормальным местом, панорамными окнами, хорошим ремонтом, а до этого там был винный бар (речь идет о Дичь.Баре по ул. Айвазовского. — Ред). 

Старые заведения Мишки Клопоуха (владеет ресторанным холдингом OFS. — Ред.). Он объединил три заведения и сделал новый формат честной кухни (формат true cost подразумевает плату за посещение, при этом блюда продаются без наценки либо с минимальной. — Ред). 

Мы сами продавали CoffeCava на Университетской, но не в открытую. Здесь был другой резон — заведение не соответствовало нашему формату, генерировало минимальную прибыль. Люди сделали новый формат.

«Не вижу, что программы поддержки бизнеса реально работают»

— Тем не менее это заведение продавалось. С чем это связано? Это проблема локации? 

— Очень сильно поменялся рынок, когда на Университетской запретили парковку. Мы сами продавали-покупали. Покупал барбершоп (мужскую парикмахерскую. — Ред), а через год продал. Я Me Gusta покупал. У меня только негативный опыт связан с покупкой — ничего хорошего из этого не получается. Проще купить-закрыть-заново открыть. Советую не сталкиваться с покупкой малых предприятий, находящихся на низкой точке рентабельности. Или надо весь персонал увольнять и нанимать заново. Старый персонал идет по старым рельсам. У нас есть четкие откатанные позиции, требования, дресс-код. Навязать правила новому персоналу очень сложно. Если эти же люди заново проходят собеседование, то они готовы подстраиваться под ваши правила, до этого вы для них чужой.

С Me Gusta, я помню, только запрещают курить в общественных местах — мы убираем кальяны, на Университетской запретили парковку — мы начали терять выручки в 10 раз за две-три недели. Люди перестают приезжать в ГУМ, перестают курить кальян.

— Это только казанская специфика — любовь покурить кальян? 

— Я в других регионах не вижу столько кальянных. В Тюмени хороший кальян в нашем понимании сложно получить. Почему так — трудно ответить. 

— Вернемся к теме кофе. В Казани более 100 кофеен. Чувствуете ли конкуренцию? 

— Конкуренция чувствуется, но мы же в городе сейчас не представлены. Мы открыты в аэропорту Казани, в казанском IT-парке, Иннополисе, в Челнах представлены — оставили самые интересные, рентабельные точки. Перешли в формат офисных центров, но это не было целью. Из аэропорта мы не переезжали. Кофейня закрывалась на год после того, как злополучный водитель выехал через нашу кофейню в окно. В Альметьевск или ОЭЗ «Алабуга» не планируем заходить. Мы работаем в двух самых дорогих бизнес-центрах Челнов, и мне не нравится рентабельность. Они не минусовые. У нас нет минусовых или отрицательных точек, которые мы тянем.

— Даже бар в Иннополисе? 

— Это один из самых рентабельных наших проектов. Каждые выходные полная посадка. Я не шучу. Там средняя зарплата выше, чем по Казани. И мы единственный бар. Люди приходят посидеть-поболтать.

«Не вижу, что программы поддержки бизнеса реально работают»

— Еще раз вернемся к теме кофе. Татарстан — чайный регион. Так почему же зашел кофе и нет чайных? 

— Я не сказал бы, что Казань — чайный регион. Это больше стереотип «Щэй пей, в щэй пещэнька макай». Вообще, кофе от арабов пошел. С конца 90-х все пьют кофе. Я не представлю офисы без кофемашины. За последние пять лет частый вопрос от моих знакомых — какую кофемашину и какой кофе купить? 

У нас всегда заказывали много кофе. В первых кофейнях было больше 27 видов чая, а проходка по чаю была очень плохая. Сейчас, может, семь-десять разновидностей — видим, что не пьют, — убираем, а кофе расширяется. 

Сейчас идет «четвертая волна» — тренд на кислый кофе, что я считаю неправильным. Мне кажется, это грамотно проведенные маркетинговые работы. Стопроцентная арабика — это неправильный кофе. 

— Предлагаю поговорить о буме на предпринимательство. Различные меры поддержки. Нужно ли бизнес так опекать? 

— Есть смысл «не мешать». Иногда это лучше, чем опекать. Я не вижу, что эти программы реально работают. Неплохой проект «Фабрики предпринимательства», но я понимаю, для чего он создан.

— Для чего же? 

— Я не буду говорить (смеется). Это личный проект Айдара [Булатова]. Есть какое-то социальное понимание. Это можно превратить в определенную бизнес-модель. Бизнес-образование ценится, люди готовы платить, чтобы получать знания. Очень много проходит бесполезных мастер-классов, я их троллю. Если бы я был на месте Айдара, я думаю, они так и делают, то вкладывал бы деньги в идеи, выступал как инвестор. Я смотрю на молодежь, сколько у них прекрасных идей, а мне это в голову даже не приходило.

«Не вижу, что программы поддержки бизнеса реально работают»

— А сами планируете становиться бизнес-тренером? 

— Я не считаю, что у меня достаточно удачный кейс, чтобы им делиться. Я не зарабатываю миллиарды. Да, есть хороший заработок, да, не бедный, но я не думаю, что это уникальный кейс. Хотя, сталкиваясь с молодыми предпринимателями, понимаю, им не хватает банальных вещей: что делать с заканчивающейся карточкой подписей в банке, протоколом продления полномочий директора, как открыть, какие налоговые обложения бывают. Это вызывает определенные сложности. 

— Тем не менее Аяз Шабутдинов востребован. Почему не хотите повторить его опыт? 

— Лучше ходить на фабрику предпринимательства, чем к Аязу. Его я вообще не воспринимаю всерьез. Это тотальная разводка на уровне «бизнес-молодости». Советом могу помочь, обычно я отговариваю от каких-то вещей. 

Я не вижу смысла открывать кофейню. Самое перспективное — онлайн-образование, онлайн-продажи растут бешеными темпами, по-моему, сравнялись покупки за нал с покупками по карте. Здесь вы не ограничены, можете масштабироваться. 

— Ваш коллега — бизнесмен Расул Садриев в интервью говорил, что у них онлайн-продажи не поперли и людям все еще нужно потрогать товар.

— Я не могу сказать за Расула Садриева. Может быть, действительно, и он прав. Может быть, они неправильно этот продукт завернули. Я верю — сейчас все в онлайн. 

— Сами что-то новое планируете открывать? 

— Уже на финальной стадии новая кофейня в Иннополисе. Ждем согласования. Надеюсь, у нас получится. Сказать, на каких условиях заходим, не могу — коммерческая тайна. Арендная ставка выше, чем когда мы заходили три года назад. Город вырос, технопарк заполнен — другие арендные ставки.

«Не вижу, что программы поддержки бизнеса реально работают»

— Помимо кофеен у вас есть компания «Кавадрат», занимающаяся юридическими вопросами. Расскажите о ней подробнее?

— Мы сейчас трансформируемся. В юриспруденции очень мало вещей, которые идут одинаково. Каждый арбитражный спор — индивидуален, на лыжи его не поставить. Сейчас хотим делать упор на малый бизнес, тех, кто хочет открыть бизнес, тех, кто не знает, как добавить коды ОКВЭД. Иногда это бывает целой проблемой. Может быть, попробуем поработать с «Фабрикой предпринимательства». Это мелочные услуги, которые стоят две-три тысячи, хотим попробовать, прозондировать. 

— Предлагаю перейти от кофе и юриспруденции к Indever — ателье по пошиву одежды. Как оно поживает? 

— Это изюминка на короне. Мы не ожидали, что пойдем в эту сферу и взорвем её. Не сказать, что совершили революцию, но пошумели. До нас рынка индивидуального пошива не было, он был никакой. Были только надомники, ателье, которые пытались шить, но не делали упор на мужской костюм. Все топовые бренды рассматривали это как что-то дополнительное: «Хочешь приподняться по социальной лесенке — вот индивидуальный пошив». Делать качественные костюмы из качественной такни за четыре недели — мы это сделали первыми и начали давить. Я считаю, что после нас бренды начали говорить о том, что у них есть индивидуальный пошив, рекламируют это, рассказывают — мы начали забирать клиентов. В среднем в месяц шьем около 40 костюмов. Понятно, что в январе меньше, — работали полмесяца. Пик — февраль-март, готова весенне-летняя коллекция. 

— Что чаще всего заказывают — чопорную классику или оверсайз-пиджак? 

— Если хотите оверсайз — я сошью, но в 70% случаев — жесткая классика: серые, синие костюмы. Такова наша целевая аудитория. В Москве любят суперприталенное. У нас практически не покупают платочков, а в Москве это нормально. У нас более классические, широкие. Есть ребята, которые любят цветное, но в процентном соотношении их мало. 

Работаем с первыми лицами крупных компаний, которые стараются не выделяться. Был клиент, который заказал яркую тройку и поехал на корпоратив в Москву. Потом показывал кадр — он стоит один и выделяется, в последующем попросил обычный костюм-тройку. 

«Не вижу, что программы поддержки бизнеса реально работают»

— Как работают представительства в других городах? 

— Во многом это франшиза. Москва — не франшиза и никогда ей не будет, это будет флагман. Мы поняли, что такой бизнес может развиваться только через local heroes (местных героев. — Ред.). Я могу дать мастер-класс, как продвигаться в люксовую аудиторию — политику, бизнес. 

— У вас есть в этом значительный опыт — министр спорта Татарстана Владимир Леонов носит ваши костюмы. 

— А вы откуда знаете об этом? Может, носит, может, не носит. Это лучше у него спросить. Информацию о клиентах мы не раскрываем. Единственный раскрытый клиент — Данис Зарипов. 

Если мы здесь (в Казани) спросим, можно использовать вашу фотографию, — всегда нет. В Москве же не парятся. У нас более закрытые люди, ревностно относятся к достатку. Наши просят ставить no name (без лейбла. — Ред), чтобы не могли вычислить, где купили. На пиджаке, брюках и сорочках не принято ставить лейблы. В большинстве просят, чтобы не поняли, что заказано в Indever, потому что ценник недешевый.

— На сайте есть цифры 86 000 и 95 800.

— У меня костюм может и 350 000 рублей стоить. Он не на повседневную носку, там в составе кашемир, а это дорогая ткань. Самые заказываемые коллекции — 70 000. 

— Рассказывайте, кто его купил? Политик? Спортсмен?

— Не могу рассказать. Это крупный бизнес из нефтяной отрасли. 

— Наиль Маганов? 

— Нет, он же не бизнес, хотя «Татнефть»… просто из нефти.

— Так Владимир Леонов хорошо смотрится в вашем костюме? 

— Почему вы снова спрашиваете? Я понимаю, это провокационные вопросы. Он в принципе хорошо смотрится в костюме.

«Не вижу, что программы поддержки бизнеса реально работают»

— Ладно, не хотите отвечать, тогда другой вопрос. Почему Рустам Минниханов не носит ваши костюмы? 

— Этого я тоже сказать не могу. Может быть, и носит (смеется). Ну, честно, мы не раскрываем имена наших клиентов. Я могу только сказать, что наших клиентов много среди политиков, много и среди бизнесменов. Среди последних — больше. Если человек разрешит говорить, то я с удовольствием поставлю его плакат. Среди правительства — пробовали, носят, но раскрыть имена не могу. 

— Они сами приезжают в ателье или вы к ним выезжаете? 

— 50/50. Все зависит от человека. Есть представители крупных компаний, которые предпочитают сюда приехать. Другой случай — когда только к ним, только в приемную. Это от человека зависит.

— Не так давно в Казани был Владимир Путин. Хотели бы, чтобы он надел ваш костюм? 

— Думаю, нет. Смысл? Конечно, это колоссальная имиджевая составляющая. Давайте честно, если бы у нас был стопроцентно российский продукт — если бы мы знали, что ткани производим здесь, шьем здесь, технология наша, то я бы без зазрения совести пошел бы на совещание, написал письмо: «Пожалуйста, Владимир Владимирович, носите наши костюмы». Но это голландские лекала, ткани — Италия, Англия, пошив осуществляется за границей. 

— Вы говорили, что были провокационные вопросы. Не было их еще. Правда ли, что первый бизнес вы открывали на деньги отца? В одном из интервью вы сами косвенно подтвердили это.  

— Это семейные деньги, никто никогда этого не скрывал. Даже наш президент шутит на эту тему: «Что у него отца нет помочь?» и так далее. Это нормально, когда первый бизнес стартует на семейные вложения. 

«Не вижу, что программы поддержки бизнеса реально работают»

— Есть ли хобби у вас? В свое время вы называли футбол и «Твиттер». Актуально? 

— Сейчас я в «Твиттер» практически не захожу — он потерял актуальность. «Инстаграм» — да. Для меня это больше инструмент продаж. Это интересно с точки зрения продаж. Если я буду выкладывать свою реальную жизнь, половина друзей от меня отвернутся. Он очищен. Спорт — хоккей, футбол, создали команду. В Ночную хоккейную лигу не играем, создали свою команду, в которой нам приятно играть. 

— Вопрос от женской части нашего издания: есть ли вторая половинка? Кольца нет, упоминаний об отношениях нет, статус в социальной сети — не женат. Где спутница жизни?

— Она рядом, не переживайте. Не надо упоминать, как ее зовут. Зачем это нужно? Я не люблю публичность. В моем аккаунте нет личного — нет мамы, папы, только бабушка с дедушкой. Может, и буду попозже. Она есть рядом — все классно. Может, выложу позже. Знаете, сколько идиотов вокруг, которые могут писать ерунду. 

— Как относитесь к дейтинг-сервисам?

— С одной стороны, хорошо, с другой — плохо. Я думаю, что пытаться можно. Есть случаи, когда люди знакомились и появлялась семья. Но теряется социализация какая-то. Теряется знакомство на улице, в пробке — это прикольно. В дейтинге девушка готова к знакомству, на улице — рулетка. Может быть, так и проще. 


Читайте также: Расул Садриев: Те, у кого доход на семью ниже 20 000, — не наши клиенты


Comment section

Добавить комментарий

Войти: