Дело «ФОНа»: угрозы прессе и потерпевшие, которые отказываются от претензий

Хамство обвиняемого, угрозы разбить фотоаппарат, запрет на съемку от судьи и нежелание прокуратуры видеть журналистов на открытом слушании по делу о мошенничестве Анатолия Ливады. Именно так вкратце можно описать процесс, который проходит в Ново-Савиновском суде Казани. Но давайте по порядку. 

Ливада пришел самостоятельно за полчаса до начала слушания — ни конвоиров, ни адвокатов. Узнать в мужчине, одетом в светло-синие джинсы, фиолетовое поло, бежевую куртку с сумкой из-под ноутбука, бывшего авторитетного бизнесмена, обвиняемого в мошенничестве в особо крупном размере, почти нереально. По версии следствия, с 2010 по 2016 год он под видом продажи квартир получил более 2,5 миллиарда рублей. 

Ближе к началу заседания появились адвокаты, вместе с ними приехала и обвиняемая — директор компании «ФОН» Диана Ахметзянова, которая по совместительству является бывшей женой Ливады. От разговора с журналистом KazanFirst она отказалась, заявив, что комментировать что-либо она будет только дольщикам. 

В практике казанских судов встретить запрет на съемку фото и видео можно достаточно редко. За исключением дел, где потерпевшими являются дети и подростки. Однако судье Марселю Ахметшину  показалось логичным не разрешать фотографирование подсудимого, обвиняемого в совершении особо опасного преступления. Странно это выглядит на фоне того, что его коллега — судья Розалия Сылка, кабинет которой расположен напротив, категорически не поддерживает подобных запретов и разрешает снимать не только подсудимых, но и себя и весь состав суда. Аналогичная практика складывается и в Вахитовском, и в Приволжском, и в Советском районных судах, даже в Верховном суде Татарстана.  

В итоге договориться удалось, но в ответ на это Ливада начал угрожать фотографу отобрать его аппаратуру и вышвырнуть его самого. 

— Хамло. Я сосредоточен на суде, а ты семенишь под ногами. Сейчас отберу фотоаппарат. Клоуны, — выпалил Ливада, который сидел, закинув руки на спинку скамьи. 

После этого он поинтересовался у адвоката, что ему будет, если он все-таки отберет и выкинет камеру представителя прессы. На что один из юристов заявил, что ничего особенного, а за 200-250 тысяч рублей он «договорится, все решит, все будет нормально». 

После этого Ливада выдал еще одно предположение, что журналистов «заказала прокуратура». Однако его сразу же опровергла помощник прокурора Ново-Савиновского района Азалия Гильманова. 

— Если бы я заказала, я бы пришла в кителе, — отметила та. 

— Лучше в коктейльном платье, — пытался хохмить Ливада. 

«Концерт» закончился, как только в зал вошел председательствующий — началось слушание. В планах суда был допрос 40 свидетелей, из которых явился только один — Эдуард Ахметшин. В ходе допроса он пояснил, что в 2013 году его мать заключила договор на покупку двух квартир в ЖК «Симфония». Но начались проблемы со строительством и сдачей. В конечном итоге чтобы получить свою недвижимость, ему пришлось заплатить больше суммы, указанной в договоре. Сам Ахметшин связывает это с тем, что достраивала объект компания «Бриз». На сегодняшний день ни он, ни его мама никаких претензий не имеют. 

Аналогичной позиции придерживаются и другие свидетели, которые покупали квартиры, офисы в ЖК «Симфония» или на других строящихся объектах в период с 2013 по 2015 год. Из-за того, что они не явились в суд, Ахметшину пришлось огласить их показания, данные в ходе следствия. Так, средняя стоимость квартир, о которых идет речь, — от 1,5 до 5,5 миллиона рублей. Разнится и схема их приобретения — одни покупали через риелторов, другие напрямую от застройщика, третьи перекупали у тех, кто не хотел дожидаться завершения строительства или потерял надежду на сдачу объекта. 

На то, чтобы озвучить показания свидетелей под номерами 80-120, судье потребовалось больше часа. Затем был объявлен перерыв. На следующем слушании Ахметшин будет зачитывать показания свидетелей под номерами 121-160. Всего в деле порядка 500 томов, в которых подробно расписано, как Ливада совершал мошеннические действия. Напомним, что под стражу его взяли в 2017-м, но через год изменили меру пресечения на домашний арест. Таким образом, дело идет уже четвертый год.