«У государства нет мотивации как-то урезонить домашнее насилие»

которое показало
Аналитики агентства  «ПромРейтинг» провели исследование среди жителей
городов-миллионников ПФО, которое показало, что ограничительные меры, введенные
из-за коронавируса, привели к всплеску насилия в семьях. Однако не все эксперты
разделяют данный тезис и призывают к более глубокому изучению проблемы.

Исследование «ПромРейтинга» показало, что длительная самоизоляция членов семей в ограниченном пространстве, дополненная экономическими потрясениями, негативным образом сказывается на межличностных отношениях. Лишенные возможности покинуть квартиру или дом члены семьи проявляют по отношению друг к другу большую агрессию. Возрастает взаимоконтроль — «у тебя же сейчас нет созвонов, помоги мне разобрать вещи на балконе», перераспределяются семейные обязанности — «раз уж ты дома, сделай уроки с сыном», стираются границы личных пространств — «запах курицы через камеру ноутбука не передается».

В некоторых случаях люди в прямом смысле слова «переосмысливают» своих партнеров по браку. Десятилетиями занятые на своих отдельных работах в своих отдельных делах пары, попадая в стесненные условия полноформатного совместного быта, осознают несовместимость и утрату интереса друг к другу.

Во время прошлогоднего режима самоизоляции из-за ковида количество случаев домашнего насилия в России увеличилось в 2,5 раза, заметила Уполномоченный по правам человека Татьяна Москалькова. Но, как отмечают авторы исследования, МВД России эту информацию не подтверждает.

В своих выводах аналитики «ПромРейтинга» говорят, что в целом в городах-миллионниках к домашнему насилию  отношение негативное. Из городов тут в топе Саратов и Казань.

«У государства нет мотивации как-то урезонить домашнее насилие»

13% опрошенных в городах-миллионниках допускают физическое насилие как «крайнюю меру» в семье. О наличии знакомых семей, в которых известны случаи насилия, заявили 57,5% опрошенных из числа жителей крупных городов ПФО. 66,8% опрошенных считают мужчин зачинщиками домашнего насилия, 15% — женщин.

Главными триггерами названы: 

1) Злоупотребление алкоголем.

2) Супружеская неверность и подозрения.

3) Финансовые проблемы.

4) Взаимная бескомпромиссность.

5) Завышенные ожидания от брака.

«У государства нет мотивации как-то урезонить домашнее насилие»

Для нас любопытными показались следующие результаты: 49,3% респондентов считают, что в рукоприкладстве виноваты мужья, 18,9% — жёны. При этом о своей готовности прибегнуть к помощи государственных органов по поводу семейного насилия заявляют 41,3% женщин и лишь 13,5% мужчин. Не говорят ли такие результаты о том, что мужчины вынуждены терпеть негативное воздействие жён, что впоследствии может стать отдельным для них триггером для насилия?

— Мужчины понятно по какой причине не жалуются на домашнее насилие. Мужчине сложно переступить через себя. Он ведь как бы должен эти проблемы решать самостоятельно, когда его женщина избивает. Так уж воспитаны наши российские мужчины. Мальчиков воспитывают в традиции, что он сам должен справляться со своими проблемами, не плакать, — рассуждает психолог Владимир Рубашный.

Он обращает внимание на то, что авторы исследования «ПромРейтинг» при опросе использовали вопрос «Готовы ли вы…?». А это говорит лишь о гипотетических рассуждениях респондентов, а не о реальных их поступках или решимости.

— Готовность обратиться в органы власти в данном случае говорит о том, что в семье всё нормально, когда, может быть, насилия в отношении женщины и не было. Так что вполне возможно, что на этот вопрос ответили люди, которые просто гипотетически рассуждают. Но когда возникает реальная ситуация семейного насилия, то возникают и некоторые нюансы. Например, в случае насилия над женщиной, если она зависит от мужа, то развод с ним для неё грозит потерей жилья. Ей нужно будет делить общих детей, добиваться для них алиментов от мужа. И это всё её ожидает, если она реально обратится в государственные органы власти, — добавляет эксперт.

«У государства нет мотивации как-то урезонить домашнее насилие»

Собеседник считает, что если говорить о снижении общего уровня насилия, в том числе внутрисемейного, то импульсы должны исходить от государства. Именно ему необходимо проявлять свою заинтересованность в этом.

— Это длительный процесс, который формируется в обществе, если у государства есть этот самый запрос. Всё это начинается с детского сада, школы, с момента социализации ребёнка, когда говорится, что насилие в отношении женщины недопустимо, как и в отношении мужчин. У нас такой ситуации сейчас в стране нет, у нас сейчас всё агрессивно, как вы понимаете, патриархально и сложно, есть сильное неприятие человека человеком, есть недоверие к органам власти. У государства сегодня нет мотивации как-то урезонить семейное насилие. Государство боится вторгнуться во внутрисемейные отношения. Тем более у нас очень патриархальное общество, которое воспроизводится испокон века. И менять мы в этой ситуации ничего не хотим, — делится мнением специалист.

Психолог также обращает внимание на то, что в российском обществе сильны стереотипы «муж — глава семьи и добытчик». Пока есть такие установки, ждать, что уровень насилия в семьях как-нибудь изменится, преждевременно.

— Ну вот вам такой пример: женщина пишет заявление в полицию на своего пьяного мужа, когда их отношения уже зашли через край, когда в доме только одно насилие. Но на следующий день она приходит в полицию и забирает это заявление. И полицейские об этой практике прекрасно знают, потому что так испокон века. Утром муж протрезвел и вроде как для жены стал на человека похож. Чаще всего так потому, что он для неё кормилец. Даже если она больше всего работает в семье, так устроено её представление, что не стоит терять ещё одного кормильца, — говорит Рубашный.

«У государства нет мотивации как-то урезонить домашнее насилие»

Другой постоянный эксперт KazanFirst — директор Центра семьи и демографии Академии наук РТ, доктор социологических наук, член Экспертного совета при Уполномоченном по правам человека в РТ Чулпан Ильдарханова рассказывает, что в период пандемии на волне хайпа делалось много сенсационных прогнозов и о росте числа разводов, и об ухудшении в целом отношений внутри семьи. И как специалиста ее удручает то, что многие исследования делались исключительно ради цифр, а не во имя поиска путей решения выявленных проблем.

— Если мы сравним показатели разводимости 2019 и 2020 годов, увидим, что в расчете на 1000 браков в 2020 году было зарегистрировано 587 разводов, в 2019-м — 551 развод. Мы видим, что, к счастью, не все «предсказания», транслировавшиеся в общественном дискурсе, реализовались, — приводит данные статистики Ильдарханова. — Проблема насилия в семье действительно существует, если раньше было не принято «выносить сор из избы» и внутрисемейные межличностные конфликты решались без вынесения их на публичный дискурс, то в современном обществе на повестке дня стоит вопрос прав человека, в том числе актуально рассматривать эту проблему в контексте гендерного равенства.

Собеседница считает, что результаты социологических опросов для понимания масштаба проблемы — очень сомнительный помощник. Мужчины и женщины по вопросам отклонения, девиации в семейных отношениях в традиционных анкетных опросах (бумажных или онлайн — не имеет значения) всегда выдают нам «социально одобряемые» ответы.

При поиске решения проблем насилия в отношении прежде всего женщин и детей в семье «жертвы» обычно обращаются к поиску онлайн. Распространенность насилия в семье относительно адекватно способна замерить цифровая социология с помощью диджитал-инструментов. Можно провести аналогию с жестоким обращением с детьми во время Великой рецессии, когда, по данным учреждений службы защиты детей, было зафиксировано уменьшение количества сигналов о случаях жесткого обращения даже в тех штатах, которые пострадали от рецессии больше всего, и в 2011 году специалистом службы охраны здоровья и благополучия детей из университета Пенсильвания было заявлено, что мрачные прогнозы о всплеске насилия в семье не сбылись. Анализ поисковых запросов «моя мама бьет меня» или «мой папа ударил меня» за тот же период напрямую коррелировал с уровнем безработицы. В тот отрезок времени снизилось число сообщений о случаях жестокого обращения с детьми, а не самих таких претендентов. Во время рецессии многие люди, которые обычно сообщают о подобных претендентах (например, учителя и полицейские) и занимаются ими (работники службы защиты детей), либо перегружены работой, либо вообще остались без нее. Число смертей (хотя подобное все-таки происходило довольно редко) возросло в Штатах, пострадавших от рецессии сильнее всего. На каждый 1% роста безработицы приходилось 3% увеличения количества запросов со словами «жестокое обращение с детьми» или «беспризорники».

Чулпан Ильдарханова признает, что привычные методы изучения насилия в семье не отражают реальной картины. Уполномоченный по правам человека в РТ Сария Сабурская призывает активизировать ресурсы межведомственного взаимодействия в этом непростом вопросе и обращалась с просьбой к Центру семьи и демографии АН РТ заняться изучением данной проблемы.

— Полагаю, наиболее перспективно со стороны научного сообщества использовать не прямые, а латентные и косвенные методики выявления причин насилия в семье, что способствует разработке мер по предотвращению этого жуткого отклонения в институте семьи, — подытожила доктор наук.

Comment section

Добавить комментарий

Войти: