От принятия ислама в Булгаре до джадидизма: как татары-мусульмане должны находить своё место в городском пространстве

От принятия ислама в Булгаре до джадидизма: как татары-мусульмане должны находить своё место в городском пространстве
Участники интеллектуального клуба «Татарский квадрат» обсудили идеологический и
культурный потенциал богословского наследия для современных мусульман.

Очередное заседание интеллектуального клуба «Татарский квадрат» прошло в режиме онлайн и совместно с татарами Саратовской области. Встреча была посвящена роли ислама в становлении и развитии татарской нации, а узловым местом в докладах участников стала история, связанная с 1100-летием принятия ислама Волжской Булгарией.

— Я хотел бы обратить внимание на такой момент: «Почему именно булгары и тюркские народы в целом были склонны к тому, чтобы принять эту религию?». Вообще, нужно смотреть на характер ислама. Ислам возник в торговой среде и поощрял торговлю, с другой стороны — регламентировал её функционирование. Сегодня мы можем находить многие ответы в исламской религии на те вопросы, которые возникают в экономической жизни, вопросы халяля и харама, — говорил заместитель директора саратовского медресе «Шейх Саид» Али хазрат Хабибуллин.

От принятия ислама в Булгаре до джадидизма: как татары-мусульмане должны находить своё место в городском пространстве

В качестве иллюстрации, как представляли себе булгар-мусульман российские историки, эксперт сослался на русского дореволюционного историка Сергея Соловьёва.  

— Он писал: «Издавна утвердился здесь на Волге торговый и промышленный народ булгары. Издавна, когда ещё русский славянин не начинал строить на Оке церквей христианских, не занимал ещё мест, булгарин уже слушал Коран на берегах Волги и Камы». И, конечно, по большей части, тому, что принятие ислама, что ислам дошёл до берегов Волги, во многом способствовала сама торговля. Она происходила с мусульманскими народами. Ведь известно, что в Средней Азии ещё в середине VIII века утвердился ислам. И это повлияло на конфессиональный выбор Булгар в пользу ислама. И мы знаем события, вошедшие как официальное принятие ислама в 922 году Волжской Булгарией. То есть переход уже самого государства вслед за людьми, которые лично принимали ислам, в мусульманскую религию. Вот этот факт стал определяющим обстоятельством, что именно мусульмане уже жили здесь, в Волжской Булгарии, — отметил Хабибуллин.

Муфтий Саратовской области Мукаддас хазрат Бейбарсов задался вопросом: «Почему же всё-таки к нам, к татарам, многие мусульмане и представители мусульманских народов относятся достаточно пренебрежительно?». Суммируя его высказывание, можно сказать — это всё происходит из-за падения нравов и морали среди современных татар.

— До меня дошло: то, что сегодня люди мужского пола, я их мужчинами не называю, то, что люди мужского пола выставляют напоказ полуобнажённых своих жён, то, что люди мужского пола позволяют себе в обнимку танцевать с женами других мужчин и их жёны танцуют в обнимку с другими мужчинами, вот тогда до меня дошло… Народ, который потерял в этих вопросах, особенно мужская часть, главную составляющую, что мужчину делает мужчиной, а женщину — женщиной, никогда не сможет заслужить уважения. Посмотрите вопросы культуры, вопросы нашей эстрады. Конечно, есть отдельные представители… Но что мы для себя можем взять из той массовой культуры, которую нам сегодня преподносят? Дух свой можем укрепить? Мужество своё можем укрепить? Да нет! Это же касается и общественной нашей жизни. Посмотрите, вот то, что я перечислил — относительно суверенитета, относительно языковой проблемы, относительно последних событий, которые произошли в связи с изменением законодательства, вот это наше безразличие, — на самом деле это страшная вещь, — рассуждал муфтий.

От принятия ислама в Булгаре до джадидизма: как татары-мусульмане должны находить своё место в городском пространстве

Какой выход видит Мукаддас хазрат? В первую очередь популяризацию и культивирование в массовой культуре однозначного мужского и сильного образа мусульманина, например, как боец Хабиб Нурмагомедов. У татар есть свой боец — Ринат Фахретдинов.

— Я как мусульманин, как татарин скажу — вот мусульманское сообщество, которое готовится к 1100-летию. Вот в российском поле мы где как мусульмане представлены? В бизнесе нас нет. Мусульманского бизнеса нет. В науке нас нет. В экономике нас нет. Мусульманской экономики нет во всяком случае. В финансах можно где-то определенно назвать Сулеймана Керимова как мусульманина. Потому что у него действительно есть масштабные мусульманские проекты. Где мы вообще представлены? Мусульмане сегодня представлены только в одном сегменте. В силовых видах спорта. Хорошо это или плохо — это другой вопрос. По крайней мере никто нас не пинает и платки с наших женщин никто не срывает. Во многом благодаря вот этому сегменту и этим ребятам за то, что они возвысили ислам. Хотя это можно было бы и лучше сделать, как это сделали бы представители бизнеса, науки и так далее, — рассуждает Бейбарсов.

По его словам, природа человека такова, что ему свойственно тянуться к сильным. Поэтому мусульмане-бойцы и популярны сегодня среди мусульман Кавказа, например.

— Потому что любой человек, особенно сейчас, тянется к силе. Силы бывают разные, но, во всяком случае, я говорю о позитивной силе. Любая женщина без исключения хочет, чтобы рядом с ней был какой-то сильный мужчина. Она на подсознательном уровне это ищет. Сегодня молодёжь ищет сильных людей. Почему самый популярный в мире мусульманин — это Хабиб Нурмугамедов? Потому что люди хотят быть сильными. Вот бывают у нас форумы как сегодняшний, на котором мы сегодня говорим. Бывает конгресс, джиены, другие мероприятия. Вот у нас есть единственный представитель — Ринат Фахретдинов, который подписал контракт с UFC…. Но мы его нигде не видели. Я уж про поддержку не говорю. А используя фактор этого молодого мусульманина… Потому что он олицетворяет собой и мусульманство, и национальность, потому что он татарин. Мы могли бы существенно поднять дух нашего молодого поколения. Мы могли бы показать, что мы реально солидарны и можем быть солидарны в таких вопросах, потому что этому молодому человеку поддержка нужна и моральная, и материальная. Те же самые вопросы мы могли бы обсуждать и с представителями нашей эстрады, потому что они тоже на самом деле оказывают огромное влияние на массы. То, что есть массовая культура, куда обращены наши артисты и артистки, которых нельзя назвать никак татарин и уж тем более многих из них как мусульманин. Потому что они ни своим внешним видом, ни своими действиями не показывают те высочайшие моральные, мужские качества, с помощью которых мы могли бы поднять наш дух, — заявил Бейбарсов.

От принятия ислама в Булгаре до джадидизма: как татары-мусульмане должны находить своё место в городском пространстве

Замглавы муфтия Татарстана, ректор Российского исламского института Рафик Мухаметшин задался вопросом о методологии познания истории татар и их мусульманского богословского наследия.

— Где инструмент осмысления нашей многовековой истории, нашего богословского наследия, как наши предки смотрели на проблемы. Вот здесь насчёт джадидизма говорили. Хотя я сам не джадид, я ближе к кадимизму. Да, действительно, джадидизм очень важное явление для второй половины XIX века. Но с чем это было связано? О джадидизме очень много различных толкований. О джадидизме практически писали, кто занимается исламом. Джадидизм — очень важное явление. Но почему-то и сегодня принято считать, что джадидизм — это татарский ислам, а это попытка джадидизм за уши притягивать к исламу. Но, мне кажется, здесь вопрос стоит немного по-другому. Ислам, особенно в Российской империи, в условиях буржуазных и капиталистических отношений, функционировал в поликонфессиональной среде, — считает спикер.

По его словам, в XIX веке у татар-мусульман был только один инструмент, с помощью которого они могли найти свое место в обществе и в государстве.

— Мусульманам необходимо было в этих условиях довольно бурного развития буржуазных отношений каким-то образом найти своё место в этой жизни. Но это было очень сложно. Почему? У татар был единственный инструмент — это образование. Других возможностей не было. То есть Российская империя татарам разрешила строительство мечетей, открывать медресе — это уже было большим успехом. Но система образования у татар была классической… Многие знали в совершенстве арабский язык. До минимума были сведены светские предметы. Но это была единственная форма получения знания. А другой системы образования у татар и не было. Поэтому Исмагил Гаспринский — умнейший человек, который прекрасно знал жизнь мусульман, который был мэром города Бахчисарай, — предложил помимо классического исламского образования создать, по сути, светскую систему образования. Поэтому не случайно, что у нас рядом с классическим образованием появляется почти светское образование. Джадидские медресе все были конфессиональными, потому что Российская империй жёстко запрещала открывать светские учебные заведения для мусульман России. Например, в знаменитом джадидистском медресе Буби из 30 предметов 8 были только религиозными. 22 предмета, по сути, были светскими. Это, естественно, светское образование. Мы уже давно должны отойти от противопоставления, что кадимизм — это плохо, а джадидизм — это хорошо. Это просто новое направление развития мусульманского образования. Они шли параллельно, они взаимно друг друга дополняли. Благодаря джадидисткой системе образования татары получили огромное преимущество. Кадимизм нисколько не отодвигал джадидистские медресе. Очень наглядный пример — практически 99% крупнейших богословов, реформаторов (тот же Муса Бигиев) учились в кадимистских медресе. И поэтому кадимистское медресе даёт нам богословов. А джадистское медресе стало формой подготовки мусульманской интеллигенции, — убеждён Мухаметшин.

От принятия ислама в Булгаре до джадидизма: как татары-мусульмане должны находить своё место в городском пространстве

Казанский историк Дамир Исхаков вернулся к теме 1100-летия принятия ислама в Волжской Булгарии. Он отметил, что чрезмерная концентрация на этом событии может таить в себе опасность для татарской идентичности.

— Само сосредоточение исламского взгляда на Булгарах имеет определенные опасности для нашей идентичности. Потому что наши предки ислам принимали неоднократно. Али хазрат об этом рассказывал, я, например, сам откопал материалы, которые свидетельствуют, что восточные кипчаки, которые потом пришли в Поволжье, они ислам приняли ещё в XI веке, после Булгар. И потом сыграли важную роль в исламизации Золотой Орды. Не забывайте, что первым золотоордынским ханом, принявшим ислам, был Берке хан. А он сначала сидел где-то в Средней Азии. Кроме того, очень важное значение имеет ислам золотоордынского времени, потому что мы о булгарском исламе ничего не знаем конкретного, даже те возгласы, которые раздавались, что приходили сахабы в раннее время, — это всё мифологические данные. Никаких конкретных исторических данных по этому поводу нет. Мы даже не знаем, к какому тарикату относился булгарский ислам. И вообще, был ли там тарикат? Всё, что у нас есть в исламском наследии, которое мы смогли по письменным источникам восстановить, относится к золотоордынскому времени и связано с районом Хорезма. Именно там играли важную роль тюрки средней Азии. В основном восточные кипчаки. Если мы всё время будем идти за булгарским вариантом ислама, то мы на самом деле можем прийти к тому — и некоторые исламские лидеры это предлагали — что Болгар превратится в место паломничества. Но у мусульман место паломничества уже есть — это Мекка и Медина. Поэтому нам нужно смотреть туда (в сторону всемирно признанных мусульманами святых мест), а не только втягиваться в булгарский ислам, — высказал мнение Исхаков.

Эксперт призвал смотреть на ислам шире, а не только в рамках идеологии. В частности, по его словам, ислам — это ещё и определенный цивилизационный, культурный опыт существования мусульман именно в городских условиях. А сегодня, когда татары массово переселяются из сёл в города, остро встаёт вопрос, как жить татарам-мусульманам в городских условиях и при этом не растерять свою национальную и религиозную идентичность.

— В современных услових есть разные модели формирования национальных групп. Я вот вижу, что в Саратове, в Пензе — вот в этой зоне этнического начала мало. Из-за этого там сообщества собираются вокруг исламского ядра. В результате мусульманские сообщества возникают, а преподавание татарского языка исчезает, татарская культура исчезает, и всё это в каком-то полунепонятном состоянии остаётся. В результате думающие имамы пришли к выводу, что у нас есть большая проблема по развитию этничности и вообще сохранения татарскости. Я слушал и из ваших уст, это на самом деле так. Это в других регионах есть тоже. И самый главный вопрос сейчас: как выстраивать городские сообщества? Татарская деревня ещё существует, но имейте в виду, что там осталось менее 30% татар. И в ближайшие два-три десятилетия это число сократится в два раза, потому что есть демографические процессы, сельское население старое, пенсионеры будут вымирать. Поэтому будущий ислам полностью с городскими сообществами связан. В таких условиях нам же важно влиять на городское пространство. Пока никаких подходов не было предложено. К величайшему сожалению, мы построили огромное число мечетей, но, прежде чем построить мечеть, надо подготовить образованных мусульман, которые там будут находиться и думать, а не просто чтобы помолились и ушли. У нас мечети фактически одномерно направлены на совершение намаза. А между тем сейчас настаёт время, что из школ татарский язык выдавливается. Значит, татарский язык надо где-то изучать. У нас в городских условиях для татарской молодёжи культурного пространства фактически нет своего. Далее — у нас и старшему поколению особо негде пообщаться. Может быть, старики приходят и молятся, а потом общаются в виде клуба. Но я знаю, что в некоторых европейских странах мечети являются, в том числе, и культурными пространствами, где и молодёжь общается. Скажем, посмотрите, как выстроили татары Финляндии. У них мечеть, театр и вообще собрание сообществ находятся в одном и том же здании. Там всё пространство выстроено таким образом, чтобы кроме изучения ислама и кроме мусульманского поклонения и татарскость поддерживалась. Наши мечети к этому абсолютно не приспособлены. А здания мы построили и огромные деньги туда вложили. Наши религиозные деятели и имамы вообще не обучены такой работе. Я сам был однажды в экспедиции в Сибири, и молодой имам, который закончил наше исламское учебное заведение, спрашивал нас, этнологов: «Как мне работать в деревне? Тут я совершенно чужой, у меня и семьи нет, на меня смотрят как на чужого». Он говорит, меня не научили работать с татарским сообществом. Это на самом деле так, — рассказывает Исхаков.

В качестве примера спикер привёл себя и своё обучение в Казанском университете.

— Я вот в своё время оканчивал Казанский университет. Из нас, конечно, готовили ученых, но, тем не менее, нас всё равно обучали основам педагогики, чтобы потом мы могли даже в школах работать, если не станем учёными. А ведь такой работы в наших учебных заведениях совсем не ведётся, чтобы готовили людей к очень активной общественной деятельности. Потом, когда имамы вступают в свои должности, начинают понимать, что имеют дело с сообществом, что там психологию надо знать, экономику хорошо знать надо, потому что у нас мечети не финансируются, их самих приходится содержать. Это требует очень больших знаний и уверенности в своей деятельности. Я думаю, что когда мы говорим о 1100-летии принятия ислама, то нам надо понимать, что мы наследники великой цивилизации, что за нами огромная история, что это для нас является опорой, благодаря которой мы сможем двигаться дальше. Но для этого надо напрягать наши мозги. Интеллектуальная деятельность должна быть чрезвычайно развита у мусульман, потому что находимся в окружении, не совсем благоприятном для нас, — резюмировал Исхаков.

Comment section

Добавить комментарий

Войти: