«Он в меня стрелял»: на продление ареста «казанскому стрелку» пришли пострадавшие дети

Близится годовщина массового расстрела в гимназии №175 – болезненная дата для всех казанцев, не говоря уже о тех, кто пережил трагедию лично. Верховный суд Татарстана 5 мая продлил арест виновному в этом ужасе. Еще на три месяца — до 11 августа. 

На заседание пришли некоторые пострадавшие: вот сидит миниатюрная девочка с большим шрамом на руке – это 16-летняя Аделя. Год назад она училась в 8 «А» классе – как раз в том самом, где были убиты семеро детей. Это произошло на глазах Адели, с погибшими девочка дружила. Целился нападавший и в нее, но пуля не задела жизненно важные органы. Школьнице удалось вырваться и выпрыгнуть в окно. При падении она сломала позвоночник. В результате получила инвалидность.

— Он в меня стрелял. Но я не хочу об этом говорить, я не на интервью пришла, а на суд. Хочу смотреть, как его судят, – делится Аделя.

Она единственная, кто перевелся после случившегося в другую школу. Собеседница говорит, что сейчас чувствует себя нормально, но добавляет, что «об этом нельзя забыть».

Рядом с ней сидит женщина в красном пальто. Она просит журналистов не задавать ей вопросы, потому что отвечать без слез не может. В тот день была убита ее дочь — Зульфия. Мать хочет для виновника самого сурового наказания.

С опозданием входит высокий мальчик в черной маске – он хромает и передвигается только при помощи костыля. Это одноклассник Адели, в него попало несколько пуль. Молодой человек наотрез отказывается говорить и о том дне, и о его нынешней жизни.

Незадолго до начала процесса поменяли зал, где должно было состояться заседание. На четвертом этаже Верховного суда собрались чуть ли не все штатные приставы. Суд запретил журналистам разговаривать со стрелком и задавать ему какие-либо вопросы до начала заседания, хотя законных оснований для этого не было. Прессе пригрозили, что любого, кто заговорит с обвиняемым, просто выведут из зала. Рисковать никто не стал. 

Сам стрелок находился в аквариуме и был пристегнут к двум конвоирам наручниками с обеих сторон. Первые минут 20 до появления судьи он стоял и рассматривал снимающих его журналистов. Не прятал лицо, не отворачивался и буквально заглядывал в глаза. Он не стал приносить извинения пострадавшим. Они, в свою очередь, даже и близко к аквариуму не подходили. Как только началось заседание, обвиняемый сел на скамейку и согнулся в три погибели, опустив лицо в пол. Так он и просидел весь час не двигаясь. За весь процесс обвиняемый сказал только пару слов и не возражал против СИЗО.

Молодого человека защищает государственный адвокат. Он же будет представлять его интересы, когда начнется судебное следствие. Обвинение в окончательной редакции было предъявлено стрелку 9 октября. 

Потерпевшими признали 600 человек. В деле 310 томов, из которых обвиняемый пока изучил только 21. В день осиливает по полтора тома – такими темпами на оставшиеся материалы уйдет еще полгода. После того как подозреваемый изучит все три сотни томов, следствие будет рассматривать вопрос о передаче дела в суд. Интересы потерпевших будут представлять юристы, предоставленные республикой.

После заседания все пострадавшие собрались вместе – до процесса они почти не успели друг с другом поздороваться. Некоторые из них даже обнялись. Все вместе подошли к следователю. Мать погибшей девочки поинтересовалась, в каком режиме будет проходить процесс.

— В открытом, – коротко ответил главный следователь следственной группы по делу казанского стрелка Алексей Парамонов (вообще, дело ведет генерал-майор юстиции Александр Лавров – старший следователь по особо важным делам при председателе СК РФ, но в суде он не присутствовал).

Пострадавшие этим ответом были не довольны. Они заявили о намерении ходатайствовать о закрытии процесса. В этом случае для этого есть все основания, так как дело касается несовершеннолетних. Парамонов отвел всех потерпевших в строну от зала и еще долго о чем-то с ними разговаривал. 

Их окружили конвоиры, которые не подпускали представителей прессы. Позже всех вывели через внутренний выход суда, чтобы у журналистов не было возможности поговорить с пострадавшими.