Сегодня гимназию №175 не узнать — ничего здесь не напоминает о случившемся массовом расстреле год назад: новый темно-зеленый фасад, стеклянные двери, усиленная охрана, крытый бассейн на заднем дворе, новая библиотека, весёлые беззаботные школьники, со смехом выбегающие на улицу. Изменилось даже расположение кабинетов внутри здания, чтобы по максимуму оградить переживших весь этот ужас детей от болезненных воспоминаний, — кабинета, где погибли семеро учеников 8А класса, больше нет. На заднем дворе кто-то из детей сажает цветы, а кто-то яростно играет в футбол на обновленной спортплощадке.

Казалось бы, жизнь школы течёт своим чередом… но раны не затянулись: с кем бы вы ни завели разговор о случившемся 11 мая 2021 года — с учителями, людьми, живущими по соседству, или продавщицей из магазина через дорогу — все сглатывают ком в горле, меняется даже взгляд.

«Обстановка в школе напряженная»

Родители пострадавших детей переживают страшные события по-разному: кто-то отказывается давать комментарии и опасается любой публичности, а некоторые, наоборот, считают, что случившееся забывать нельзя.

— Обстановка в школе напряженная, постоянные учебные эвакуации, но в целом все хорошо. Некоторые дети эти эвакуации переживают очень тяжело: например, если предупреждают, что в каком-то месяце будут учения, ребенок в этот месяц даже в школу ходить не хочет. Я бы не сказала, что нас совсем отпустило, но стало полегче, — говорит мама четвероклассницы Евгения.

Лилия Нурахметова — мать второклассницы (в день описываемых событий девочка училась в 1А) — рассказывает, что сейчас в школе все отлично, за исключением разве что постоянных учебных и неучебных эвакуаций. В гимназии активно работают психологи, постоянно проводятся различные мероприятия: неделя добра, неделя общения с животными и подобные. Дочь Лилии начала посещать новый школьный бассейн и просто в восторге от него. Недавно друзья пригласили девочку на квест-страшилку и она сказала, что не испугается: «После 11 мая мне уже ничего не страшно». Но последствия травмы ещё всплывают.

— Наш класс, слава богу, обошло стороной — многие дети даже не поняли в тот момент, что происходит, и мы им потом объясняли. Нам не досталось так, как, например, первому «Г», — из окон выпрыгивать не пришлось. Но до сих пор дочка иногда боится. Например, едет пожарная машина, она вздрагивает, сразу дежавю. 11 мая мы в школу не пойдем. К тому же боимся, что могут быть какие-то провокации, — говорит Лилия.

В день этой чудовищной трагедии основной удар пришёлся на 1Г и 8А классы. В последнем погибли семеро учеников, а рядом с первоклассниками взорвалась раздевалка. После взрыва в классе выбило окна. Учителя передавали малышей прямо из окна, некоторые прыгали. Одна из учениц тогдашнего 1Г живет в соседнем подъезде со стрелком, но знакома с ним не была. Мама девочки говорит, что соседи в этом доме совсем не общительные и многие даже не здороваются. Сама школьница немногословна, но утверждает, что у неё все хорошо.

— В их классе пострадал один мальчик и учительница. Три или четыре раза за этот год нам сообщали, чтобы мы забрали детей, — их выводили учителя. Меня несколько раз вызывали в школу, но туда теперь не попасть — звоню по телефону учительнице, она выходит и мы во дворе разговариваем. Дочь все это более-менее спокойно перенесла. Были истерики поначалу, когда все только об этом говорили и говорили, но со временем забылось, — делится мама девочки.

Накануне годовщины состоялось очередное заседание по продлению меры пресечения для стрелка. К удивлению многих, на нем захотели присутствовать пострадавшие дети — ученики того самого 8А. Первой пришла Аделя — ей сейчас 16. Семь одноклассников, с которыми она хорошо дружила, погибли на ее глазах. Аделя, уже получив огнестрельное ранение, выпрыгнула в тот день из окна третьего этажа и сломала позвоночник. Пуля не задела жизненно важных органов, а позвоночник сейчас уже зажил. Девочка получила инвалидность, но, к счастью, встала на ноги и выглядит как совершенно здоровый ребенок. Только грустный. После заседания Аделя пыталась увидеть стрелка ближе, посмотреть ему в лицо, но его слишком быстро увели.

На процесс также пришел один из одноклассников Адели — ему пришлось тяжелее. Монстр стрелял в мальчика: он до сих пор передвигается с помощью костыля и тоже получил инвалидность. Парень не хочет называть своё имя и отказывается говорить о произошедшем, как и о его нынешней жизни.

Родители некоторых погибших детей тоже не смогли пропустить суд. Они не в состоянии разговаривать, потому что тут же начинают плакать. Впрочем, об одном они говорят уверенно: люди хотят для убийцы самого страшного наказания.

«Страх есть, и он будет»

Сейчас в гимназии очень строгая система безопасности: на территорию дети попадают с помощью специального магнитного ключа — он открывает калитку. Если кто-то забыл магнит, на помощь придет охранник. ЧОПовцев, кстати, двое: оба сидят в прозрачной будке у входа, там же стоят мониторы, транслирующие картинку видеонаблюдения в школе.

Чтобы попасть во двор гимназии, мне потребовалось четыре секунды: я просто попросила выходившего школьника открыть мне дверь. Он не стал интересоваться, кто я и зачем мне нужно в школу, — вежливо поздоровался и открыл без всяких вопросов. Я, конечно, попросила его так больше никогда не делать. В саму школу попасть я не успела — в дверях встретила мужчину, представившегося сотрудником гимназии. Он заявил, что «журналисты уже один раз жестко подставили», вызвал охрану и меня попросили выйти. Представителей прессы здесь не жалуют.

А вот дети настроены более дружелюбно — даже те, кто 11 мая находился в школе. Они с удовольствием рассказывают, каково учиться в отремонтированном здании. Со слов учеников, персонал гимназии на пределе бдительности: родителей не пускают даже в раздевалку, в гардеробную без учителя не попадешь, а охранники ни на секунду не покидают пост. При рассказе с лиц детей не сходит улыбка — им очень интересно внимание, общение с журналистом. Они смеясь перебивают друг друга, чтобы поделиться впечатлениями. Даже при всем этом внешнем благополучии ребята признаются, что им страшно.

— Сейчас вы чувствуете себя в безопасности? — спрашиваю я.

— Не очень. Страх есть, и он будет. Постоянно нас эвакуируют, проверки всякие. В начале года проверяли мегафоны — в каких классах работают, в каких нет. Двери стеклянные теперь. Но лучше бы были деревянные — у нас один раз мячик попал в дверь в спортзале и она разбилась, — делятся ученики.

Мы хотели также узнать о состоянии школы от тех, кто несет за неё ответственность. С учителями поговорить не получилось — все они избегают журналистов. Попытки связаться с и.о. директора так же оказались тщетны — на связь она не выходит, разговор с ней нужно согласовывать через мэрию. Но и там в течение недели состыковать нас с нынешним руководством учебного заведения не смогли.

Начальник Управления образования Казани Ирек Ризванов заверил, что в гимназии был сделан капитальный ремонт, вся школа модернизирована: построили пристрой с бассейном, сменили мебель, улучшили столовую, увеличили проходной режим. Сейчас здесь все самые современные технические средства безопасности и школа соответствует всем требованиям.

С его слов, после трагедии педагогический состав и состав детей сохранился, более того, в этом году был даже повышенный уровень желающих учиться в гимназии. Так, планировали набрать 3-4 первых класса, а вышло на один больше: всего 145 первоклассников.

«От проколов в работе директора детей не вернуть»

«Мы услышали голос директора по громкоговорителю…», — вспоминают тот день ученики. Тогда директор гимназии Амина Валеева официально находилась в отпуске, но по стечению обстоятельств оказалась на рабочем месте. Она оперативно среагировала и сообщила по рации о нападении. Валеева объявила, что это не учебная тревога и все учителя должны запереть двери в кабинеты, это же сообщение она продублировала в рабочие чаты. Но в кабинете 8А громкоговоритель не работал.

В первые дни после трагедии все официальные ведомства квалифицировали действия Валеевой как профессиональные. Уже позже, в августе, на неё заведут уголовное дело по статье о преступной халатности, повлекшей по неосторожности смерть двух и более лиц. Директор также обвиняется в том, что в школе не было профессиональной охраны (до этого деньги на охрану собирали с родителей).

На сайте школы Валеева до сих пор значится директором. Сейчас она находится под подпиской о невыезде и не признает свою вину. Родители учеников гимназии №175 написали официальное обращение в адрес президента России Владимира Путина и председателя СКР Александра Бастрыкина с просьбой освободить Валееву от уголовной ответственности.

«…Просим Вас и компетентные органы учесть тот факт, что количество жертв среди педагогов, детей и обслуживающего персонала, находившихся в стенах гимназии по состоянию на 11 мая 2021 г., оказалось минимальным лишь по той причине, что Валеева А.С. в день своего очередного отпуска оказалась в стенах гимназии и четко и убедительно сработала!…Сотрудники гимназии и педагогический состав сумели предотвратить еще большую по масштабу трагедию благодаря систематической работе по вопросам безопасности, проводимой ранее Валеевой А.С. Знаем не понаслышке, на каждом очередном родительском собрании, даже в рамках вынужденного дистанционного обучения, всегда обязательным пунктом были инструктажи, рекомендации, ответы на вопросы по безопасности нахождения в школе и возможных мерах предотвращения несчастных случаев…», — говорится в письме.

Надо сказать, что многие медийные личности, связанные с образованием в Казани, предпочитают не комментировать факт уголовного преследования Валеевой. Даже начальник Управления образования говорит, что узнаёт о деле директора из СМИ.

А вот общественник Екатерина Матвеева уверена, что Валеева заслуживает судебного расследования.

— У нас школа — это отдельное юридическое лицо, а директор — руководитель. И именно она должна нести ответственность за безопасность детей в школе. Когда родители отправляют детей в школу, они должны быть уверены, что безопасности жизни и здоровья детей ничего не угрожает. В 175-й школе мы увидели безалаберное отношение к безопасности, что привело к смерти детей и сотрудников школы. Ведь директор — это не только охранник кабинета, который отчитывается за показатели в школе, но и человек, который несёт ответственность за плохую работу. В данном случае мы все увидели, что работа по эвакуации и охране школы проводилась ненадлежащего качества. За это в Уголовном кодексе предусмотрена статья. Ну а справедливость по сроку, я думаю, будет решать суд, в зависимости от тяжести вины. Вот только от проколов в работе директора детей уже не вернуть, к сожалению, — говорит Матвеева.

62-летней Валеевой грозит до семи лет лишения свободы.

«Обитель зла» и горюющие родители стрелка

Тот самый подъезд 10-го дома по улице Туганлык, где жил стрелок и его семья, известный, наверное, всем журналистам Казани, за год не поменялся. Неподалеку от двора идут какие-то строительные работы, а вот сам двор время совсем не тронуло. Этот дом достаточно «молодой» — живут здесь в основном семьи с детьми. Детские площадки (а их во дворе две) переполнены всегда — что в будний день, что в выходной. Те, кто помладше, не отходят от родителей, дети постарше звонят в домофон: «Здравствуйте, а Маша выйдет?».

Все жильцы знают о страшном соседе — он жил на шестом этаже. Год назад на подъездном полу у квартиры стрелка была гарь — последствие неудачного поджога, но сейчас «обитель зла» уже ничто не выдаст. Железная дверь отделяет от основной части подъезда две квартиры — одна принадлежит семье стрелка, вторая — его соседям. Последние посторонних боятся. Как я ни просила хотя бы приоткрыть дверь, женщина, пожелавшая остаться неизвестной, разговаривала со мной из «железной крепости». Она рассказала, что родители стрелка иногда появляются, проверяют квартиру, но сами в ней не живут и продавать пока не собираются. Оба они очень подавлены.

— Состояние родителей, наверное, понятно. Конечно, они расстроены: во-первых, дети погибли, во-вторых, к этому причастен их сын, какое ещё состояние у них может быть? — задаётся риторическим вопросом собеседница. На этом наш диалог заканчивается.

Последний раз я видела стрелка в суде во время продления ему меры пресечения. У него усиленная охрана — приставов в зале было, наверное, больше, чем слушателей, участников процесса и представителей прессы вместе взятых. «По одному на каждого журналиста», — пошутил кто-то из коллег. Но шутка не была такой уж шуткой: это не нас охраняют от обвиняемого в расстреле детей, а его — от нас. С ним, например, категорически запрещено разговаривать — под страхом удаления из зала. И никого не волнует, что запрет такой вне закона.

За год в СИЗО этот щуплый невзрачный парень астеничного телосложения немного набрал в весе и отрастил челку — даже у самых неуравновешенных «фанаток», которыми кишел интернет, теперь не повернется язык назвать его «крашем». Сперва парень не показался подавленным: всё время до заседания он стоял так, чтобы журналисты вдоволь наснимали. Молодой человек не нервничал, даже пытался заглядывать в глаза, но в целом на лице его читалась абсолютная безучастность к происходящему, как будто в аквариуме суда находится лишь его физическая оболочка. Во время заседания он произнёс от силы пару слов, давая односложные ответы судье. Все остальное время стрелок смотрел вниз согнувшись, опустив голову как можно ниже и не двигаясь.

Молодого человека защищает государственный адвокат. Он же будет представлять его интересы, когда начнется судебное следствие. Обвинение в окончательной редакции было предъявлено стрелку 9 октября. Потерпевшими признали 600 человек. В деле 310 томов, из которых обвиняемый пока изучил только 21. В день он осиливает по полтора тома – такими темпами на изучение оставшихся материалов уйдет еще полгода. После того, как подозреваемый изучит все три сотни томов, следствие будет рассматривать вопрос о передаче дела в суд. Потерпевшие заявили о намерении ходатайствовать о закрытии процесса. В этом случае для этого есть все основания, так как дело касается несовершеннолетних.

«Мир меняют люди»

При подготовке этого материала я несколько дней провела у школы и в ее окрестностях. На окнах белые бумажные голуби, через один кабинет на подоконниках стоят вазочки с цветами. На асфальте рядом все исписано цветными мелками — где-то добрые пожелания, где-то играли в классики.

Накануне перед праздниками — в последний учебный день — у ворот гимназии три девочки старательно выводили красками огромную надпись на весь тротуар: «Дорога добра», а также другие помельче: «Мир меняют люди».

— Это какая-то акция или задание у вас такое? — поинтересовалась я.

— Мы просто делаем так, чтобы люди улыбались, — с детской безмятежностью ответили девочки, как будто я в своей безнадёжной взрослости перестала понимать очевидные вещи.