его имя стало предметом споров и разногласий между близкими и родными народами.
Если детально погрузиться в творчество поэта, если посмотреть его нелёгкий путь, пройденный через турбулентные первые десятилетия ХХ века в России, через Первую мировую войну и революции, через Гражданскую войну в нашей стране, то можно понять, что Шайехзада Бабич — крайне, я бы даже сказал чересчур, творческий человек. Всё, что с ним происходило, он тут же старался выразить словом. Всякие дела, передряги и мутные истории, в которые он ввязывался, судя по его творчеству, он пытался объяснить сам себе, пытался, что ли, доказать их либо неизбежность, либо справедливость.
Отсюда, скорее всего, и проистекают причины его искрометного юмора, где-то ироничного, а где-то полного сарказма. Отсюда и некоторые его очень тяжелыё, очень жесткие высказывания, которые сегодня могут кого-то ранить или обидеть и которые сегодня порядочные читатели вынуждены сами себе разъяснять, объяснять, тем самым смягчая взгляды поэта.
Имя Шайехзады Бабича стало предметом центральной дискуссии между татарами и башкирами во время переписи населения и не в первый раз. Башкирские политтехнологи пользуются очень критическим и едким высказыванием Бабича относительно сторонников создания татаро-башкирского штата Идель-Урал и в целом татарского, как говорили в начале ХХ века, буржуазного общественного движения, которое набирало обороты в эпоху перемен после отречения от власти царя Николая II.
Всякие башкирские историки, типа Салавата Хамидуллина, любят поднимать на знамена выпады Бабича, мол, смотрите, как в своё время наш башкирский поэт Бабич костерил этих разнузданных татаристов. Приводят в пример его фельетон «Уфимские впечатления».
Цитата
Рәхмәт сезгә! Сезнең һәр бер пычраҡ маҡаләгез безгә сафлыҡ бирә, көч бирә, сезнең һәр бер хәрәкәтегез башҡордны башҡордлашдыра, ныгыта, берләшдерә. Без сезгә мыңа ҡәдәрдә артыҡ бәйләнешмәдек, тик чикдән чыҡҡан сүгенеүләрегезгә генә, ялганларыгызга генә жәуаб бирә килдек. Инде ачыҡ белегез, ки сезнең белән жәуаблашыуны үзебезнең Ғәли Жанаб Башҡорд Йөрәгенә кимчелек диб беләбез! Сәләм ғәләйкум, ли-антабиг ал-мутакаббирин!
Ҡаңлы баласы (Шәйехзада Бабич)
Перевод
Спасибо вам! Каждая ваша грязная статейка придает нам свежести, силы. Каждое ваше действие делает башкира башкиром, укрепляет его, объединяет. Мы до этого не особенно с вами связывались, только иногда отвечали на чрезмерную матерщину и ложь. И теперь уясните для себя: устраивать с вами перебранки считаем низостью для Его Величества Башкирского Сердца! Салам алейкум, … высокомерным!
Дитя рода Канглы
Написана была эта статья в 1918 году, в самый разгар Гражданской войны и всего того хаоса, что устроили на Волге и в Приуралье красные, белые, башкирские войска и так далее.
А теперь давайте думать. Можно сказать, что до конца 1917 года Шайехзада Бабич был просто поэтом, просто очевидцем, наблюдателем тех глобальных событий, что потрясали Российскую империю. Да, он писал стихи, отзывался на все кризисные события, формулировал своё отношение. И вот завершаются последние летние дни 1917 года, наступает осень, и поэт Шайехзада Бабич увлекается проектом Ахмеда Заки Валиди и с головой уходит в деятельность Башкирского национального движения. Становится секретарём Башкирского областного шуро Автономного Башкортостана, редактором газеты «Башкорт» и руководителем организации башкир «Тулкын». По факту получается, что вольный поэт становится выразителем конкретных политических позиций, то есть начинает работать на пропаганду, становится рабом конкретных политиканов.
Нужно понимать, что пропаганда — это на самом деле, говоря образно, снаряды, которые летят либо в сторону врага, либо в сторону своих. А пропагандисты, в одного из которых превратился Бабич, — это лишь инструменты, которые находятся в руках политиков, таких как Ахмед Заки Валиди.
И это политики решают, когда и как стрелять пропагандистскими снарядами. А что такое политика? Тем более в турбулентные революционные времена? Вещь очень грязная, неприятная и противная. И вряд ли сегодня стала чище. Увы, но из-за переоценки или недооценки собственных сил политикам приходится вчерашних врагов называть друзьями, а вчерашних друзей — врагами.
Ахмед Заки Валиди перешёл на сторону большевиков и красных, на сторону вчерашних врагов, с которым он боролся в союзе с армией белого генерала Дутова. Понятно, что Дутов теперь был объявлен его противником.
Политическое переобувание в воздухе нужно было красиво и доходчиво донести до простого народа, до людей, поверивших в Башкирское национальное движение. Понятно, что к этому делу был подключён поэт Шайехзада Бабич, который написал своё знаменитое произведение «Большевиклар белән килешү туралы башкорт халкына көйле хитап».
В итоге, как мы знаем, Заки Валиди с большевиками рассорился и убежал из страны. А Шайехзада Бабич остался и был убит группкой отмороженных большевиков-националистов, которые казнили поэта даже несмотря на то, что сам Бабич получил официальную должность в большевистской руководящей организации. Увы, но в те далёкие времена Гражданской войны абсолютно все были измазаны в крови.
Но давайте поставим вопрос: каких взглядов был поэт Шайехзада Бабич в дореволюционное время? Как он смотрел на татар? На татарский мир? Считал ли он себя татарином? Согласитесь, что в спокойные, хотя и суетные, но не в военные времена люди более обдуманно подходят к своим выражениям, словам и действиям, более искренние, что ли.
Прошу простить и понять. Я буду зачитывать стихотворения Бабича и предлагать к ним свой вариант перевода. Я не профессиональный переводчик и далёк от поэзии. Но хочу поделиться с вами теми смыслами, что содержатся в стихах поэта Бабича. Чтобы углубиться в творчество Бабича, я вас отсылаю к сборнику произведений поэта, который был составлен в конце 80-х годов татарским литератором Галимьяном Гильмановым. Кстати, Галимьян Гильманов односельчанин, земляк нашего поэта Бабича. Он и Бабич родились в деревне Асяново Дюртюлинского района Башкортостана. Да, интересная ситуация получается, что в деревне, где родился, как говорят башкирские политтехнологи, настоящий башкир, и раньше, и сегодня говорят на татарском языке. В этой деревне рождается татарский литератор, то есть Галимьян Гильманов. Ну и отец Шайехзады Бабича — Мухаммадзакир Бабич — был записан во время сельскохозяйственной переписи 1917 года как татарин. Вот доказательство.
Но вернёмся к творчеству Бабича. Вот, например, произведение Бабича «Һатиф вә татар», написанное им в 1913 году. Этим произведением 18-летний юноша пытается взывать к совести, к честности и справедливости татар через диалог, который состоялся между неким обобщённым татарином и Һатифом. А Һатиф — это святой ангел, с которым, наверное, каждый из нас вступает в спор или в диалог, когда наступает приступ совести.
Цитата
Хатив сөйли: Күз салып торсам, кызык соң сез татарның дөньясы.
Уртагыздан шаулап акмакта наданлык дәрьясы.
Сез утыз миллионга җиткән бер халыкны актарып
Эзли башласаң, килеп чыкмас утызлап мулласы.
Перевод
Как только ни взгляну — интересный у вас, у татар, ваш мир.
Из вас — шумное море глупых среднячков.
Если начнёшь перебирать ваш народ, достигший в 30 миллионов человек,
То не найдётся и 30 мулл.
Обратите внимание, что Бабич в слова Ангела совести Хатива вкладывает численность татар в 30 миллионов человек. Это не просто какая-то там поэтическая форма выражения большого количества татар. Нет.
Вот это представление Бабича о татарах, достигающих численно 30 млн человек, на самом деле отражение представления татар о своей собственной численности. Да, в 1913-м среди татар, да и вообще среди многомиллионного сообщества Российской империи ещё не были распространены знания и результаты Всероссийской переписи населения 1897 года, когда татарскую нацию, откровенно говоря, препарировали бессовестные переписчики, раздробив на всякие непонятные этносы, субэтносы и так далее. В общем, в этом стихотворении мы видим сознание Бабича, ещё не замутнённое токсичными представлениями антитатарской провокационной переписи 1897 года.
Продолжаем читать стихи Бабича. Вот, например, стихотворение Бабича, написанное в 1914 году и взывающее к совести татар-шакирдов, которые в городах, в таких как Казань и Уфа, стремительно обрусевают, отказываясь от своей родной культуры, от своего родного татарского языка. Стихотворение называется «Бәгъзе студенларыбыз», то есть «Некоторые наши студенты».
Цитата
Яхшы кылдым: яшьлегемдә русча укый башладым,
Слава бох, күптән шәкерт дигән исемне ташладым.
Мин хәзер бит абразуынный, пакрайнимир, шәп җегет
Эндәшә һәркем миңәргә: здрастуй, студент!
Өстә дә шәп, башта картуз, билдә бик шәп киң каеш.
Шәп брюка, ул аякта яхшы шиблит һәм калуш.
Җиз төймәләр пальтода ялт-йолт итеп балкып тора,
Ну бәхетле студент син! —дип гүя әйтеп тора.
Ул минем чәчләр кая киткән, һаман майлап торам;
Марҗалар алдында мин былбыл кебек сайрап торам,
һәр вакытта мин сүземә русча кыстырып сөйлим,
Патамушты наш язык неприятны дип уйлыйм.
Мин татарча милли кичәләргә һич тә бармаем.
Рус театр дөньясына бер дә бармый калмаем.
Анда мин кызлар белән тик кулга-кул ялгашып.
Ха-ха…лар илән көлеп тансы итәм тып-тып басып.
Мин татарча җырлый белмим, җырламыйм һәм җырламам.
Тик фәкать рус җырларын җырлап юанам, моңланам.
Перевод
Хорошо поступил: в молодости начал читать по-русски.
Слава бох, я давно бросил название шакирда.
Я же теперь абразуынный, пакрайнимир, славный парень.
Каждый обращается ко мне: здрастуй, студент!
Сверху здорово, на голове картуз, на поясе классный широкий ремень.
Отличные брюка, на ногах шиблит и калоши.
Медные пуговицы блестят на пальто.
Ну, счастливый ты студент! — как говорится.
Куда бы не наровились мои волосы, всё равно их напомажу.
Перед русскими девушками я пою как соловушка.
Каждый раз я вставляю слово на русском.
Патамушты наш язык неприятен, думаю я.
Я не пойду на татарские национальные вечера.
Я не пропущу русский театр.
Там я за руки с девчонками возьмусь.
Под Ха-ха-ха… я потанцую.
Я по-татарски петь не умею и не буду.
Русскими песнями я заслушиваюсь и утешаюсь.
Как видите, душу 18-летнего поэта Бабича больше всего волновала проблема, что шакирды перестают разговаривать на татарском языке. Именно на татарском, а не на башкирском или на северо-западном диалекте башкирского языка, что нам сегодня пытаются доказать.
А вот стихотворение «Кыз», где уже 21-летний поэт в 1916 году говорит на самую насущную проблему для юношей его возраста — на волнительные и приятные чувства, которые доставляют парням красивые девушки.
Цитата
«Кыз» дигәч тә күңелгә кызган тимер баскан кебек.
Яшь йөрәкне кайнатып, ут ташкыны ташкан кебек.
«Кыз…» дигәч тә селкенә күкрәк, колаклар шәмрәя…
Күзләр урыныннан куба, тоздай була, шашкан кебек.
«Кыз» дидеңме, кан кызарга башлый, бәгърең сызлана.
Яшь йөрәктә әллә нинди тәмле уйлар кузгала.
«Кыз» дидеңме — яңрый ямьле, мәхәббәтле тавыш.
Дөньясы корбан сиңа, әй, җанлы идеал — кыз бала.
Шул мөҗәссәм ямьле җаннарны татарлар «кыз» диләр,
Кыз күренсә, ихтыярсыз эчләреннән сызлыйлар.
Перевод
От слова «Кыз» как будто на душу раскалённое железо приложили
Вскипело сердце от огня горячее горячего.
От слова «Кыз» сотрясается грудь и глохнут уши…
Глаза в безумии вываливаются, как будто засолившиеся.
Если скажешь «Кыз», то кровь краснеет, а сердце щемит.
В молодом сердце какие только сладкие мысли не придут.
Если скажешь «Кыз» — звучит мило и с голосом, полным любви.
Наш мир приносится тебе в жертву, эй душевный идеал — девчушка.
* *
Всё это наполненное прекрасным татары называют словом «кыз»,
Как только видят девушку, обязательно внутри всё заболит.
Первое влечение к женщинам, первый интерес к противоположному полу, всё это поэт Бабич переживает со словом «татарлар диләр», то есть «татары говорят», «татары называют». И это 1916-й год. К сожалению, поэту оставалось жить ещё три года, событийная плотность которых может сравниться с эпохой в 100 лет.
А вот например, стихотворение «Хөррият бүләге», которое переводится как «Подарок свободы». Оно было написано по следам событий 1917 года, когда случились революции, когда был фактически свергнут царь Николай II, когда в обществе реально запахло свободной и когда перед татарами открылась возможность самостоятельно обустроить свою жизнь, свою культуру, свой язык.
Этот порыв свободы в рушащейся Российской империи поэт Шайехзада Бабич так же встречал как татарин. Он переживал это волнительное эпохальное историческое событие и пытался выразить общее настроение своего народа, татарского народа.
Цитата
ХӨРРИЯТ БҮЛӘГЕ
Исте җил… Сүнде бар ялган шәм,
Таралды һәм болыт, һәм томан.
Калыкты чын кояш, кипте яшь,
Капланды «кара ңөч» йөзтүбән!
Ябылды капусы сәкарьнең.
Ачылды җәннәте Ватанның,
Чәчелде хуш һава, хөр һава…
Бу иде көткәне татарның!..
Перевод
Подул ветер… Погасла свеча.
Разошлись облака и туман.
Взошло настоящее солнце, высохла слеза,
Опрокинулась «черная сила»!
Закрылись врата в Ад,
Открылись врата Родины,
Повеяло чистым воздухом, воздухом свободы…
Этого ждали татары!
Посвящал ли поэт Шайехзада Бабич стихотворения башкирам ещё до того, как ввязался в башкирский политический проект Ахмед Заки Валиди? Конечно.
Например, в 1916 году поэт написал стихотворение «Көтәм», в котором выразил свою боль относительно того, в каком плачевном состоянии пребывают деревни башкир.
Цитата
КӨТӘМ
Йөргән чакта башкорт тугайларын,
Җаным әллә кайда җилкенә.
Ишеткәндә моңлы курайларын,
Йөрәгемә моңнар бөркелә…
Тауларына менсәм, кырда йөрсәм.
Балкый җәннәт нуры… Гөлстан.
Мескен башкорт авылын килеп күрсәм,—
Ацкый хәсрәт… үлем… Гүрстан!..
Перевод
Жду,
Странствуя у родных мне башкир,
Душа моя где только не носилась!
Как только слышу моң их кураев,
Сердце моё наполняется грустью…
Если взберусь я на горы, если пройдусь по полю,
Светит луч Рая… Гульстан,
Но стоит мне прибыть к башкирской деревни, то вижу я —
Ацкое горе… смерть… Гурстан!…
А как соотносилось татарское и башкирское в сознании, в представлениях поэта Шайехзады Бабича? Мы нашли прямые строки, прямые мысли поэта Бабича касательно соотношения татарского и башкирского ещё до того, как он втянулся и окунулся в политические распри между Татарским и Башкирским национальными движениями во время Гражданской войны. Да, есть отпечаток его сознания, следы ощущения своей этничности ещё до того, как он перековался в бескомпромиссного и страстного пропагандиста армии Ахмеда Заки Валиди.
Для справки, конец лета — осень 1917 года, Шайехзаде Бабич переезжает в Оренбург, где местечко Караван-Сарай становится фактически оплотом государственного образования «Малая Башкирия» под руководством Ахмеда Заки Валиди. Бабич в своих дневниках оставил несколько записей, как переехал в Караван-Сарай в Оренбурге. Почитаем несколько строк оттуда.
Цитата
«Хөррияттән соң татар хөкүмәте төзелеп, аңа «Милли-мәдәни кургагыят» дип исем бирелгәне вә ул хөкүмәтнең вәзирләре Уфада торганлыклары һәр каюга мәгълүм; шулай ук татар хөкүмәтеннән үпкәләп аерылган кавем башкортның үз алдына ханлык корганы, вә аның хан вә вәзирләренең Оренбург шәһәрен пайтахете иттихад иткәнлекләре дә һичкемгә яшерен түгел…».
Перевод
«После объявления свободы [т.е. после революций 1917 года] известно, что татарское правительство выстроило «Национально-культурную автономию», и известно, что у них были свои представители в Уфе. Также всем известно, что от этого татарского правительства отделилось разочаровавшейся род/или/племя башкир, которое образовало своё ханство и его хан, его визири в Оренбурге обосновали свой престол, и это никем не скрывается…».
Как видите, в одной из самых первых дневниковых записей поэта Бабича в Оренбурге говорится «кавем башкорт». Не халык, то есть народ или нация. А скромно — род/племя, то есть кавем. То есть в первое время после переезда в Оренбург понимание происходящих событий поэта Бабича ещё не было замутнено, говоря современным языком, политтехнологической и административной лексикой про Башкурдистан, про Учредительное собрание, про республиканскую форму правления, про федерализм, про независимость Башкортостана и про госстроительство и так далее.
Наивный, но в то же время искренний ум поэта Бабича все эти политические дрязги, все эти фантанирующие вождистские политические амбиции видел и понимал прямо и просто — вот, мол, собрались в уходящей Российской империи какие-то политики-татары, вот, мол, они взялись за создание своего ханства. Вот на них обиделась небольшая их часть, их племя, то есть башкиры. И вот, мол, эти самые башкиры в Оренбурге создали своё ханство со своим ханом и визирями.
Это уже потом Шайехзада Бабич увлечётся процессом госстроительства и начнёт называть башкир уже не как кавем, а как халык, как отдельный народ, про который у него говорится «без үзебез башкорттар». Задача такая у пропагандиста — словом изменять реальность, перекраивать, программировать её, а не отражать то, что есть на самом деле.
Какие выводы, дуслар-иптәшләр!? Если вы начнете искать информацию о Шайехзаде Бабиче в интернете на татарских ресурсах, то везде, даже в сборнике стихотворений «Зәңгәр җырлар», подготовленном Гильмановым, поэт вежливо определяется как татаро-башкирский. В башкирской же справочной литературе и в публикациях — только исключительно как башкирский поэт. А в последнее время его татарскому языку стихосложения и вовсе приклеили издевательский ярлык «северо-западный диалект башкирского языка».
Но внимательно изучив творческое наследие Бабича, можно определенно сказать, что Бабич себя считал татарином, да, он чувствовал себя башкиром, но башкиром как частью большого Татарского мира. Татарский язык ему был родным, за безраличное отношение к которому у него болело сердце, его душа просила звучания башкирского диалекта татарского языка. Но увлекшись политической борьбой, окунувшись с головой в государственный проект Ахмеда Заки Валиди, Бабич, к сожалению, отстранился от Татарского мира, от татар и татарского языка. Увы, но занятие политикой что-то вот не очень доводит татар до хорошего, отламывая от нас лучших и талантливых братьев, отцов и сынов. Политика нас, татар, раскалывает, как видите. Бердәм булыйк, татар булыйк!
Comment section