«Советский период был непростым временем для верующих, настоящим испытанием духа и веры»

В Казани имамы вспоминали, с какими трудностями им пришлось столкнуться в 1970-1980-ых годах, чтобы сохранить мусульманскую традицию среди татар, чтобы заполучить её от старшего поколения прихожан мечети (в те года в Казани были только одна действующая мечеть — Апанаевская мечеть) и абыстаек (жёны имамов, хазратов), чтобы получить религиозное квалифицированное образование. О своих воспоминаниях они рассказали на VIII Общероссийской научно-богословской конференции «Ислам и мусульмане в СССР в позднесоветский период (1970-1980 гг.)».

Конференцию открыл Альберт Дирзизов, начальник Управления по взаимодействию и религиозными объединениями Департамента президента Татарстана по вопросам внутренней политики.

— Советский период был непростым временем для верующих, настоящим испытанием духа и веры. Сегодня мы живем совершенно в другую эпоху. И стоит сказать, что современного негативного подхода к нему не было бы, если бы не было гонений на религию в советское время. Но было и прекрасное в СССР. Учеными велось скрупулёзное собирание и издание многовекового наследия народов СССР. Именно в советский период началось научное изучение религиозно-дидактического сказания пророка Йусуфа выдающегося булгарского поэта начала 13 века Кул Гали. А в 1989 году на 1100-летия принятия ислама в Волжской Булгарии по Хиджре состоялось первое академическое издание этого материала Кул Гали, — рассказал Дирзизов.

К слову, кроме него больше никто из присутствовавших спикеров, экспертов и гостей конференции положительно о советском периоде не высказался.

Джалиль хазрат Фазлыев, главный казый Татарстана вспомнил, как был юношей в те непростые для него 70-80-ые годы и определялся со своим будущим, выбрав стезю служить Всевышнему.

— Сегодня молодёжь говорит, что в России, в Татарстане ничего не было, что была пустота, поэтому они выезжали в другие страны, привозили какие-то религиозные знания, информацию и распространяли её тут. И всё это у них выливается в какое-то движение. Но в 70-80-ых годах религиозность ведь никак не приветствовалась и не поддерживалась, — отмечает Джалиль хазрат Фазлыев.

В начале 70-ых годов о религии даже в школе не было принято говорить. Чтобы найти хоть какую-то информацию хазрат старался общаться с теми, у кого дома хранились религиозные труды. Благо верующие Казани все друг с другом тесно общались, что-то вместе делали, куда-то вместе ходили.

— По пятницам наши бабушки читали книги. У кого какие книги были, такие уж и читали. Җомга (пятница) у нас считался особым днём для книгочтения. Вот так потихоньку в нашей среде основы ислама, знания о нём и передавались, — рассказывал Фазлыев. 

Он также вспомнил, что передача знаний об ислама в советское время имела любопытное своеобразие.

— Когда я был маленький, помню, у нашей районной газете перед Ураза-байрамом всегда выходила критическая статья относительно держания поста в месяц Рамадан. Сам день Ураза-байрама описывался очень критически. И эту статью в газете писал человек, который сам в своё время окончил медресе. У него знакомые спрашивали, мол, как так получается, что он, будучи выпускником медресе, пишет негативные статьи об исламе? На это автор отвечал, что своими критическими статьями он на самом деле извещал, информировал народ о наступлении месяца Рамадан, о скором Ураза-байраме и так далее. «Ведь человек, который по любому держит пост, на самом деле по моим статьям ориентировался, когда начинать пост, а когда пост завершать», — пересказывал слова автора этих статей Фазлыев.

В свою очередь, имам-хатыйб мечети «аль-Марджани» Мансур хазрат Джалялетдин также вспоминал свой непростой пусть в религиозному сану.

Он рассказал, что в 1980 году только-только демобилизовался со службы в Красной Армии. Во время службы он чуть не погиб, поэтому уверовал там во Всевышнего и решил по возвращению на гражданку пойти постигать ислам в мечети. Тогда в Казани единственной легальной мечеть была только Апанаевская.

— Зашёл я молодым в Апанаевскую мечеть, смотрю, там одни бабаи седят. А меня выгнали, сказав, что я молод и мне тут нечего делать. Ну я ушёл. Потом осенью 1980 года я попал в больницу, мне сделали очень сложную операцию. Врач хирург мне сказал, что в такой операции обычно выживает один человек на сто. Тогда я решил, что мне точно нужно идти в мечеть, и я пришёл в Апанаевскую мечеть в 1982 году и меня опять туда не впустили. Тогда я познакомился с Барый абый Гатиным, который работал завхозом шестой горбольницы. Он меня отвёл в мечеть и сказал, что я его внук и что я хочу тут работать и служить. Закария абы, председатель мечети, взял меня на работу водителем. С тех пор я стал работать водителем имама и ездил с ним по мероприятиям, — вспоминал Мансур хазрат.

В то время работа в мечети была неблагодарной — стаж не шёл, пенсия не назначалась, никаких социальных льгот, никакого профсоюза. «Работа отрывает человек от общества в общем».

— Зная и понимая всё это, я, молодой человек, всё равно пошёл туда. Мне все тогда говорили, что в мечети нет будущего. Отец мне говорил, что будущее за коммунизмом. Мне говорили, что эта единственная мечеть и она скоро закроется, потому что все прихожане-бабаи скоро перемрут, просто в основном в мечеть ходили фронтовики, участники Великой Отечественной войны. Помню, что моя классная руководительница ещё пыталась меня отговорить посещать мечеть, — вспоминал Мансур хазрат.

Он также описал прихожан, их принципиальную ответственность относительно хозяйственного и бытового содержания мечети.

— Если надо было заменить ковры, за отопление заплатить, электричество провести, то приходской совет обращался к населению, мол, нужно собрать деньги на свет, и деньги моментально собирались. Люди скидывались, чтобы содержать мечеть. А сейчас как относятся к мечетям? Особо никто не собирает деньги, а начнёшь — начнут возникать, никто садака на мечеть не даёт, — говорит Мансур хазрат.

Также он вспомнил, как тайно учился первым азам ислама, постигал арабскую графику.

— Когда я пришёл в мечеть, моим главным желанием было научиться религии, исламу. Касыйм абый Салимов из прихожан был бухгалтером. Он меня стал учить арабской графике, чтобы я научился читать Коран. Помню, я подходил к нему на работу, к его кабинету, он меня видел и кричал в коридор, что ждёт меня, что я должен получить какую-то путёвку или деньги. Я заходил в кабинет, он запирался и начинал мне давать уроки чтения, первые азы ислама, — продолжает Мансур хазрат. 

В финансовом плане община Апанаевской мечети была сильной. Он это почувствовал, когда получил направление продолжить своё религиозное образование в Бухаре, где отучился с 1987 по 1990-й год.

— Те студенты, которые из Татарстана смогли поехать в Бухару, пользовались сильной финансовой поддержкой своих имамов, своих прихожан. Я был тогда [во время учёбы в Бухаре] уже семейным человеком, мне нужна была квартира для семьи. И мне тогда из Казани присылали стипендию, деньги шли хорошие. Помню, я квартиру снимал, детей обучал, сам обучался, — добавляет религиозный деятель.

Исполняющий обязанности ректора Болгарской исламской академии Айнур Тимерханов высказался в том духе, что «тёмные» советские времена позади и что сегодня в России со стороны государства есть понимание и заинтересованность в поддержке мусульманского духовенства.

— Сегодня мы живем в принципиально новых условиях строительства государственно-конфессиональных отношениях. В масштабах всей страны у нас постепенно выстраивается стройная система мусульманского религиозного образования и просвещения. При этом безусловно государство является активным участником этого процесса. Яркий тому пример Болгарская исламская академия. Во время встречи с муфтиями духовных управлений мусульман в октябре 2015 года президент России Владимир Путин однозначно заявил — одна из важнейших задач это воссоздания собственной исламской богословской школы. Сегодня благодаря усилиям и региональных, и федеральных властей, участиям в этом процессе крупных духовных управлений мусульман, представителей бизнеса, науки, неустанной работы коллектива академии, я могу сказать, что закладывается надежный фундамент и качественный задел в эффективном решении указанных задач, — подытожил Тимерханов.