Рано утром 8 июня федеральный судья Артем Бартенев вышел на работу, но так и не вернулся — жена обнаружила его тело на подъездном козырьке. Причины происшествия пока устанавливаются. Однако рассматриваются несколько версий случившегося, среди которых основная — самоубийство, но пока следователи не торопятся делать выводы. 

Артему Бартеневу в марте исполнилось 42 года. Мужчина родом из Зеленодольска, занимал должность судьи в Кировском районном суде. Раньше он возглавлял отдел по вопросам восстановления прав граждан в аппарате уполномоченного по правам человека в Татарстане Сарии Сабурской. Бартенев подал документы в судьи уже в зрелом возрасте, занимался гражданским и административным судопроизводством. В основном среди его дел были социальные споры. Мужчина поработал судьей меньше года. Его характеризуют как спокойного и закрытого человека.

Кировский районный суд, в котором работал погибший, воздержался от комментариев.

«Судья есть судья. Всем угрожают»

О случившейся трагедии знает уже весь двор. Со слов соседей, семья хорошая: улыбчивая жена, работящий муж и примерные две дочери. Нам удалось пообщаться с охранницей Людмилой, которая на посту 11 лет. Женщина рассказала, что собачку, с которой злосчастным утром вышла гулять жена погибшего, ей на день рождения подарил Бартенев.

— Жалко, конечно, такая семья хорошая. Я его ни разу пьяным не видела, ничего такого, её тоже. Они вообще непьющая семья. Они хорошие, девочки их тоже хорошие, — поделилась охранница Людмила.

Происшествие случилось не в её смену — она вступила на пост утром. Со слов женщины, весь двор был заставлен службами спасения: «Я только иду на работу, а они уже тут вперед меня — и скорая, и полиция, одна за другой машины едут. Одни службы уезжают, другие приезжают, и так друг за дружкой».

Особо близко с семьей потерпевшего Людмила не была знакома — они изредка обменивались приветствиями, но эмоции эта семья вызывала лишь положительные. Жена Артема Бартенева ничего о своих близких не рассказывала. По мнению охранницы, ей и некогда было — она всё время с дочками проводила. А вот Артема Геннадьевича видела только по утрам. Женщина вспоминала, что мужчина всегда, в силу своей профессии, выглядел опрятно — «при галстучке, при костюмчике», садился в такси с папкой документов и уезжал на работу.

Людмила рассуждала, что на такой поступок примерный семьянин пойти не мог, скорее всего, были трудности на работе. 

— У меня в уме не укладывается. Кажется, это с работой связано. Судья есть судья, всем угрожают — и адвокату, и прокурору. Сейчас у нас такие люди, — эмоционально рассказывала охранница.

Со слов женщины, семья Бартенева могла послужить настоящим примером, ведь за 11 лет работы она ни разу не слышала, что кто-то из них мог буянить, скандалов не было, даже пьяным или поддатым судью Кировского райсуда не замечали. 

По соседству с Бартеневым живет известный правозащитник Еркен Сарсембаев. Он рассказал изданию, что с погибшим судьей они лишь изредка приветствовали друг друга, когда встречались на улице. Их дети вместе с другими соседскими ребятами играли на площадке у дома. Как вспоминает Еркен, когда мужчина ещё не работал судьей, а дети были помладше, его чаще можно было заметить на улице. В последнее время Артема Бартенева почти не видно было.

Правозащитник объяснил, что не совсем согласен с версией следствия, которое выдвигает теорию о выгорании на работе.

— Сложно говорить о том, почему он совершил такой поступок. Сейчас везде пишут, что из-за работы, но раз тяжело было, должен был найти тихую работу. Мне кажется, что это не связано с нагрузкой из-за новой должности. Если человек лишает себя жизни из-за тяжелой работы, то у него ненормальное психологическое состояние, — объяснил Еркен.

Мужчина считает, что должна быть и другая версия, надо искать. Он поясняет, что Бартенева никто силком не держал, он мог написать заявление и найти другую работу. 

— Ну не вяжется, это ненормальная версия, дело в другом, — закончил Сарсембаев.

«Если бы каждый человек в своем окружении имел психиатра…»

Казанский психолог Владимир Рубашный, узнав о гибели судьи Артема Бартенева, поделился, что трагедии можно было избежать, если бы он вовремя обратился за помощью к психотерапевту. По его мнению, такой поступок может быть и результатом серьезного психического заболевания. 

— Здесь есть огромное количество факторов, которые мы не можем учитывать. Я понимаю, что есть главная версия с самоубийством, но она не всегда может быть актуальной. Иногда всё меняется в ходе следствия. Есть вариант, что человеку помогли: всё у него было прекрасно, а с кем-то не заладилось, вот и всё. Второй вариант — никто ведь не застрахован, люди болеют, судьи тоже. Несмотря на всю их прекрасную имиджевую профессию, у него могла быть затяжная депрессия как заболевание. Он, может, боролся с этим состоянием. Депрессию как заболевание нужно лечить, о ней нужно заявлять. А люди живут с этим годами, всё скрывают, даже порой сами не понимают, почему им так плохо, — говорит Рубашный. 

Психолог не исключает, что у человека могли быть семейные или личные трагедии. Сколько людей, столько и вариантов развития событий. Что касается выгорания, то Бартенев должен был проработать в суде хотя бы несколько лет. 

— И, например, осознавая несправедливость судебных решений, которые он выносил — что сейчас действительно происходит в наших судах, — это бы копилось годами, и он пошел на такой поступок. Но если меньше года проработал, я думаю, что тут о выгорании речи не идет. Тут какие-то другие личностные ситуации на него повлияли, — считает психолог.

Мы попросили специалиста объяснить, что такое депрессия и как ее разглядеть в человеке, чтобы при необходимости помочь. 

— Иногда депрессия выходит за те пределы, которые человек может контролировать. То есть он становится более замкнутым и необщительным. Не общается с друзьями, на работе стал менее активным. Понимаете, то, что можно увидеть на поверхности, — это уже критический уровень этого депрессивного состояния. На самом деле этим должен заниматься специалист. Я вам скажу, что это даже больше не психологическая проблема, а психиатрическая. И в силу того, что у нас не модно и страшно обращаться к психиатрам, когда ты не можешь утром встать, тебе на работу надо или дела, а у тебя нет ни сил, ни желания. То, что раньше тебя поддерживало, удовлетворяло в твоей жизни, сейчас это вызывает раздражение либо безразличие. Вещи, которые сопровождали тебя в жизни, перестали нравиться или становятся для тебя каким-то тяжким грузом, семья и окружение не радуют. Всё-таки это задача психиатра. Психологи только могут поддержать в период коррекции поведения. Здесь обязательно медикаментозное сопровождение, всё одними словами не лечится. Если речь идет о гормональном фоне, об эмоциональном состоянии, когда человек не может его контролировать, то нужна медицинская помощь, — акцентировал он.

— Можете ли вы развеять слух о том, что человек, готовящийся к самоубийству, никогда об этом не скажет? — спрашиваем мы.

— Есть такое поведение — шантажное, демонстративное, это очень удобная форма. Когда человек всё время сталкивается с определенной ситуацией, пытается решить её на своем уровне, а в ней ничего не меняется, то подобное поведение становится своеобразным криком о помощи. Это действительно миф, что люди с таким шантажным поведением не смогут совершить окончательный шаг. Он один раз это сделал для привлечения внимания, второй раз, а позже окончательно решился, потому что ничего не меняется или даже, наоборот, давление усиливается, — говорит Рубашный. 

Напоследок мы спросили, можно ли было определить по судье, что он давал сигналы о помощи. 

— Если бы каждый человек в своем окружении имел психиатра, если бы у него жена была психиатром или друг, с которым он живет, или взрослая дочь, которая в этом разбирается, то конечно. Здесь вероятность того, что этот условный психиатр смог бы разглядеть заболевание, высока. Он может распознать симптоматику, какие-нибудь маркеры, по которым можно сказать, что да, у человека проблемы ментального плана. Но это утопично, ведь к человеку же не приставишь вечного психиатра. Просто должна быть культура именно психиатрической помощи, а в нашей стране она не развита, сейчас её опять загоняют в ужасные рамки. Я считаю, что этот вопрос так и останется висеть, у нас высокий уровень самоубийств, — заключил психолог.