Соблазн реформ

100 лет тому назад в Москве в храме Христа Спасителя состоялся съезд обновленцев, который они сами торжественно именовали «Вторым Поместным собором Русской православной церкви». Этот собор собрался в очень сложный период жизни церкви.

Революции 1917 года были глобальным потрясением для всех сторон жизни нашей страны. Поэтому внешние условия развития православия изменились радикально – церковь впредь должна была выживать в крайне неблагоприятной внешней среде.

Советская власть с самого начала стала последовательно подрывать правовые основы привилегированного положения церкви, не без основания рассматривая религию как своего основного идеологического конкурента. Ленинский декрет о земле, принятый Вторым съездом Советов в октябре 1917 года, конфисковал все церковные и монастырские земли. Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви (январь 1918 г.) прекратил преподавание богословских дисциплин на всех ступенях образования, заменил церковную регистрацию браков светской. Этот декрет лишал религиозные организации права юридического лица и права собственности. Все здания, ранее принадлежавшие религиозным организациям, перешли в собственность государства, а сами организации с этого времени стали пользоваться ими на правах бесплатной аренды. Таким образом, религиозные организации лишились юридической и экономической самостоятельности, а государство получило мощный рычаг для давления на них.

Уже за гранью правовых норм была кампания по вскрытию мощей святых, которую начали с осени 1918 года. Будучи прямым вмешательством во внутренние дела церкви и оскорблением чувств верующих, эта кампания в то же время разбудила дремавшее в народной толще стихийное недовольство церковью и ее служителями, о котором открыто писали просветители 18-19 веков.

В первые годы Советской власти начались выборочные репрессии против представителей духовенства и отдельные закрытия храмов и монастырей. Над Русской церковью все больше сгущались тучи.

Однако поистине массированной атакой на позиции православия стали события 1922 года, связанные с кампанией по изъятию церковных ценностей в пользу голодающих Поволжья в соответствии с постановлением ВЦИК от 16 февраля 1922 года. Протесты духовенства и верующих были жестоко подавлены силой, были организованы судебные процессы с вынесением смертных приговоров. Но главное было то, что церковное руководство было полностью разгромлено и деморализовано, а Патриарх всея Руси Тихон арестован.

Конечно, к началу ХХ века церковные реформы были необходимы. О том, что далеко не все было благополучно, как говорится, за церковной оградой накануне великих революций начала ХХ столетия очень убедительно говорит известный современный богослов профессор Московской духовной академии Алексей Осипов.

Кризисные явления внутри церкви, последствия долгого союза с монархией и дореволюционной политической элитой делали перемены неизбежными. В принципе они и были начаты на Всероссийском Поместном соборе 1917-1918 годов. Беспрецедентно широкий состав участников, открытая процедура выборов Первоиерарха, новый церковный устав с демократизацией системы управления обозначали новый этап развития Русской церкви.

Однако с началом Гражданской войны стало ясно, что все эти реформы или запоздали или их в новых условиях невозможно претворить в жизнь.

Одним словом, обновленчество с их программой преобразований церковной жизни появилось не на пустом месте. Крайне поверхностно представлять движение, в котором участвовали едва ли не большинство епископата, белого духовенства, значительная часть мирян, особенно церковных интеллектуалов, как кабинетную конструкцию ВЧК-ГПУ.

Одновременно, конечно, это ни коим образом не оправдывает действия обновленцев, которые сознательно шли на очередной раскол, причем в момент кризиса, разброда и шатаний.

За что же они ратовали 100 лет тому назад? Основным объектом их нападок были:

— патриаршество как основной институт церковного управления;

— связи официальной церкви со старым режимом;

— русское монашество, которое они обвиняли в узурпации власти в управлении церкви.

Для ликвидации этих «пороков» предлагалось заменить патриаршество выборным Высшим церковным советом с регулярным проведением церковных соборов, провести реорганизацию (фактическую ликвидацию) монастырей, учредить женатый епископат, второбрачие священников, перевести богослужения на русский язык, обеспечить широкий доступ мирян к управлению церковью, перейти вслед за гражданской властью на григорианский календарь и др.

Для фактического захвата власти в православной церкви лидеры обновленцев (священники Александр Введенский, Владимир Красницкий, Евгений Белков и др.) славословили Советскую власть, революцию. Вершиной их успехов в этом деле как раз и стало проведение собора 1923 года.

Но уже до него проявилась закономерность любого раскола – его множественность. Раз начавшись, эта болезнь распространяется с космической скоростью. И уже к началу 1923 года у обновленцев конкурируют три фракции, три «партии» — «Живая церковь», «Союз церковного возрождения» и «Союз общин древлеапостольской церкви» (СОДАЦ).

Неприятным сюрпризом для всех трех фракций стало достаточно неожиданное освобождение из-под ареста Патриарха Тихона, который постепенно восстановил легитимное церковное управление. Не распалась Русская церковь и после его смерти в апреле 1925 года.

Параллельное существование различных церковных номинаций продолжалось вплоть до Великой Отечественной войны. Гонения на церковь, особенно усилившиеся с конца 20-х годов, показали, что для атеистов не имеет значения «тихоновского» или обновленческого направления та или иная церковная община. Как говорил главный атеист СССР Емельян Ярославский после «безбожной пятилетки» к 1 мая 1937 года даже имя Бога не будет упоминаться на территории СССР. Получалось, что все реверансы в пользу власти, которые столь щедро рассыпали обновленцы, не спасают от закрытия храмов.

Окончательно судьба обновленческого раскола определилась после знаменитой встречи Сталина с тремя митрополитами именно патриаршей церкви в сентябре 1943 года. Стало ясно, что в СССР будет иметь право на существование только одна Русская православная церковь во главе с новоизбранным Патриархом Московским и всея Руси Сергием (Страгородским).

Эта «милость» Вождя вовсе не была формой покаяния. Церковь была нужна для новых геополитических расчетов советского руководства – заигрывания с Западом и усиления влияния на Ближнем Востоке.

Конечно, как говорится, за былые заслуги самому активному лидеру обновленцев «митрополиту» Александру Введенскому позволили доиграть свою не очень удавшуюся роль. Грех гордыни так и не позволил ему примириться с поражением, его не устроили условия воссоединения с Матерью-церковью. С его смертью в июле 1946 года скончалось и обновленчество. Мрачной эпитафией стало присутствие у гроба «митрополита» его трех (!) жен (А. Введенский дважды разводился) и старой большевички Александры Коллонтай, с которой покойный участвовал в диспутах о смысле бытия в 20-е годы.

Нельзя не сказать о роли Константинопольской церкви в годы этих испытаний. Осознавая несопоставимость ресурсов двух церквей, Константинополь долгие годы никак не мог смириться с фактическим первенством Русской церкви в мировом православии. Именно поэтому «хитрые греки» поспешили воспользоваться мгновениями слабости «церкви-сестры». КПЦ одной за другой откусывала от Московской патриархии зарубежные епархии, последствия чего всплывают и по сей день. Но самое главное состояло в том, что патриарх Константинополя неоднократно высказывал приветствия и поддержку обновленческому расколу.

Прошло сто лет… И вот тень обновленчества неожиданно возродилась на Украине. В условиях кризиса и распада СССР, так называемого украинского духовного возрождения развернулась острейшая борьба за умы почти 50 миллионов жителей второй по численности населения советской республики.

И опять сошлись две причины церковных преобразований – внешняя и внутренняя.

С одной стороны, руководители самостийной Украины, в большинстве стремительно перекрасившиеся коммунисты, горячо желали найти новые идеологические основы государственности. Естественным наследником коммунистических ценностей они считали национализм и обновленную Украинскую церковь.

С другой стороны, митрополит Киевский Филарет (Денисенко), железной рукой правивший украинскими епархиями в советский период и вместе с властями жестко преследовавший находящихся в подполье греко-католиков и автокефальников, возжелал бесконтрольной власти и поскольку его летом 1990 года не избрали Патриархом всея Руси, то пришло время стать патриархом на Украине. Его амбиции поддерживала часть украинского духовенства.

При поддержке первого президента Украины Леонида Кравчука он спешно провозглашает самостоятельную Украинскую православную церковь.

Конечно, сторонникам Филарета и его покровителям из власти казалось, что вопрос решен: новая держава – новая церковь, все послушно перейдут в нее и за признанием дело не станет. Но, как мы помним, страсть к реформам церкви неизбежно ведет к расколам. Практически сразу выясняется, что за филаретовцами идет меньшинство, а большая часть духовенства и приходов остаются в юрисдикции Московского Патриархата.

Уже через год после референдума о независимости на Украине создается крайне сложная религиозная ситуация. На западе греко-католики громят православные епархии, захватывают храмы, изгоняют священников. В Киеве два владыки – митрополит Киевский и всея Украины и «патриарх Киевский и всея Украины». А еще есть глава Украинской автокефальной православной церкви. Всего за год вместо одной православной конфессии действуют и конкурируют друг с другом целых три.

Если бы попросили оценить действия инициаторов образования новой «единой и самостийной» православной церкви на Украине незабвенного Виктора Черномырдина, то почти наверняка бы услышали: «хотели как лучше, а получилось как всегда».

Каждый из следующих президентов Украины обещал преодолеть раскол, объединить православие. Декларации, красивые слова, рукопожатия и объятия – результат нулевой. Однако стремление любой ценой удержать влияние неизбежно ведет к компромиссам. Один из них – последовательное вытеснение церковнославянского языка богослужения национальным языком (в данном случае украинским). Вспомним, это одно из требований обновленцев сто лет тому назад. Все громче обсуждается переход на новый стиль – это же современно, по-европейски, а как принято было кричать на майдане: Украина – це Европа! Реформа календаря также была в повестке дня обновленцев-реформаторов прошлого столетия.

Но главная реформа – это автокефалия любой ценой. Не важно, что УПЦ уже фактически самостоятельно управляемая церковь, ее единство с Москвой в основном духовное. Националистам разных мастей важно реализовать старый лозунг 20-х годов прошлого века: Геть вiд Москви! (Прочь от Москвы!).

И вновь выступает на первый план зловещая роль Константинополя. В 2008 году патриарха Варфоломея тогдашний президент Ющенко почти уговорил провозгласить автокефалию, униженно просил его об этом на специально разыгранном «всеукраинском сходе» на Софийской площади Киева. Но то ли соседство со знаменитым памятником Богдану Хмельницкому, который бронзовой рукой указывает на север, где Москва, то ли присутствие в столице Украины канонического Патриарха Алексия Второго, то ли пока неведомые политические расчеты приводят к тому, что Варфоломей ничего об автокефалии тогда так и не сказал.

Но спустя десять лет что-то изменилось. Вроде и патриарх в Константинополе тот же, и УПЦ МП не собирается участвовать в «объединительном соборе», а все-таки желаемая политиканами и лжецерковниками автокефалия провозглашается. Томос, написанный по-гречески, многие прочитают потом и некоторые, кто поумнее, поймут, что никакой самостоятельности нет, что независимость ПЦУ зависит от Константинополя. Первым это понял Филарет и забрал назад свою подпись под решениями «объединительного собора».

С 2019 года на Украине по-прежнему три православные номинации: УПЦ МП, УПЦ КП и ПЦУ.

Но украинские неообновленцы продолжают свою разрушительную работу. ПЦУ делает все для разрыва духовного единства. В частности, с 1 сентября 2023 года эта «церковь» переходит на новоюлианский (читай – григорианский, западно-католический) календарь.

С учетом этого после начала специальной военной операции решениями Священного Синода Русской Православной Церкви и в ответ на обращение руководителей ряда епархий, расположенных на территории Крыма и Донбасса, эти церковные структуры «переведены под непосредственное каноническое и административное подчинение Патриарху Московскому и всея Руси и Священному Синоду Русской Православной Церкви с последующим вынесением данного решения на рассмотрение Архиерейского Собора».

Каковы основные выводы из истории обновленчества и его украинской реинкарнации?

Реформы столь консервативного организма как церковь следует вести крайне осторожно, максимально дистанцируясь от политической конъюнктуры.

Поспешные реформы неизбежно ведут к расколам, которые чем решительнее преобразования, тем более множественными и глубокими становятся эти расколы.

Расколы приводят к политизации церкви, кризису веры, падению авторитета церкви в обществе.

И, наконец, главное — преодолевать или, как принято говорить в церкви, врачевать расколы приходится долго, подчас на это уходят долгие годы, даже десятилетия.

Автор материала: Роман Беляков, кандидат исторических наук, доцент, советник председателя ЦИК РТ