Доктор Техасского университета: Обидно, что из России обычно уезжают неплохие люди

Миля Давлиева работает в Университете Райса, который расположен в Хьюстоне, штат Техас. В эти дни там находится президент Татарстана Рустам Минниханов. Профессор рассказала, о чем будет говорить лидер республики с американским научным сообществом, насколько ценятся знания, полученные в Казани, и почему бактерии становятся устойчивыми к антибиотикам так, что никакие таблетки нам не помогают.

Мария Рудакова – Казань

— Миля, предлагаю начать разговор со знакомства.

— Я родилась в Казани, окончила КФУ, факультет химии, потом училась в аспирантуре. Моим научным руководителем был Владимир Федорович Миронов. Затем я окончила аспирантуру и попала в постдокторантуру в США, в городе Хьюстон. Первый университет, где я была, — University Houston, там я работала в области физической химии. Но так как мои интересы лежали в области медицины и биохимии, я сменила сферу деятельности и перешла на кафедру биохимии в том же университете. Там продолжала работу в области белковой кристаллографии. Сейчас я уже работаю в Университете Райса, мой научный руководитель — Йозиф Шамо.

— Тогда пару слов об университете.

— Это Университет Уильяма Марша Райса. Он очень интересный, частный, со своей богатой историей. Создан в 1912 году. Был такой бизнесмен Уильям Марш Райс, который сделал свое состояние на продаже хлопка в Техасе, но в определенный момент решил, что часть денег отдаст на создание высшего учебного заведения, которое будет конкурентоспособным. Но через пару лет его нашли мертвым, говорили, что он умер во сне. Расследование его гибели шло 12 лет, и была обнаружена подделка документов. Оказалось, его личный адвокат подделал завещание — он захотел все его наследство присвоить себе. И в конце доказали, что адвокат при помощи его слуги убил его во сне хлороформом. Суд был выигран, и все его состояние пошло на создание университета. Университет до сих пор частный, им руководит попечительский совет из 25 человек, который избирается на четыре года. Он организован по типу Кембриджа, там 11 жилых колледжей и 8 школ, среди них сильные школы естественных наук, инженерии, социальных наук, искусства.

Райс — это сообщество страстных мечтателей и энергичных деятелей. Высокообразованных людей, которые хотят улучшить мир за счет ярких идей и смелых действий. Это нетрадиционная мудрость.

— Сложно ли было переезжать в другую страну?

— Сложно, но здесь уже было понятно, что в тот период не имелось таких возможностей, которые были там. Я хотела заниматься научно-исследовательской работой, но в России таких денег на тот момент не выделялось (это были 2000-2002 годы), а там такие идеи можно было развивать. Еще тяжело было переезжать из-за климата, потому что в Хьюстоне очень жарко и одновременно очень влажно, как будто в сауне. Конечно, там своя культура и язык. Поскольку университет у нас очень сильный, базовые знания были сильными, но в плане языка пришлось заниматься самообразованием.

— Значит, знаний Казанского университета хватает, чтобы учиться и преподавать за границей?

— Наших знаний не только хватает, они еще и очень высоко ценятся, особенно математика, физика, химия. Когда я приехала туда по обменной визе, в 2008 мне дали грин-карт, чтобы я продолжала там работать. Получила ее по престижной категории «Талантливые и выдающиеся профессора». Конечно, я не талантливая и не выдающаяся, но по их меркам подошла под эту категорию.

— А что конкретно вы исследуете и в каком направлении работаете сейчас?

— Мы занимаемся проблемой устойчивости бактерий к антибиотикам. Понятно, что когда в 1928 году Александр Флеминг открыл пенициллин, то началась новая эпоха в медицине. Появилась возможность сражаться с заболеваниями при помощи антибиотиков. И на какой-то момент все расслабились, решив, что все замечательно и что теперь мы можем побороть любую болезнь. Но бактерии начали адаптироваться.

— И почему же бактерии адаптируются?

— Потому что любой живой организм адаптируется к внешней среде, а бактерия — это тоже живой организм, причем одноклеточный, и адаптация происходит достаточно быстро. Это процесс эволюции. Адаптация закрепляется на генетическом уровне, и происходит определенная мутация. Получается, чем больше мы используем антибиотики, тем агрессивнее становятся бактерии. Появляются мультирезистентные бактерии к антибиотикам, на которых ничего не действует. Например, в странах бывшего СССР очень часто использовались антибиотики класса тетрациклинов, поэтому патогенная флора человека адаптировалась к ним и в странах бывшего СССР эти антибиотики уже не эффективны по сравнению с Европой и США.

— Чему был посвящен ваш последний проект?

— Он был связан с энтерококковыми инфекциями. Это положительные кокки, которые являются составной частью желудочно-кишечного тракта. Это условно патогенные бактерии, которые, попадая на рану, вызывают различные заболевания. Сейчас уже огромное количество мультирезистентных энтерококковых бактерий, последний антибиотик, который был использован, — это даптомицин, но даже к нему возникает резистентность. Мы пытаемся понять, чем она вызвана.

— А если попробовать объяснить это все более простым языком.

— Когда происходит мутация, определенный ген кодирует определенный белок и функция белка изменяется — он уже по-другому работает в организме человека. Нужно понять механизм резистентности к антибиотикам. Понять, каким образом функции определенных белков, которые ответственны за эту резистентность, изменяются, и посмотреть на структуру белков на атомном уровне — это и есть белковая кристаллография. Другими словами, когда мы можем посмотреть, какие ингибиторы нам надо подобрать, чтобы блокировать функцию белка, каким образом можно найти пролекарство.

То есть идет направление не в плане создания новых антибиотиков, потому что чем больше мы создаем новых антибиотиков и больше синтезируем, тем быстрее происходит адаптация. Нужно помочь тем же самым антибиотикам быть по-прежнему эффективными.

— Давно ли существует проблема, которой вы занимаетесь?

— Проблема устойчивости к антибиотикам существует уже очень давно и затрагивает любого человека. Особенно этому подвержены люди со слабым иммунитетом, те, кто переносит операции или проходит химиотерапию. Нужно уже осознать, что, к сожалению, мы подходим к той эре, в которой мы были до 1928 года. Мы вернулись обратно в начало, и эту проблему нужно решать коллективно, международными договорами и более серьезно этим заниматься.

— На какой стадии сейчас находится ваше исследование?

— В плане резистентности к даптомицину мы очень широко продвинулись. Поняли, какие белки ответственны за структуру. Мы закристаллизовали эти белки, разобрались, как функции этих белков изменяются, и расшифровали структуру. Теперь мы на стадии испытания новых лекарств. Пока результаты достаточно обнадеживающие. Но это только маленький аспект большой мировой проблемы.

— В России занимаются вашей проблематикой?

— Я недавно встретилась со своим первым научным руководителем. Он сказал, что специалистов белковой кристаллографии у нас нет. Конечно, проблемой резистентности к антибиотикам занимаются, но, может, не во всех направлениях.

— Много ли российских ученых уезжают за границу и почему, как вы думаете?

— Потому что в наше время там было больше возможностей себя реализовать. Конечно, это обидно, потому что уезжают обычно неплохие люди. И мне кажется, что если бы в науку вкладывалось больше денег и обращалось бы на нее больше внимания, то все было бы гораздо лучше. На мой взгляд, нужно держать людей здесь для того, чтобы Россия больше развивалась.

— Большая наука — это большие деньги?

— Я думаю, что да. Потому что без вложений, без соответствующих диагностических аппаратов и без соответствующих технологий науку продвигать тяжело, если только на уровне одних идей.

— Президент Татарстана Рустам Минниханов находится с визитом в Университете Райса. Как думаете, что полезного для Татарстана он сможет почерпнуть у вас? Возможны ли новые проекты или наработки?

— Я больше чем уверена, что определенные наработки у университета есть, потому что на базе университета открыт первый нанотехнологический центр, и там занимаются разработкой новых методов добычи нефти и ее обработки. И поскольку я знаю, что в Татарстане есть проблемы с сернистой нефтью, то, возможно, произойдет обмен опытом в этой сфере. В плане охраны окружающей среды, в плане инноваций в области энергетики они также собираются посоветоваться. Но и мне кажется, что любое общение с другим университетом, такие двухсторонние связи, всегда должно приводить к положительному результату.

Читайте также: Рустам Минниханов: Какая нам четвертая революция? Мы еще третью не закончили