Известный российский политолог и генеральный директор НП «Институт политических исследований» Сергей Марков запомнился одним из ярких выступлений на заседании экспертного клуба «Волга» в Казани. Он обозначил тему, что от степени цифровизации в России зависит не только экономика, но и политический суверенитет. В интервью KazanFirst Марков рассказал, почему российским властям нужно смело осваивать интернет и соцсети, а также наращивать провластную аудиторию.
— В своем выступлении вы заявили проблему, что в России провластный сегмент в соцсетях ничтожно мал. В чем необходимость такой аудитории?
— Сегодня политическая борьба всё больше и больше перемещается в социальные сети. Разные структуры в этом участвуют. В России есть проблема — провластный сегмент в соцсетях слабенький, он плохо развивается. Это можно определить по лайкам, репостам и другим активностям под ключевыми тезисами и темами. У нас мало проектов, продвигающих политику власти.
Есть исследование Гарвардского университета, которое как раз говорит о слабости нашей провластной аудитории. Этот сегмент значительно сильнее в Германии, Франции, Италии, Великобритании, Америке, Иране и так далее. Говорят, у нас этот сегмент даже меньше, чем в США во времена президентства Джорджа Буша. А у них в это время была самая низкая доля этой аудитории.
— Каким образом, на ваш взгляд, можно поправить это положение?
— У нас политические дискуссии развиваются не «ВКонтакте» или «Одноклассниках», а в «Фейсбуке». А он контролируется людьми, которые заметны в своей ненависти к Владимиру Путину, к руководству России, которые поддерживают репрессивный киевский режим. Известно, что эти люди в огромном массиве уже занимаются политической цензурой сторонников российской власти.
Если у нас в стране случится политический кризис, то «Фейсбук» перейдет в режим прямых репрессий, забанит десятки и сотни тысяч сторонников Владимира Путина и максимально будет раскручивать его противников.
В результате мы окажемся с таким итогом, когда «Фейсбук» и связанные с ним тесно «Ютуб», «Инстаграм» станут площадкой для создания политического переворота. В то же время идти по пути отключения интернета мы не будем. Но в условиях, когда мы, по сути, сдали наш суверенитет в важных соцсетях, нам нужно принимать решения.
С моей точки зрения это решение должно заключаться в том, чтобы общественные и политические дискуссии перешли на какую-то площадку, где обеспечена свобода, где нас не заблокируют. Нам надо коллективно перейти во «ВКонтакте» и «Одноклассники». Предлагаю другим соцсетям, которые недовольны доминированием «Фейсбука», объединиться и создать какую-то глобальную площадку.
Нужно сломать монополию «Фейсбука», это вопрос выживаемости государства. Если произойдет российский майдан, то будет лишение суверенитета, ядерного оружия, контроля над природными ресурсами и территориальное расчленение страны.
— Какие базисные ценности у людей, которые входят в этот условный сегмент провластной аудитории?
— Провластные сегменты в разных странах разные, в зависимости от того, какую политику и идеологию проводит государство. Есть какой-то один лоялист, который поддерживает власть, какой бы она ни была. Но эта прослойка пользователей не очень большая. Большинство людей всё-таки придерживаются тех или иных ценностей.
Например, если есть социал-популисты в Германии в правительстве, значит, там провластный сегмент социал-популистский. Исламисты в Иране — значит, там провластны исламистские группы. В Турции у власти умеренные исламисты — значит, их провластный сегмент — умеренные исламисты.
У нас в России провластный сегмент — это сторонники сочетания традиционных ценностей и европейского пути развития, сторонники прежде всего суверенитета страны.
— Как будет выглядеть картина в регионах, где зачастую возникают темы и дискуссии вокруг противостояния региона федеральному центру?
— Провластный сегмент — это сторонники Владимира Путина. Поэтому в регионах они не сильно отличаются.
— Как вы относитесь к «Телеграму»? Ведь он сегодня тоже задает тренды по общественно-политическим дискуссиям в России.
— «Телеграм» — это не оппозиционная площадка. Да, эта площадка имеет конфликт с российской властью и отказывается передавать нашим спецслужбам ключи от шифрования. Но здесь нет такой угрозы конфликта, как с «Фейсбуком». Эта площадка не занимается политической цензурой. Для нас важно, чтобы «Фейсбук» работал на нас, а не на наших противников. Нам нужно, чтобы в критический момент американская соцсеть не заблокировала нас — всех сторонников российской власти.
«Телеграм» это не сделает, поскольку Павел Дуров либертарианец, а Марк Цукерберг — глобалист.
— Дуров несколько раз делал публичные выпады и против «Мессенджера», и против «ВатсАппа» (принадлежит «Фейсбуку»).
— Да. Он конфликтует и с Россией, и с глобальными монстрами типа «Фейсбук».
— У людей, читающих Телеграм-каналы и смотрящих телевизор, сегодня складываются разные представления о России. Есть ощущения, что электоральная аудитория разрывается и пропасть между этими людьми становится всё глубже.
— Есть такое. Когда-то избиратели делились на людей телевидения и людей интернета. Сегодня люди интернета сфокусировались на «Телеграме». Но это всё-таки очень манипулятивное пространство. Телеграм-каналы читают информационные маньяки, которые отдают себе отчет, что там 80% — это манипулятивное вранье. Это ж каким надо быть информационным алкоголиком, когда ты пьешь и понимаешь, что это на 80% сфальсифицированный отравленный алкоголь? Такой контент хотя и дает человеку ощущение, что он во всем разбирается, но только ощущение. Мне кажется, наше отношение к Телеграм-каналам ещё трансформируется.
— Как вы оцениваете достижения России и Татарстана в плане цифровизации?
— Россия находится примерно на нижних строчках Евросоюза по уровню цифровизации. Она уступает большинству стран Старого Света, но обгоняет такие государства, как Румыния, Болгария и Польша. Отдельного подсчета для Татарстана, Москвы и Петербурга не делалось.
Но мое ощущение, что Татарстан находится где-то на уровне Санкт-Петербурга. А Москва чуть выше. Мне кажется, Татарстан выше, чем в среднем по России. И в этом смысле он обгоняет большое количество стран — Венгрию, Чехию, Прибалтику. И я думаю, что Испанию и Италию.
— Вы являетесь сторонником форсированной цифровизации в нашей стране, то есть призываете к тому, чтобы заставить российских олигархов вложиться в цифровизацию. Не приведет ли это к конфликту интересов? Не отторгнут ли люди цифровизацию как неестественный процесс, который их застал врасплох?
— Какой конфликт? Не будет никакого конфликта. У нас будет широкополосный интернет. У нас, между прочим, великолепная космическая группировка спутников. Нам нужно делать широкополосный спутниковый интернет и продавать его всей планете. Что в этом плохого? Такой интернет станет для нас серьезным экономическим толчком к развитию.
Я сторонник того, чтобы быстрее заставить государственные структуры создавать электронные правительства. Мы в этом деле не на самом высоком уровне, но и не на самом низком. Что плохого, если мы будем переводить в цифру? Что плохого, если мы, например, больничные карты сделаем в цифровом виде, чтобы сам пациент имел доступ к своей карте и врач мог зайти в эту карту и посмотреть нужную ему информацию?
— На заседании клуба упоминался проект «Инцидент-менеджмент», в основе которого стоит принцип, что чиновники должны уметь работать с негативом в интернете и соцсетях относительно своей работы, что они не должны идти по пути «не пустить в публичность негатив». Как можно научить власть не бояться негатива?
— С ними просто надо проводить семинары, учить их. Надо развивать их компетенции, давать им новые знания.
Comment section