«Я никогда не строил карьеру»

«Я никогда не строил карьеру»
Один из самых успешных режиссеров Татарстана рассказывает, как он возглавил
театр кукол «Экият», и объясняет, почему заведение должно служить не только
детям.

В мае прошлого года Ильгиз Зайниев был назначен главным режиссером театра кукол «Экият». До недавнего времени он отказывался от любых интервью, объясняя это тем, что не было никаких результатов его работы. Наконец, беседа состоялась.

— Каждый раз, когда на мое предложение встретиться вы говорили, что вам нечего рассказывать, мне казалось, что вы человек-практик, нацеленный только на результат. А ведь вы человек творческий. Творцы в большинстве своем больше критики или теоретики. Любят много говорить, помечтать. Что вы об этом думаете сами? Почему так долго сдерживались от общения с журналистами?

— Мне не хотелось говорить о том, что я буду делать. А сейчас я могу говорить о некоторых результатах нашей работы с артистами. Что-то нами уже сделано. Хорошо или плохо — не мне судить. А насчет того какой я — я как-то не привык судить о себе. Не занимаюсь самоанализом. Я такой, какой есть. Анализирую то, что происходит вокруг меня. Наверное, я и практик, и теоретик — все вместе. Без этого никак. Если ты творческий человек, будь то актер, свободный режиссер, художник или  композитор, ты можешь быть мечтателем. А когда ты занимаешь какую-то чиновничью должность вроде главного режиссера, ты должен заниматься организацией творческого процесса. У тебя нет права просто сидеть мечтать и фантазировать, иначе все планы и графики разрушатся.

— Долгие годы вы и сами были свободным режиссером в разных театрах. Значит, сейчас на ваши плечи легла большая отвественность.

— Да, конечно. Но все время, когда я был режиссером при Фариде Рафкатовиче Бикчантаеве (главный режиссер театра Камала. — Ред.), я учился организации творческого процесса. Я уже тогда на себя брал определенные функции. Иногда мне что-то поручалось, иногда сам брался за то, что мог сделать. Мне кажется, я был достойным вторым режиссером и Туфана Рифовича (Имамутдинов, главный режиссер ТЮЗа. — Ред.), и Фарида Рафкатовича. Я всегда понимал, как могу помочь главному режиссеру, как могу облегчить его ношу. Другое дело, когда ты приходишь в театр, в штате которого ты не состоишь. Там ты можешь просто творить, не задумываясь о том, заняты ли в работе все артисты, какая у тебя репертуарная политика, будет коммерческий успех или нет. Ничего из этого тебя не беспокоит. А когда ты штатный режиссер, ты всегда думаешь обо всем этом.

«Я никогда не строил карьеру»

— Все-таки вы пришли на эту должность с определенным понимаем своего дела.

— Да, да, да. Ну и педагогика, конечно же, тоже на этом оставила какой-то след. Ведь я уже третий выпуск актерского мастерства веду.  

— Но думали ли вы стать главным режиссером какого-либо театра или это назначение стало для вас чем-то неожиданным?

— Скажем так, я об этом никогда не мечтал. У меня никогда не было мечты стать где-то главным режиссером, где-то кем-то руководить, честно. У меня в принципе много работы. Это и драматургия, и педагогика, и режиссура. Ни в одной из них я никогда не строил карьеру. Конечно, логикой предполагал, что, наверное, когда-нибудь и где-нибудь стану главным режиссером. Просто потому, что практикующих режиссеров не так много. Это логично, что мне должны были что-то предложить, но никогда не занимался этим вопросом. Назначение на должность не шокировало меня, я был готов к этому внутренне, морально.

— Теперь на вас возложены, как вы сами говорите, чиновничьи обязанности. Сильно ли это сказывается на вашей творческой деятельности? Наверное, времени на сам процесс создания чего-либо осталось меньше.

— Что касается времени, то у меня его никогда и не было. Наоборот, мне сейчас не нужно бегать между двумя, тремя театрами. Я могу спокойно заниматься своими делами на одном месте. Конечно, театр кукол немного отличается от других. Наша работа очень зависима от работы цехов, бутафоров, наших мастеров. Благо все они у нас с золотыми руками. Это ведь они должны сделать кукол. И только потом ты выходишь на сцену репетировать. Здесь еще непонятно, кто больше лидер: художник или режиссер. Мне кажется, художник в театре кукол по своей фантазии должен быть немного впереди режиссера, в идеальном раскладе.

«Я никогда не строил карьеру»

— Я как раз хотела расспросить вас о разнице между работой в драмтеатре и театре кукол.

— Театр кукол ближе к хореографии даже, чем к драме. Потому что для куклы нужно выстроить танец из движений. Если в живом плане актер иногда может и неосознанно делать какие-то жесты, то тут каждое движение куклы осознанное. Каждый спектакль ты делаешь одно и то же движение. Ты заучиваешь мизансцены как танец, как хореографический рисунок. Спектакль должен быть продуман процентов на 90 до момента начала работы даже с художником. До того, как ты пришел в цеха, спектакль уже весь должен быть придуман. Потому что в цехах ты должен объяснять, какая кукла как должна выглядеть, в какой системе вождения она должна быть выполнена: планшетка, марионетка, тростевая кукла или еще какая. Это все должно быть продумано, иначе все будет завалено.

— Будет справедливо, если сказать, что в театре кукол импровизации гораздо меньше, чем в любом другом?

— На самом деле хорошую импровизацию я за всю свою жизнь видел немного. Хорошая импровизация — это организованная импровизация, когда режиссер задает некие рамки во время репетиций и внутри этих рамок ты импровизируешь, а не так, как бог на душу сегодня положил. Поэтому во время репетиций у нас есть возможность импровизировать, потом это лишь закрепляется. В хорошем театре так и должно быть. Даже в драме или еще где-то.

— Насколько мне известно, вы до этого были знакомы  с коллективом и работой театра. Идея недавней премьеры «Альфии» (спектакль, посвященный жизни и творчеству выдающейся татарской певицы Альфии Авзаловой. — Ред.) обсуждалась здесь с вами еще несколько лет назад.

— Я видел спектакли театра, я был знаком с кем-то из артистов, с руководством, но никаких общих дел до этого у нас не было. Единственное, мы планировали спектакль «Альфия». Я должен был его поставить как приглашенный режиссер. Мы с художником произвели сдачу эскизов еще при Ильдусе Насыховиче (Зиннуров, экс-главный режиссер театра «Экият». — Ред.). В принципе на этом закончилась вся наша совместная деятельность.

«Я никогда не строил карьеру»

— Хотелось ли вам что-то изменить в театре, когда вы стали его главным   режиссером?

— Чтобы что-то менять, сначала надо понять, что, где и как строится. Перемены, наверное, конечно, есть. Их больше ощущают те люди, которые работали до меня. Я-то работаю так, как работал всегда. Я всегда спрашиваю перед тем, как что-то сделать: «А как было до меня?». Например, Новый год. Как было до меня? Как елка делалась? Какие задачи ставились? Я всегда пытаюсь понять, как эта машина работала. Она же работала как-то, причем с большим коммерческим успехом. Поэтому прийти и начать махать шашкой — это, конечно, легко, но это дурость. Надо сначала понять, на чем все держится и только потом выявлять какие-то проблемы. Иногда же может быть так, что люди, которые до тебя работали, видели эту проблему, но не знали, как ее решить. Ведь то, что ты увидел проблему, не факт, что ты сможешь решить ее. Мне кажется, все должно происходить постепенно. Нельзя в театре делать резкие движения, тем более в том, где есть какие-то успехи. Наверное, они нужны только там, где уж совсем все плохо, при полном бардаке. В нашем случае нужно быть аккуратным.

— Как вы сами оцениваете мобильность театра кукол в плане каких-то новшеств?

— За полгода в этом театре я понял, что я не побоюсь взять здесь любой материал. У меня очень сильная труппа, 32 человека, и еще двое в декрете, есть художники, художники по свету, композитор, хореографы, два зала, фойе, отличная администрация. Все на своем месте. Сейчас все зависит от фантазии и таланта режиссера, остальное все есть. Здесь талантливейшие артисты всех поколений. Поэтому театр кукол «Экият» способен на очень многие подвиги. До нового года мы провели юбилей театра и фестиваль «Шомбай-Fest». Во время последнего административная часть театра показала, насколько она готова принять международный фестиваль. Все прошло без единой запинки и очень организованно. Все вовремя поели, поспали, спектакль сыграли, на экскурсию съездили, все договоры заключались вовремя, все уехали очень довольные. Фестиваль — это очень большая проверка в первую очередь для администрации театра. Что касается творческой части, то мы были на гастролях по районам республики, участвовали на фестивалях в Крыму и Ашхабаде, сделали новогоднюю интермедию на двух языках, выпустили два больших спектакля «Альфия» и «Сны Диснея», в каждом из которых задействованы более 30 кукол. Это была хорошая проверка для цехов. Они сами не верили, что успеют, но все получилось на высшем уровне. Сейчас мы готовимся принять первую большую лабораторию «Экият-Лаб». Она запланирована с 26 по 31 января. К нам приедут студенты старших курсов руководителя Большого театра кукол Санкт-Петербурга Руслана Равилевича Кудашова. Это будут три режиссера и три художника. Все они молодые специалисты. Будут делать три эскиза спектаклей. Один по «Моабитским тетрадям» Мусы Джалиля, второй по Маяковскому, третий — по Гайдару. И здесь мы устроим себе проверку, посмотрим, насколько театр готов к таким вещам. Такого еще не было. Надеюсь, что какие-то из этих эскизов потом вырастут в спектакли. Я вижу, как горят глаза у артистов, когда они слышат, что приедет сам Кудашев.

«Я никогда не строил карьеру»

— Чем обусловлен выбор материалов для работы на лаборатории именно от этих авторов?

— У этой лаборатории есть идейные вдохновители. Это Олег Семенович Лоевский и Нияз Рауфович Игламов. Я предложил им провести лабораторию, а у них большой опыт в этом деле. Когда мы определяли тему, встал вопрос о том, какой материал все-таки брать. Мы поняли, что у нас в репертуаре мало советской классики. Поэтому выбрали детскую литературу советского периода. А дальше ребята из Питера сами выбрали произведения этих авторов. Мы ставили лишь одно условие: два эскиза должно быть на русском, а один — на татарском. Получается, они знают Мусу Джалиля, хотя режиссер и художник по этой работе, кажется, из Кореи. Когда делаешь лабораторию и люди сами предлагают уже какие-то названия, значит, тут нужно отпускать вожжи и давать людям работать так, как хочется им самим. Только тогда это может получиться хорошо. Если ребята горят этой идеей сами, значит, они смогут заразить этим и нас, и наших зрителей.

— Вернемся к специфике работы театра кукол. После того, как долгое время вы работали непосредственно с живыми актерами, теперь всегда ли удовлетворены тем, как куклы передают все эмоции и переживания, вложенные в текст?

— Я скажу вам еще больше. При правильном вождении кукла намного ярче, чем живой человек. Она намного лучше передает эмоции. Я не знаю почему. У куклы нет лишних движений. Если все движения сделаны правильно, если кукловождение на хорошем уровне, то кукла намного интереснее, чем человек. Люди, которые приходили на «Альфию» и «Сны Диснея», говорили, что кукол не отличить от живых людей.

— В одном из интервью вы уже говорили, что не пытаетесь так или иначе угодить зрителю. Но довольный зритель, а особенно ребенок — это тоже важно. Кому, по-вашему, угодить сложнее: ребенку или взрослому?

— Может, я немного по-другому говорил или не уточнил, что имею в виду, но нужно понимать одно: когда ты говоришь, что пытаешься угодить зрителю, и ставишь спектакль на определённую аудиторию, ты ставишь себя выше зрителя: «Я-то могу создать спектакль и для необразованных, и для интеллигенции». Но нужно ставить так, чтобы он нравился тебе самому, чтобы это завлекало. А если это не трогает тебя самого и ты думаешь, что для необразованных пойдет… Это так не работает. То же самое и с детьми. Если спектакль не интересен мне, то детям тем более. Я только это имел в виду. Я не пытаюсь угодить зрителю, я пытаюсь угодить себе, сделать так, чтобы за два-три месяца репетиций этот материал не надоел мне, чтобы каждый раз у меня слеза шла, чтобы я смеялся сто раз над одной шуткой, чтобы забывал, что это сделал я, и наблюдал живую жизнь на сцене. Что касается второй части вопроса: детская зрительская аудитория делится на множество возрастных категорий. Иногда длительность спектакля в 20 или 25 минут — это очень большая разница. Условно говоря, ребенок до 5 лет 20 минут сидит спокойно, а 25 — уже не выдерживает. Поэтому нужно хорошо разбираться в детской психологии. С этим еще надо поработать.

«Я никогда не строил карьеру»

— У вас дома есть помощники (у Ильгиза Зайниева двое детей. — Ред.).

— Да. Перед тем как написать «Сны Диснея», я им дома в живом плане играл какие-то сцены, спрашивал, интересно это или нет. Дочка одобрила и потом очень ждала спектакля.

— Говоря про ваш последний спектакль «Сны Диснея», почему  вы выбрали именно эту тему? Уолт Дисней вам близок по душе?

— Все очень просто. У меня всегда все очень просто. Когда я репетировал «Дитя» в русском ТЮЗе, я видел, что кто-то из артистов на одном музыкальном инструменте играет, кто-то на другом. Все пели. А я очень люблю джаз 30-х-40-х годов. Мне очень хотелось поставить спектакль с этой музыкой, чтобы в работе звучали именно такие песни. ТЮЗ — это ведь тоже детский театр. Я думал, как же оправданно в нашем быту может звучать эта музыка. Это должна была быть какая-то детская история. В 30-х годах только начали появляться первые цветные мультики от Уолта Диснея. Ага, Уолт Дисней! И вот пошло-поехало. Эта история возникла из музыки. Спасибо ребятам из ТЮЗа (смеется). Там я эту историю написать просто не успел, перешел сюда, а бросать идею не хотелось.

— Получилось и для детей, и для взрослых. С момента вашего прихода в театр вы не раз озвучивали мысль, что в театре должны быть постановки и для взрослых. Объясните, для чего это делается. Разве в Казани недостаточно театров со взрослым репертуаром?

— Я думаю, если взрослый человек ходит в один театр, он захочет привести сюда и своих детей. Это одно. И потом, я буду высказываться чиновничьим языком, я же чиновник теперь (смеется). Мне кажется, наши налогоплательщики вправе получать искусство и от нас. Я хочу, чтобы в жизни казанцев, татарстанцев появился еще один мир. Еще одна комнатка, в которую они могли бы прийти и найти новый вид искусства. Вдруг им понравится и они хоть немного, но станут счастливее.

«Я никогда не строил карьеру»

— Вы сами же первым стали прокладывать эту дорожку для взрослых в театр кукол своим спектаклем «Альфия». Вы говорили еще и о продолжении этой истории серией спектаклей, посвященных другим деятелям татарской культуры.

— Я не исключил такой возможности. Но для этого должно пройти время. Ставить все подряд — это немного странно и даже неправильно. По крайней мере, про Хайдара Бигичева я бы сделал спектакль, но нужно найти форму, потому что форма, которая в «Альфие», уже не подходит. Мне кажется, должно пройти время.

— Каким будет следующий шаг к приближению взрослых к театру кукол?

— Мы сегодня только принимали эскизы спектакля. Его рабочее название «Самовары». Мы хотим представить его к юбилею победы в Великой Отечественной войне. Он будет про ветеранов-инвалидов. Это будет такой глубокий спектакль от нашего режиссера Рафаэля Тагирова. В марте запланирована премьера. Это очень важная тема. Мы знаем, что на войне столько-то человек погибло, а оставшиеся в живых — это победители. А между ними есть много искалеченных физически и психологически. Об этом мы забываем. Этот спектакль о том, что победа досталась нашим дедам очень дорого. Он нужен для того, чтобы помнить и не допустить повторения подобного.

Comment section

Добавить комментарий

Войти: