Юрий Сапрыкин: «Москве самой станет легче, если она сбросит с себя часть полномочий, расслабится и отдаст их региональным центрам»

Ольга Гоголадзе — Казань

В «Штабе» можно встретить кого угодно. Сюда приходят музыканты и политики, фотографы, художники, архитекторы и даже знаменитые футболисты. А недавно три дня подряд с утра до вечера за стеклом в переговорной можно было увидеть экс-главреда журнала «Афиша», музыкального критика и телеведущего Юрия Сапрыкина.

Он провёл несколько закрытых воркшопов и нашёл полчаса для интервью KazanFirst. Один из самых известных колумнистов России рассказал о российской оппозиции и объяснил, как паблики в соцсетях помогают изменить жизнь к лучшему.

— Вам нравится в нашем «Штабе»?

— Я второй день по семь часов сижу в переговорной. Из неё выхожу лишь, чтобы купить кофе. Поэтому, к сожалению, у меня не было возможности понять, как это всё работает. Но вижу, что это симпатичное место, в разные углы которого периодически забиваются люди, которые о чём-то громко друг с другом говорят. 

Поскольку мои коллеги жалуются, что в Казани мало мест, где креативные ребята могут встречаться, общаться, перемешиваться с незнакомыми людьми и обмениваться опытом, я делаю вывод, что подобные резиденции очень нужны. Вполне неплохое место, чтобы устроить здесь временный или выездной офис. Или просто походить сюда на разные мероприятия.

— Как такие резиденции влияют на развитие города в целом?

— У меня нет большого опыта сидения в таких резиденциях. Но я уверен в одном: на развитие города оказывает влияние возможность разных профессиональных людей знакомиться с другими профессиональными людьми, о чём-то с ними разговаривать, рассказывать о новых идеях и проектах. Урбанистика давно доказала, что чем больше возможностей для перемешивания профессионалов, для выхода их из сферы частного в пространство, где они могут взаимодействовать и заводить далеко идущие связи, тем лучше для города. Это котёл, в котором что-то варится. Никогда заранее не угадаешь, что именно. Лет через 5-10 будет видно, что для города сделали люди, которые впервые познакомились здесь. И у которых без этого места такой возможности не было.

— Казань — амбициозный город. Здесь стремятся своими силами максимально улучшить жизнь. Что нужно делать, чтобы амбиции не оказались обычным гонором, и чтобы Казань стала полноправным центром притяжения людей? Таким же, как Москва или Питер.

— Наличие амбиций — это уже хорошо. Я думаю, что в местных структурах власти сидят достаточно разумные люди, которых действительно волнует вопрос, как сделать город лучше. 

У меня есть смутное ощущение, что те странные и эксцентричные постройки, которые появились здесь в 90-е годы, больше не появятся. Сюда будут приезжать хорошие архитекторы, планировщики, градостроители — и они уже вовсю сюда наезжают. Сейчас у Казани реализована, как минимум, одна амбиция: стать спортивной столицей европейского уровня. Хотелось бы добавить к этому ещё культурную, научную, университетскую, столицу по качеству жизни и благоустроенности городского пространства. Наверняка ваши мэр и президент задумываются, как воплотить подобные идеи в жизнь намного чаще, чем я. Поэтому лучше задать этот вопрос им.

— Как горожане могут способствовать улучшению качества жизни?

— Много работать и много учиться. И желательно, чтобы это была осмысленная работа. Про которую вы понимаете, зачем это нужно и какой эффект она производит в окружающем мире. А не тупо отсиживаться в офисе с 9.00 до 18.00. 

Мы должны понимать, что каждый из нас — хозяин собственной судьбы. Мы не обязаны ждать, когда мудрые правители организуют нам правильно устроенную жизнь. За последние 20 лет мы поняли, что наша квартира — это  крепость, которую мы обязаны приводить в порядок, украшать, содержать в чистоте и уюте. Теперь осталось дойти до мысли, что и наш подъезд, и наш двор, и наша улица, и наш город, и наше образование, и то, что мы едим, и то чем мы дышим — всё это тоже зависит от нас. Это вопрос выхода из сферы частного в сферу общественного. Постепенное понимание того, что мы должны объединяться для решения каких-то проблем и самостоятельно инициировать изменения в жизни. Сейчас для этого не нужно выигрывать выборы. Иногда достаточно завести качественный паблик «Вконтакте».

— Как группы в соцсетях влияют на улучшение жизни в отдельно взятом городе?

— В отдельно взятом городе, возможно, никак. В отдельно взятых головах, безусловно, могут. Например, когда речь идёт о знаниях. Нам кажется, что образование — это университет, куда надо поступить и отучиться пять лет. А потом всю жизнь сетовать, что объём информации был недостаточным, и хорошо бы вывести наши вузы на мировой уровень. 

На самом деле, ситуация давно изменилась. Есть люди, которые без всякой указки свыше собрались вдвоём-втроём и сделали ресурсы, из которых сотни тысяч человек узнают, как устроен мир. Это «Арзамас», «ПостНаука», «Образовач», «Фаланстер» и многие другие. 

Даже паблики книжных магазинов превратились в образовательные ресурсы, которые дают людям мощнейший набор информации: лекции, ссылки на научные труды и так далее. Если за тобой есть пласт знаний, иди и поделись им с другими.

— С образованием понятно: любому человеку, который пользуется интернетом, давно очевидно, что учиться нужно всю жизнь — ресурсов достаточно. А с объединением посложнее. Потому что сейчас люди, которые причисляют себя к креативному классу, открыто говорят: «Есть мы — те, кто ездит на велосипедах и пьёт смузи, а есть остальные — люди второго сорта». Они кричат на фейсбуке: «Пора валить!», но при этом и пальцем не хотят пошевелить, чтобы как-то изменить ситуацию в стране.

— Мне кажется, это большая проблема последнего времени. Мы судим по отдельным, диким и странным высказываниям, вылетающих из фейсбука и телевизора, обо всех образованных людях, интеллигенции и креативном классе. Относитесь к этому именно как отдельным диким высказываниям. Людей, которые употребляют слово «быдло» — десятки. Может, сотни. Образованных людей — сотни тысяч. Они под этим не подписывались. Их такие фразы оскорбляют ничуть не меньше, чем условную мещанку Пульхерию Ивановну. 

Тех, кто реально может и хочет изменить жизнь страны к лучшему, нужно искать в «Штабе», «Смене», коворкингах и подобных резиденциях. Но уж точно не в инстаграме, не в комментариях на фейсбуке. Объединяйтесь с адекватными людьми, а не с теми, кто постит свои фотографии в бриллиантах и тут же плачет о «кровавом режиме».

— Этим у нас обычно занимается «либеральная оппозиция»… 

— Оппозиции в нашей стране нет. Потому что оппозиция — это хорошо организованные политические силы, имеющие представительство в парламенте, которые оппонируют действующей власти и могут занять её место. В России оппозиции нет. Если хочешь что-то изменить, ставку нужно делать на себя и людей, которые тебе близки и интересуются теми же вещами, что и ты. Если вам близок Алексей Навальный и его борьба с коррупционерами, вы можете перечислить ему денег или сходить на его митинг. Но только не обманывайте себя, что это оппозиция, которая кому-то угрожает. Если вам не нравится Навальный, объединяйтесь с кем-то другим.

— В одном из интервью вы говорили: «В нашей стране люди, способные что-то сделать руками и люди, которые ходят на митинги против власти — это совершенно разные люди». Вы сказали это в 2013 году. С тех пор ситуация как-то поменялась?

— Да. Я вижу, как людям удаётся организовываться вокруг самых разных вещей. Благотворительность и  коворкинги — самые лежащие на поверхности примеры. При этом, есть много гораздо менее ярких, но не менее удивительных примеров. В Москве за последние два года появилось огромное количество ремесленных мастерских, модных кузниц и столярных цехов, где молодые ребята объединились с близкими по духу людьми и начали что-то делать руками. В буквальном, а не метафорическом смысле. 

Или, допустим, школа идеального тела Sekta. Это огромное фитнес-комьюнити, устроенное по странной иерархической системе с очень жёсткими правилами для своих участников. Но это позволяет адски похудеть и привести себя в форму в сжатые сроки. В это сообщество входят десятки тысяч людей. Откуда оно взялось? Про него не рассказывали по телевизору, не висели рекламные щиты. Появилось силой идеи, которую заложила его создательница — бывшая солистка группы Alai Oli. Да, это идея не политическая. Она не связана с преобразованием общества или города. Но эти люди меняют своё тело. И здесь важна сама способность к самоорганизации. Оказалось, чтобы объединить людей, вовсе не нужно загонять их в комсомол или спускать разнарядку сверху.

— Такие тренды идут из Москвы или уже с уверенностью можно сказать, что теперь их  задают регионы? И что отток людей из столицы в родные города приобретает серьёзные масштабы?

— Я знаю много единичных случаев, но устойчивого потока пока не чувствую. Всё равно в Москве сконцентрированны самые большие деньги, возможности для образования, рабочие места. До той поры, пока Москва не поделится этим с другими городами, мощного обратного потока не произойдёт.

— Что можно сделать, скажем так, «снизу», чтобы вся страна перестала рваться в Москву?

— Я не самый большой специалист по тому, как превратить мегацентрализованную страну в полицентричную. Как добиться этого в России, где столица испокон веков была магнитом, и на которой завязано решение всех проблем? И можно ли этого добиться, не рискуя единством страны? Я не знаю. Все боятся появления удельных княжеств.

— Что плохого в удельных княжествах?

— Мы не будем об этом говорить, потому что Уголовный кодекс определяет подобные рассуждения как «призыв к распаду России». Поэтому я не могу взять и начать хвалить удельные княжества. И вам не советую. Но мне кажется, что Москве в долгосрочной перспективе самой станет легче, если она сбросит с себя часть полномочий, расслабится и отдаст их региональным центрам.

— Это реальная перспектива?

— Да, но уже для следующих поколений. Должны измениться психология и политическая культура. Надо, чтобы исчезли благоговение перед начальством и боязнь собственной инициативы. Поэтому я уверен, что исторически это неизбежно. Но произойдёт не в ближайшую пятилетку.

— Сейчас многие пророчат, что в скором времени крупные СМИ умрут, уступив место блогам и пабликам, где информация появляется быстрее и не существует такого понятия, как «политика издания». Вы с этим согласны?

— Нет. Все рассуждения о смерти СМИ в связи со взлётом соцсетей — от лукавого,  безусловно, СМИ никуда не денутся. Это институция, без которой невозможно существование страны. У России всегда будут минимум две главные газеты. Не важно, как они называются: «Правда» и «Известия», «Коммерсантъ» и «Ведомости» или «Лента.ру» и «Газета.ру». 

Не важно, выходят они на бумаге или в интернете. Большие «фабрики», которые в силу своего статуса, кропотливой работы, доступа к ньюсмейкерам, способности находить инсайды первыми собирают для нас информацию. Чтобы мы могли обсудить в соцсетях инициативу Госдумы о вводе выездных виз, нужно, чтобы кто-то дозвонился конкретному депутату, который ляпнул это в интервью. Это может делать только профессиональный журналист. Я уже не говорю о сборе разносторонней информации, выяснении бэкграунда, связывании разрозненных фактов в одну историю. Блогерам за это не платят. А журналистам платят. Именно поэтому они будут всегда. В какой форме это будет существовать — не имеет значения. Важно, что точки сбора, обработки и распространения информации всегда будут принадлежать СМИ.

— Сторонники «теории смерти» крупных газет обычно нажимают на то, что с развитием соцсетей каждый становится журналистом. А информация появляется в блогах намного быстрее, чем в официальных изданиях.

— Не припомню, чтобы какая-то большая сенсация последнего времени появилась благодаря человеку, случайно проходившему мимо и запостившего это в твиттер. Там могут появляться слухи, что в Москву заслали 18 смертников, поэтому лучше не выходить из дома в выходные. 

Но катастрофа самолёта в Египте, история с «ТрансАэро» или с сирийской операцией — это сюжеты, возле которых нет ни одного случайно проходившего мимо человека, который мог бы об этом написать. Всё это — очень серьёзная работа десятков журналистов. И только благодаря им мы об этом узнаём.