Писатель Алексей Иванов приехал в Казань далеко не в первый раз. Но до вчерашнего вечера встреч со своими казанскими читателями он не проводил. По признанию Иванова, он ощущает острый мавританский дух города. «Восточный колорит, восточное лукавство — в Казани это считывается. Какая-то художественность», — так Иванов описал впечатления от своего первого визита в столицу Татарстана, который состоялся 10 лет назад.

«Если бы я писал Служкина с себя, то сейчас бы пребывал в тюрьме»

Поводом для встречи с читателями стал выход нового романа Алексея Иванова «Тобол». Любопытно, что книга появилась из сценария, написанного Ивановым к одноименному фильму. Писатель признался, что итоговый продукт ему пришелся не по душе, и попросил убрать его имя из титров. Причина случившегося, по словам Иванова, в том, что режиссер отошел от сценария. В итоге автор решил написать книгу, будучи уверенным, что, имея на руках готовый сценарий, сделает это быстро. Однако задача оказалась не из легких, но произведение все-таки увидело свет, а судя по откликам читателей, роман им понравился.

— Это своего рода фэнтези, имеющее историческую подоплеку, — коротко охарактеризовал Иванов свое новое произведение.

Чаще других писателя спрашивали о другом его романе — «Географ глобус пропил». Книга была экранизирована режиссером Александром Велединским, а главную роль в фильме исполнил Константин Хабенский. Иванова спросили: насколько главный герой романа списан с самого писателя?

— До определенной степени. Служкин — это не альтер эго. Есть такая дежурная шутка: если бы я писал Служкина с себя, то сейчас я не здесь перед вами сидел, а либо пребывал в тюрьме, либо бутылки на помойке собирал. Но тем не менее Служкин очень близок мне, я его во многом рисовал с себя, — отметил писатель.

Зашла речь и об экранизации романа. Иванов подчеркнул, что фильм получился интересным во многом благодаря смелому художественному поступку режиссера.

— Мне фильм очень понравился, потому что в нем роман остался жив. Очень многие сюжетные линии в фильм не вошли, да и в целом роман по смыслу не такой, как фильм. В чем разница? Роман я написал в 1995 году. Его я писал о герое нашего времени — географе Служкине. Это такой художественный тип, который является отражением главного конфликта эпохи. Какой был главный конфликт, какая потребность? Все отлично помнят лихие «девяностые» — чего хотели все? Все хотели некой стабильности. У каждого представление о стабильности было свое. И вот мой герой произносит в романе свое кредо: «Я хочу не быть никому залогом его счастья, никого не иметь залогом своего счастья. Но чтобы люди меня любили и я любил людей. Иного примирения на Земле я не вижу». Вот главное слово — примирение, что он ищет. Он ищет согласие, гармонию. Его главный личный конфликт является главным конфликтом эпохи. Но это было в 1995 году. А Александр Велединский начал снимать фильм в 2011 году. Сменились эпохи и герои. Велединский поступил очень правильно и на основе моего сюжета снял героя нового времени. В 10-е годы главной потребностью стала потребность в свободе. И тот герой, которого играет Хабенский, — человек, дарящий всем свободу, и не его проблема, что люди этой свободой не умеют пользоваться. В фильме постоянно звучит тема свободы. Но, увы, получив свободу, жена начинает ему изменять, ученики ведут себя как свиньи. Его главная задача — жить по-честному, жить по идеалу. И об этом фильм Велединского — о продлении свободы, а моя книга — о продлении гармонии, — рассказал Алексей Иванов.

«Разница между народами не в качестве, а в оттенках»

Учитывая сценарный опыт Иванова, читатели поинтересовались его мнением, почему в России, при наличии хороших писателей, практически нет сильных сценаристов, что отражается на качестве фильмов. Здесь писатель вновь вспомнил про свой опыт с фильмом «Тобол», заметив, что в российском кинематографе существует диктатура режиссера, позволяющего уходить от сценария. Возможно, все хотят быть как Тарковский, но не все могут снимать так, как Тарковский, сыронизировал писатель.

— Писатель может присутствовать в кинематографе в двух ипостасях. Либо автор произведения, по которому делается экранизация, либо автор сценария, по которому снимается фильм. Я в кинематографе активно присутствую в качестве автора сценария. Самый известный фильм — это «Царь», мне этот фильм не понравился, потому что он далеко отошел от моего сценария. То же самое и с «Тоболом». То, что на экране, это необязательно то, что написал сценарист, а то, что снял режиссер. А режиссеры — они не драматурги. Писать сценарии под свой видеоряд они могут, только драматургия у них весьма хреновенькая, — заявил Алексей Иванов.

Писатель также заметил, что современные сериалы определяют развитие литературы. Правда, речь идет о сериалах, производимых за рубежом, а не в России.

Одной из главных тем в литературе Иванова является идентичность. Писатель отмечает свой интерес региональной идентичности, рассказывая о людях с Урала и Сибири. По его мнению, идентичность для жителей России гораздо важнее свободы.

— Поволжской идентичности как таковой нет, ведь Поволжье — это мультикультурный регион, здесь собрались люди разных этносов, разных религий. На Волге живут православные, раскольники, мусульмане, язычники. Волга — это многоукладная территория. Нет единого знаменателя, к которому можно все свести. Еще академик Лихачев сказал, что нет русского или немецкого характера, ведь любой народ говорит о себе хорошо. Разница между народами не в качестве, а в оттенках. Оттенки — это и есть идентичности, — заявил писатель.

«Мы в реальном мире начинаем жить по законам, по которым живем в интернете»

Беседа перешла к теме соцсетей. Иванов отметил, что отношения людей меняются из-за изменений в способах коммуникаций.

— С появлением печатного станка появилась пресса, а вокруг прессы стали формироваться общественные классы, некие цеха и гильдии стали объединяться, потому что между ними появилась коммуникация — печатное слово. Точно так же сейчас новый вид коммуникаций изменяет наше общество, только мы пока не знаем как. И этот новый способ коммуникаций не соответствует традиционному, и главный конфликт здесь — ситуация, когда мы в реальном мире начинаем жить по законам, по которым живем в интернете, — заявил Алексей Иванов.

Он отметил, что в виртуальном пространстве право голоса имеет любой, вне зависимости от своих заслуг перед обществом, что противоречит органичному обществу. В интернете никто не отвечает за свои слова, следовательно, рушится институт авторитета, за ним — культура, состоящая из множества иерархий.

— Когда иерархия одна — это тоталитаризм, когда иерархий много — это анархия. В соцсетях анархия, которая переходит в итоге к тоталитаризму, а вовсе не к свободе, — отметил Иванов.

При этом писатель отрицательно отнесся к блокировке Телеграма, назвав ее ограничением свободы общения.

— Критикуя виртуальный мир, когда законы виртуала переходят в реальность, я не призываю отключить интернет, забить в него осиновый кол и превратить Россию в Северную Корею. Я говорю, что нужно строго разграничивать, где мы находимся, — в виртуальном мире или реальном. Проблема не в наличии второго мира, а в неразличении этих миров, ведь в каждом из них нужно жить по его законам, — заключил Алексей Иванов.