Татарстанские власти и профильные ведомства уже вторую неделю обсуждают ситуацию с алиментами — общий долг более 3 миллиардов «висит» в республике около четырех лет. Такая стабильность пугает не столько суммой, сколько тем, что за этими цифрами стоят тысячи необеспеченных детей. Что может ждать алиментщиков Татарстана, уклоняющихся от выплат, рассказали и. о. руководителя УФССП Татарстана Игорь Безуевский и детский омбудсмен республики Гузель Удачина.

«Нам важна информация из любых источников»

Обеспокоены долгами родителей, по словам Удачиной, не только в Татарстане, но и в целом по всей стране. Изменения российского законодательства в 2016-2017 годах, которые ужесточили методы борьбы со злостными неплательщиками, дали небольшой эффект, считает она. Одними из таких мер стали лишение прав при задолженности более 10 тысяч рублей до ее погашения, запрет выезда за границу и административное преследование. 

— Это масштабы бедствия. Цифры свидетельствуют о бедности населения. Более 20 тысяч татарстанцев имеют долги по алиментам, но если посчитать, какое количество детей их не получает, цифра будет в разы больше. У многих алиментщиков не один ребенок. Плюс мы не считаем нерадивых родителей, которые проживают за пределами республики. Законодательство меняется и ужесточается, но мы видим, что сумма долга не уменьшается. Значит, мы используем не все ресурсы. Сегодня необходимо межведомственное взаимодействие, в одиночку ФССП не в состоянии справиться с розыском должников и взысканием с них алиментов, — поясняет она.  

Между аппаратом омбудсмена и республиканскими приставами действует подобное соглашение о взаимодействии, но полномочий по контролю за работой федеральных структур или участию во взыскании у правозащитников нет. При этом жалобы на неуплату алиментов Удачиной от матерей поступают регулярно и составляют около 10% от всех обращений. В некоторых случаях ей удается «пробить» ситуацию через обращения в органы, но все же большая нагрузка лежит именно на приставах. Поэтому центральный аппарат пытается расширить доступ к данным алиментщиков.

Сейчас на уровне страны и регионов обсуждается возможность обязать работодателей, страховые фирмы, управления Гостехнадзора, полиции, Росгвардии и даже медицинские учреждения сообщать о должниках. Юридически правомерность такой «слежки» еще не оценена. По словам Игоря Безуевского, в больницах могут отказать в предоставлении данных из-за закона о врачебной тайне, которой является даже факт обращения туда. 

— Мы просто хотим знать, обращался человек (в больницу) или нет, диагноз нам не нужен. Речь идет не об обмене данными, а о взаимодействии баз данных, — объясняет он суть инициативы.

Необходимо это службе потому, что поиск алиментщиков часто затруднен — они увольняются с одних мест работы и не сообщают о других, скрываются от приставов, выводят в тень свое имущество и доходы, меняют место жительства. 

Вопрос с больницами тоже открыт — чтобы ввести подобную норму, необходимо будет менять закон «Об основах охраны здоровья граждан в РФ». 

И. о. главного судебного пристава республики тоже делает акцент на том, что служба не справляется с должниками. Более 20 тысяч исполнительных листов Безуевский называет «громадным количеством». Татарстанское Управление, ко всему прочему, хочет создать отдельное подразделение по розыску родителей-должников, чтобы усилить меры по обеспечению детских прав. Сейчас таких подразделений нет — сотрудники отделов занимаются всеми видами исполнительных поручений. 

— Нужно постараться выделить вакансии в Татарстане, я думаю, что это получится, — отмечает пристав. Рассказывает он и о том, что в Совете федерации предложили создать так называемый государственный алиментный фонд, который бы обеспечивал детей, чьи родители задолжали. При этом их долги будут переведены уже в государственные.

— А долг перед государством — это уже совершенно другая история, — продолжает Гузель Удачина. 

Идея создать такой фонд, по словам омбудсмена, не новая — подобные инициативы обсуждаются несколько лет. В некоторых странах подобные финансовые структуры уже работают. Но где брать средства? Удачина на это пожимает плечами: «Именно поэтому фонд и не создан». Она не ставит под сомнение предыдущие законодательные инициативы, но считает их недостаточными. Не хватает в стране четкого регламента по сотрудничеству заинтересованных в правах детей структур и УФССП.

Но дело не только в нормах — уполномоченный по правам ребенка подчеркивает, что необходимо привлекать к проблеме всех. От имамов и священников до муниципальных глав.

— У нас уже есть понимание с конфессиями по вопросу отказа от вакцинации и диагностики по религиозным убеждениям. В вопросе алиментов их тоже не нужно скидывать со счетов и активно привлекать. На определенную категорию граждан и это будет иметь степень воздействия. В рамках пятничных проповедей в мечетях или православных храмах можно поднимать такие вопросы. Это абсолютно в контексте любой религии — то, что родители должны заботиться о детях. Если мы подключим этот ресурс, будет эффект, — отмечает Удачина.

Должник — тоже человек

Отдельной строкой в списке «юридически непричесанных» предложений, как называет их Игорь Безуевский, стоит публикация информации о должниках в СМИ. И. о. главного судебного пристава и детский омбудсмен считают это не менее действенной мерой, чем другие. Безуевский даже допускает возможность публикации не фото должника, а фото матери с детьми. Нужно лишь понять, законно ли так давить на нарушителей. Или изменить закон.

— Конечно, мы должны говорить о социальной рекламе, проведении различных акций (как публикации в СМИ), но они не должны вступать в противоречие с правами человека, потому что должник — тоже человек. Если у нас получится проводить такие акции, взаимодействовать с общественностью, то это тоже будет действенным инструментом, — говорит Удачина.

Сама тема порицания и стыда в борьбе с должниками не менее актуальна, чем законотворческие инициативы. По мнению детского омбудсмена, это не только воздействие через религию или СМИ, но и через муниципальные власти. 

— Это может быть рассмотрение на комиссиях по делам несовершеннолетних, в которых участвуют главы муниципалитетов, прокуроры. Не все хотят быть привлеченными к статье за неисполнение родительских обязанностей. На комиссию в администрации нельзя не прийти — в случае отказа приглашенных жителей приводит полиция, — добавляет уполномоченный по правам детей в Татарстане. — В случае же, если нам (омбудсменам) жалуются на алиментщиков, главы всегда очень лично, как правило, воспринимают такую информацию. Поэтому еще один рычаг — прием глав, они ведь знают всех своих жителей.

Что касается публикации изображений должников, которые в настоящее время охраняются законом о персональных данных, Удачина считает, что можно публиковать просто фото без подписей. 

— Если в небольшом муниципальном районе вывесить фотографии алиментщиков без указаний фамилий, имен, адресов или мест работы? Человеку [все равно] неприятно будет видеть себя, — подчеркивает она. Гузель Удачина также говорит о том, что со своей стороны правозащитники готовы усилить работу с долгами родителей, собирать информацию по каждому из районов и в рамках рабочих визитов контролировать вопрос. Для этого необходимы договоренности между ведомствами-участниками. Предлагает она проводить и совместные проверки. 

«Если есть судебное решение, значит, родители не смогли поговорить»

Со слов омбудсмена, сейчас в Татарстане нет каких-то отличившихся районов, в которых ситуация с алиментщиками особо осложнена. Среди причин, которые обычно приводят к образованию долгов, самой популярной является асоциальный образ жизни. Таких людей, объясняет Удачина, не сможет «взять» никакая мера — ни уголовное преследование, ни конфессиональное участие, разве только создание при УФСИН специализированных центров для осужденных к общественным работам. Она отмечает, что цель государства — не наказать, а обеспечить выплаты. 

Но для такой инициативы нужны средства. Если их нет на пенсионное обеспечение, то на создание фондов или центров они тоже вряд ли найдутся. Поэтому реальнее заинтересованным ведомствам кажется работать в нормативном поле. Например, ввести в правовое поле тех алиментщиков, на которых бывшие супруги не подают в суд из-за страха, что присужденная уголовная 157-я статья «в будущем испортит жизнь ребенку», собравшемуся на службу в правоохранительные органы. Сама Удачина говорит, что на деле эта статья не становится препятствием, но исключить ее из закона важно. Чтобы просто убедить родителей браться за привлечение положенных детям выплат.

При этом она отмечает, что корень проблемы кроется не только в том, что родители не хотят судиться. Проблема заключается в самом конфликте между родителями — ведь они могут решить все без суда и в пользу ребенка. И таких пар много — некоторые даже заключают соглашение, заверяя его у нотариуса. Игорь Безуевский дополняет: «Все очень просто: если есть судебное решение, значит, родители не смогли поговорить».

С ее слов, такой атмосферы не хватает не только простым гражданам, но и в некоторых случаях профильным службам — например, органам опеки, которые в районах работают не всегда эффективно. 

Омбудсмен видит успешным то, что правительство Татарстана намерено в еженедельном режиме следить за движением долга по алиментам и участвовать в усилении мер по розыску «нерадивых родителей» и взысканию долгов. 

На вопрос о том, почему власти обратили пристальное внимание на эту тему именно сейчас, как омбудсмен, так и и. о. главного судебного пристава республики повторяют слова президента Рустама Минниханова о стоящих за суммами жизнях семей и детей. Все называют долг 3 миллиарда критическим в масштабах республики. Загвоздка в том, что на сегодняшний день предложений по решению проблемы у государства больше, чем объективных возможностей. Достаточно вспомнить стратегию действий в интересах детей 2012-2017 годов — Удачина отмечает, что большинство озвученных в 2018 году инициатив упоминаются в ней, но до сих пор не были реализованы.