«Суть в том, что люди не должны понять, как это возможно»

Казань в ожидании премьеры первого иммерсивного шоу по одноименному роману Льва Толстого «Анна Каренина». 90 процентов билетов на 3, 4, 5 ноября уже проданы. Целыми днями актеры не выходят из особняка Демидовых, режиссер пристраивает 16 линий спектакля, а бутафорщики ищут реквизит по всей стране.

На недавней пресс-конференции главный режиссер шоу Диана Сафарова и её команда, которая работает над созданием постановки, рассказали о том, как всё устроено и чего стоит ожидать зрителю. Однако многое осталось в секрете. 

Журналисту KazanFirst удалось поговорить с исполнительным продюсером проекта Кириллом Кирилюком, который приоткрыл завесу тайны и поведал о технической стороне спектакля.

— Кирилл, как вы попали в этот проект?

— Идея родилась у главного режиссера и у Инны (Инна Яркова — соучредитель Фонда поддержки современного искусства «Живой город». — Ред.). Меня пригласили на этот проект, когда было понятно, что будет иммерсивное шоу и именно в этом здании (Дом Демидовых, бывший ЗАГС. — Ред.). 

— Вы участвовали как зритель в иммерсивных спектаклях или шоу? 

— Да, конечно, мы внимательно изучили мировой опыт иммерсивных постановок и на некоторых были в качестве зрителей.

— Чем отличается «Анна Каренина» от других российских иммерсивных спектаклей, например, «Безликих» и «Вернувшихся»?

— Я скажу с технической или художественной точки зрения. Так, мы будем выгодно отличаться костюмами. В нашей постановке на них сделан очень большой упор. Все образы детально продуманы и проработаны. У нас есть современные технологии в спектакле. Например, работают специалисты по мобильной робототехнике, есть движущиеся кинетические объекты, проекционные технологии. Есть большая декорация, о которой мы говорили на пресс-конференции. Ею тоже будем отличаться.

— Да, вы говорили, что она весит около тонны и расположена на втором этаже. Что за декорация, если не секрет?

— Ну… это поезд. 

— Каким образом вы его переместили на второй этаж? Собрали на месте или просто транспортировали?

— Это секрет. Могу сказать, что у нас будет 15 метров железной дороги. Это прям рельсы, шпалы, все дела.

— Они будут в одной комнате или как-то проходить с первого этажа на второй?

— У нас каждая локация — это законченная инсталляция. Всё здание — это один организм, кровеносная система которого объединяет всё между собой. Связь будет, но чтобы рельсы проходили по нескольким комнатам — нет. Этого не нужно. 

— Когда вы начали обустраивать дом?

— Первый раз я зашел в здание в ноябре прошлого года. С апреля мы начали производство.

— В особняке 25 помещений. Локаций будет тоже 25 или больше?

— В принципе да. Одно помещение — одна локация, но есть и скрытые. Например, потайные двери, о которых знают только актеры. Они нужны для персонального экспириенса, когда актер будет уводить тайком кого-то из зрителей. 

— Будет ли у зрителей какой-то путеводитель или карта, чтобы не запутаться в локациях?

— Нет, его не будет. В этом и прелесть, что ты можешь сам познавать этот мир. Я уверен, что будут те, кто не сможет вспомнить, в какой комнате он был, а в какую не успел зайти. 

— Какую локацию было труднее всего обустроить?

— На самом деле все сложно. Скажем так -вокзал. Есть локации с другой спецификой, но о них я не могу сказать. Суть в том, что люди не должны понять, как это возможно. Если я скажу, то какой-то магии не произойдет.

— Где брали костюмы XIX века: покупали или шили самостоятельно?

— Костюмы шили сами. 

— А реквизит?

— Надо понимать, что у нас есть внутреннее деление реквизита. Есть элементы, с которыми взаимодействуют актеры. Есть реквизит интерьерный, который находится в помещении. У нас много антиквариата. Собирали со всей страны: с «Авито», блошиных рынков. Я лично ездил на рынок в Нижний Новгород, Йошкар-Олу, Чебоксары, здесь в Казани был. Причем это непосредственно я ездил, а еще есть бутафорщики, которые куда только не ездили. Географию закупок мы потом составим, потому что сейчас еще реквизит закупается. 

— Есть декорации, которые делали сами?

— Да, есть реквизит, который с нуля делали сами. Некоторые декорации сделаны под старину, а некоторые модернизированные. Важно понимать, что по интерьеру мы не полностью воссоздаем XIX век. К примеру, вы заходите в спальню Карениной и видите там большую кровать. Ее не было в XIX веке, но для режиссерского замысла она нужна, потому что будут сцены не совсем из реального мира. 

— У зрителей будет полная свобода перемещения и взаимодействия с предметами. Вы отметили, что было куплено много антиквариата. Не боитесь, что они испортят реквизит или захотят оставить себе что-то на память?

— Мы зрителям даем полную свободу взаимодействия с предметами. Я уверен, что будут те, кому интереснее именно эта сторона шоу. Когда я был на иммерсивных спектаклях, мне хотелось все потрогать, пощупать, открыть что-то, то есть попасть в этот мир. Да, есть актеры и действие, но иногда ты переключаешься на познание самого пространства. В любом случае у нас будет видеонаблюдение. Мы об этом станем предупреждать. Я уверен, что какая-то погрешность будет: недосчитаемся мелких склянок, баночек, элементов украшения. Есть предметы, которые будет очень жалко. Например, фарфоровая кукла ручной работы, лошадка антикварная, которая прямо XIX века, прялка, связанная с губернией Толстого. Да, мы понимаем, что, скорее всего, какой-то реквизит поцарапают или испортят. Потом будет отдельный цикл реставрационных работ. 

— То есть после блока премьер будут меняться декорации?

— У нас нет такой установки, что будут меняться декорации, но я уверен, что если спектакль будет идти, скажем, год, то каждую неделю у нас будет что-то добавляться. Если наш бутафорщик пойдет на другой проект или блошиный рынок и увидит, что вот этот подсвечник подходит под нашу концепцию, то мы спокойно этот реквизит можем добавить в проект. 

— Понимаю, что вопрос больше к режиссеру, но с вашей позиции, почему был выбран именно этот роман? Со стороны можно сказать, что режиссер хотел просто зацепить зрителя известным произведением.

— Я думаю, что дело не в этом. Само произведение и его структура располагают к той форме, которую мы делаем. В романе много персонажей со своими линиями. Каждая линия — это отдельный спектакль. Мне как зрителю было бы интересно смотреть за разными героями. 

— Вы уже были на репетициях. Вы смогли посмотреть все сюжетные линии?

— Не все, конечно, но основные — да.

— Диана Сафарова создает 16 основных сюжетных линий. Каждая из них, как вы говорите, — это отдельный спектакль. Удастся ли все линии раскрыть полностью?

— Смотрите: режиссеру и актерам удастся раскрыть каждую линию в полной мере точно. А вот что именно увидит зритель — вопрос, потому что каждый видит свой спектакль. Маловероятно, что зритель посмотрит одну линию от начала до конца, потому что его внимание так или иначе будет переключаться на другую. Для нас самое сложное — свести все эти 16 линий в одно целое. У нас есть сцена, где Анна и Вронский должны оказаться в одно и то же время в определенном месте. Они должны зайти с двух разных сторон, а в это время должен включиться свет. Понимаете, актерам необходимо рассчитать все по секундам.

— Как актеры будут понимать время? Где-то повесите часы?

— Зритель не будет этого знать. Можно понять по каким-то ключевым сценам, что вот прошло полчаса или час.

— Если зритель сам выбирает, куда идти, то полноценная картина у него может не сложиться. Это разве не минус?

— Нет, это не минус. В каком-то плане это повод прийти снова. После просмотра иммерсивных шоу у меня нигде не сложилась полноценная картина. Если бы я жил в тех городах, где смотрел постановки, то сходил бы и второй, и третий раз, чтобы взглянуть на все еще, но уже по-другому. Зритель должен быть готов к тому, что он не увидит от и до всю картину, даже если сходит несколько раз. Самое главное — это и не есть самоцель. Это сложно осознать зрителю, привыкшему к традиционным формам в театре. Целиком все сцены можно увидеть только из нашей рубки по камерам.

— Сколько человек может поместиться в одной комнате? Мы слышали цифру 150.

— Да, у нас была пробная репетиция. Мы заводили 150 человек в зал. Понятно, что есть места, где тесновато. Это проходы и дверные проемы. После этого какие-то проемы мы расширили. Опять же спрогнозировать, что эту сцену будут смотреть много человек, а эту мало, мы не можем. После премьеры пойдет сарафанное радио, что есть ключевые сцены, на которые надо сходить. Вот она будет через столько-то времени после начала. Тогда эти сцены, понятное дело, будут собирать много зрителей. Мы к этому готовимся. Изначально какие-то сцены выносили на большие площадки. В главном холле и холле второго этажа спокойно помещается 150 человек.

— Какова площадь самой маленькой комнаты?

— Два квадратных метра. 

— Что это за комната?

— Это баня.

— Там тоже будет какое-то действие?

— Да, действие будет даже на улице. У нас там будет сельский дворик.

— На пресс-конференции вы мельком упоминали про магазин, где будут продаваться украшения. Что еще есть в ассортименте?

— Вообще, в спектакле есть сцена, где актеры идут в магазин и покупают детскую игрушку или еще что-то. Так появилась локация «магазин». Потом мы нашли парфюмера, который для каждой локации делает свой запах: на ипподроме будет пахнуть ипподромом, на вокзале – вокзалом, в детской — новорожденным ребенком. Парфюмер делает линейку ароматов для спектакля. Мы хотим и их продавать. Также будем продавать книги. У нас много хендмейда — медальоны, перчатки, веера, цилиндры, разные элементы интерьера: вышитые подушки, клатчи, головные уборы. Это все мы решили сделать с запасом и продавать в магазине. 

— Цены на товары из магазина такие же, как за билет (минимальная стоимость — 3 500 рублей. — Ред.)?

— Цены разные. Есть дорогие вещи — портреты, к примеру. Можно купить что-то и за 200 рублей.

— Билет для Vip-зрителей стоит 15 тысяч рублей. Что такого особенного получает он за эти деньги? 

— Всех секретов раскрывать не будем, но вот несколько моментов: во-первых, они заходят до начала спектакля и видят сцены, которые не могут посмотреть обычные зрители; во-вторых, им гарантирован персональный экспириенс, то есть актеры будут забирать их туда, куда не все зрители смогут попасть. Маски у них тоже другие.

— Чем они отличаются от масок обычных зрителей?

— Цветом. Это сделано для того, чтобы актеры понимали, что это vip и у него должно быть персональное взаимодействие. Там есть своя система отметок, чтобы актеры знали, что этого уже забрали, а этого нет. 

— Мимолетно Диана Сафарова сказала, что во время спектакля запрещена фото- и видеосъемка. За этим кто-то отдельно проследит?

— У нас есть камеры. Также в зале дополнительно работают администраторы в черных масках. Их не особо видно, но их задача следить за порядком. Если человек достает телефон, трогает актера, начинает громко разговаривать или снимать маску в неположенном месте, мы его выводим. Здесь как раз цена билета идет на руку: это достаточно большая сумма, чтобы безрассудно достать телефон.

— Разрешена ли хоть какая-то фотосъемка для зрителей? На память же хочется что-то оставить.

— Для этого предусмотрена специальная фотозона вне игровой площадки. В игровой зоне съемка запрещена. Все понимают, что это иммерсивное шоу «Анна Каренина», оно на слуху, но мало кто знает, как  и что происходит внутри. Мы хотим держать это в тайне. Вот вы сходили на спектакль и пытаетесь рассказать друзьям. Мы хотим, чтоб вы сказали: «Я была. Это круто, но объяснить не могу и показать фото и видео — тоже. Могу лишь сказать, что надо сходить». 

— Почему ограничение 18+?

— Есть сцены не для детей. Сама тема романа такая.

— Все ли готово к премьере?

— Сейчас мы в статусе «месяц до премьеры». Есть цикл работ, который ждет своей очереди, но к показу почти полностью готовы.