Эксперты полагают, что голосование по поправкам в Конституцию РФ состоится 24 июня, одновременно с перенесенным Парадом Победы. Это поможет повысить явку, однако итоги голосования весьма предсказуемы, особенно учитывая цифровизацию этого процесса, которая и вовсе может превратить референдум в профанацию. Такое мнение выразили эксперты в ходе онлайн-конференции, организованной компанией «Финам». 

Поправки по времени 

Эксперты практически единогласно назвали наиболее вероятной датой 24 июня. 

— Удобных для власти вариантов на летний сезон нет. Организаторам голосования теперь придется ходить буквально по минному полю, – полагает эксперт Движения в защиту прав избирателей «Голос» Олег Реут. — Хотя, казалось бы, стоило считать голосование референдумом и проводить его полностью в соответствии с Федеральным законом «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» от 12.06.2002 № 67-ФЗ. Но стали мудрить, следуя воле только одного гражданина.

— Конечно, когда в январе президент предложил эту идею, он не догадывался, как будет развиваться ситуация с коронавирусом. Теперь ситуация малопредсказуемая. Власть пытается развязать себе руки с помощью плохо контролируемых обществом способов голосования, но если будет сильное недовольство, то и эти меры могут не сработать, — считает Аркадий Любарев, эксперт Комитета гражданских инициатив. 

По мнению директора Центра политологических исследований Финансового университета при правительстве РФ Павла Салина, юридическая сторона здесь мало что значит, поскольку власть в состоянии толковать принятые ей же законы как хочет.

— Самое главное здесь — политическая воля. А она у Владимира Путина присутствует, он очень хочет провести плебисцит, для него это вопрос решенный, хотя у многих во власти есть серьезные сомнения в целесообразности этого из-за рисков. Но у нас принципиальные решения принимает один человек, так что голосование состоится с вероятностью в 99%, – отмечает Салин.

Совмещение референдума с праздником повысит явку, но результат окажется не тем, на который рассчитывает власть, — ядерный электорат власти проголосует против. На этот случай экстренно вводится электронное голосование, а также существенно расширяются возможности для досрочного выездного голосования.

— Покупка голосов — это нечто другое. Здесь попытка повысить уровень социального оптимизма забесплатно, на эмоциональном уровне привязать подвиг наших предков к действиям нынешней власти (к тому, что она сделала за последние 20 лет, ведь это голосование, в том числе, и за «наследие Путина»). Скорее всего будет еще один этап авансов за 2-3 недели до плебисцита и, возможно, непосредственно перед ним. Только «покупать» будут все равно за наш счет, так как деньги на выполнение этих обещаний пойдут не из ФНБ, а за счет дополнительной эмиссии, что приведет к росту инфляции и ляжет на всех граждан, — отметил Салин. — Что касается мер по поддержке населения, думаю, логично здесь сказать следующее: «Спасибо, деньги возьмем, но слишком мало и слишком поздно».

При этом не все эксперты в полной мере согласились с тем, что прямые выплаты населению возможны только перед голосованием по поправкам чтобы купить голоса. Аналитик ГК «Финам» Алексей Коренев считает, что нынешняя ситуация радикально отличается от всех предыдущих случаев, когда население приходилось «стимулировать» для обеспечения явки и «правильного» голосования. 

— Во-первых, пандемия существенно изменила отношение к власти. Мы не только оказались не готовы к масштабным проблемам, но население прекрасно видит, что какие-то данные скрываются или публикуются не полностью, а правительство вместо действенных мер стимулирования экономики и потребления старается изо всех сил экономить. Во-вторых, уж очень «скользкая» тема для голосования. Чем больше людям с экранов телевизоров пытаются объяснить, что поправки в Конституцию необходимы, чтобы остановить глобальное потепление или спасти русский язык от печенегов, тем более устойчивое ощущение складывается у электората, что к урнам для голосования их ведут совсем по иному поводу. Тем более что голосуем-то пакетом. Так что вполне могут и «простимулировать», — отмечает Коренев.

Аналитик счел, что в условиях пандемии, которая показала, насколько слабо у нас в стране построено управление, власти будут использовать любые средства, чтобы как-то поднять градус оптимизма в людях. 

— Тема Великой Отечественной войны в последнее время крайне активно используется для создания у населения и патриотических настроений, и формирования некоей общей идеи. В отсутствие нормально работающего социального договора и каких-то общих для народа ценностей, объединяющих нацию, приходится обращаться к нашей славной истории. Грех было бы не использовать такой повод, чтобы привести народ к урнам для голосования, — сказал Коренев.

Электоральная профанация 

Председатель гендерной фракции партии «Яблоко», доктор политических наук Галина Михалева отметила, что после изменения избирательного законодательства явка вообще не является проблемой, поскольку можно «нарисовать» какие угодно показатели.

— Пока нет внутриэлитной фигуры, вокруг которой могут консолидироваться недовольные. И недовольство пока скорее проявляется в невнятном ворчании, а не в открытой критике, — добавила Михалева.

По ее мнению, цифровизация превратит выборы в профанацию. 

— Наблюдать за выборами станет невозможно. Кибератаки? Кому они помешают, если результаты просто можно нарисовать? Как, кстати, и делали на Кавказе все то время, — говорит эксперт.

Любарев также отметил, что в некоторых регионах и без того могли нарисовать какие угодно результаты выборов. 

— Но это небольшое число регионов. В большинстве регионов возможности фальсификаторов ограничены. И дистанционное электронное голосование расширяет эти возможности. Хотя и не безгранично, — полагает она. 

Михалева признает, что цифровизация в нынешнюю эпоху – это неизбежный процесс. Однако в российской системе ее риски очень велики. 

— В первую очередь это утечка личных данных на частные рынки, возможность давления и личных угроз. Но государственная система пока не может в полной мере воспользоваться этим объемом, пока не доросли до Большого брата. Будет, как и многие наши законы, исполняться пока только частично. На самом деле про нас и так почти все знают (налоговая и т. д.), просто добавятся еще какие-то параметры, — отмечает собеседница.

Олег Реут подчеркнул, что интернет-голосование имеет непреодолимое противоречие между необходимостью сохранения тайны голосования и необходимостью контроля того, что голос был отдан самим избирателем и верно подсчитан.

— Основные вызовы, связанные с цифровизацией в политических режимах, которые не характеризуются как демократические, определяются этикой и подотчетностью при использовании данных. Подотчетность постепенно формируется как область защиты прав потребителей цифровых услуг. Сейчас она представляет собой скорее разнообразие инициатив и проектов, команды которых готовы бороться за то, чтобы государство и корпорации хотя бы частично стали подотчетны если не независимым и политически нейтральным экспертам, то широкой общественности. Пока большинство инициатив в этом направлении носит скорее активистский и рекомендательный характер, — сетует Реут.

Власть кризиса 

Галина Михалева рассказала, что в данный момент ничто не указывает на существенное ослабление власти или мощные протесты. Однако уже в среднесрочной перспективе последствия пандемии — от падения цен на нефть до кризиса разных отраслей — потери заработков могут привести к существенным изменениям.

Алексей Коренев и вовсе полагает, что в стране фактически нет сильных оппозиционных движений. 

— Да, общее недовольство действиями власти определенной частью населения высказывается. Но это в принципе наиболее активная категория граждан, к тому же получающая информацию (и высказывающая недовольство) в основном в интернете — будь то Youtube-блоги оппозиционных политиков или социальные сети. Во-первых, этот сегмент СМИ находится под достаточно плотным контролем. Во-вторых, вне интернета оппозиции в стране фактически не существует. Реальную опасность для власти могут представлять только отдельные группировки элиты внутри нее самой. Иными словами, возможен лишь «дворцовый переворот». Но вероятность такового сейчас тоже сведена к минимуму, — добавил Коренев.

Кроме того, он считает, что вероятность появления новых лидеров-харизматиков в регионах нулевая, поскольку в стране ликвидированы соответствующие лифты. А те, что функционируют, работают строго в рамках сформировавшейся системы и не допускают появления на значимых должностях «незапланированных» персоналий.

Павел Салин выразил гораздо более оптимистичный настрой.

— Новые лидеры обязательно появятся — в России ярко выраженный кризис лидерства. События апреля — первой половины мая это наглядно показали. С конца марта и до 11 мая в стране не было лидера. Президент был, выступал периодически с заявлениями и даже анонсировал какие-то меры, а вот лидера не было, — заявил Салин.

Олег Реут полагает, что для появления «новых народных лидеров» нужны независимые суды, свободные СМИ, политические партии, справедливые социальные лифты и политическая конкуренция. А в авторитарном политическом режиме скорее стоит ожидать, что в отношении «новых народных» будет применен механизм репрессий, что есть отражение намерения власти к подавлению инакомыслия и критики, жесткого регламентирования общественно-политической жизни.

С этим согласна и Михалева, которая подчеркнула, что на значимые позиции всех отбирает и обучает администрация президента. 

— Выборов нет настоящих. Механизмов появления «чужаков» в элите просто нет. В регионах — то же самое, только пониже и пожиже, — отмечает она.

Говоря о предпосылках обострившейся критики Татарстана как излишне «богатого» региона, Михалева заявила, что центр раздражает не столько богатство, сколько самостоятельность.

— Центру не надобны умные и богатые, а надобны верные, чтобы деньги давать, когда регион команды выполняет. Позиция центра по ковиду противоречит этой установке: появился «коронасепаратизм», субъектам дали больше полномочий, чем обычно. Кто-то сможет этим воспользоваться и — на будущее — тоже, а кто-то — нет, — считает Михалева.

Псевдокарантин

По мнению Галины Михалевой, власти не объявляют полноценный карантин, потому что в таких условиях правила и ответственность очерчены очень жестко, а сейчас они неопределенные.

— Власть не хочет брать на себя полную ответственность, чтобы потом не отвечать, если что-то не получится. А сейчас правила можно менять по ходу дела, что мы и наблюдаем, а ответственности никто не несет: обеспечение масками и перчатками, безопасность врачей, своевременный приезд скорой. Штрафы, которые получают люди, не выходившие из дома… Список можно продолжать, — негодует она.

При этом эксперты полагают, что расширенные полномочия, которые дает карантин или режим ЧП, властям не нужны. Всеми этими полномочиями и рычагами власть и так пользуется.

— Тотальные проверки, строгий пропускной режим, ограничение передвижения и масса других мер — все это как раз и применяется в режиме ЧП. Но режим чрезвычайного положения не только гарантирует выплату всем гражданам страны определенного пособия и по миллиону рублей родственникам тех, кто погиб в результате воздействия факторов, вызвавших введение режима ЧП. Еще он позволяет не исполнять целый ряд контрагентских обязательств, так как режим ЧП относится к категории воздействий непреодолимой силы. Государству все это не надо. И для того, чтобы режим ЧП не вводить, а меры, им предусмотренные, применять, было введено довольно лукавое определение «Режим повышенной готовности на случай введения режима чрезвычайной ситуации». Мало того, что эта мера абсолютно противоречит статье 56 Конституции РФ, где оговаривается, что любые ограничения прав и свобод граждан возможны только в одном случае — при введении режима ЧП в стране, она абсурдна с точки зрения логики. Вероятность возникновения чрезвычайной ситуации есть всегда. Завтра на землю может упасть метеорит. И что, каждый теперь обязан ходить в каске? — недоумевает Алексей Коренев.

Бизнес и работа

По словам Коренева, практически во всех государствах, существенно пострадавших от пандемии, в апреле наблюдалась примерно одинаковая просадка по ВВП. Ничего удивительного в этом эксперт не видит, поскольку потребительский сектор сжался практически до нуля и существовал исключительно за счет продуктового и фармацевтического ритейла. 

— Производственный сектор в разных государствах сократился на 20-30%. Индекс деловой активности в секторе услуг в России в апреле месяце упал с 37,1 до рекордно низких 12,2 (к слову, в других государствах с высокоразвитой экономикой соответствующий индикатор опустился в диапазоне 21-37 — то есть заметно меньше, чем у нас). С другой стороны, месяц — слишком короткий временной период, чтобы делать серьезные выводы. Куда более важным будет показатель динамики ВВП за II квартал (те же США ожидают его падение на 20%), а также по итогам года, — отметил Коренев.

Олег Реут заострил внимание на необходимости поддержки бизнеса, поскольку уже объявленных государством не хватит. Сейчас их объем равен примерно 2,5% ВВП, а для того, чтобы не потерять человеческий капитал в крупном бизнесе и избежать запуска механизма депрессии, государство должно потратить на помощь от 4-6% ВВП при консервативном сценарии, и до 8-10% — в радикальном. 

— Однако пока государство исходит из того, что бизнес обязан пройти кризис сам. Оно полагает, что сигналы о готовности разделить с ним бремя вынужденного локдауна не повышают, а снижают интенции бизнеса задействовать собственные резервы. Государство реагирует медленно и далеко не всегда последовательно. При общем тренде на маргинализацию малого и среднего бизнеса, который «появился ниоткуда, уйдет в никуда, но так же и вернется оттуда», взаимодействие с системообразующими предприятиями представляется достаточно предсказуемым как по характеру складывающегося диалога, так и по ожидаемым последствиям. Это значит, что поддержка населения не находится в приоритете, — считает Реут.

Что касается поддержки населения, то она остро необходима не только с точки зрения социальных мер, но и для восстановления всей экономики в целом. Именно потребление лежит в основе любой рыночной экономики. Если у населения нет средств на покупку даже необходимого, бесполезно ждать восстановления и промышленного сектора, и сектора услуг.

Коренев отмечает, что западные экономики, имеющие несравнимо больший опыт свободных рыночных отношений и прошедшие далеко не один экономический кризис, осуществляют не только поддержку бизнеса, но и населения. 

— Страны Запада пустили в бой практически всю гвардию, направив на поддержку экономики и потребления в разы больше. Да, они могут печатать и занимать деньги. Да, они сейчас рискуют. Но они делают все, чтобы их экономики не «провалились» глубоко, откуда вылезать будет крайне сложно. Мы же предпочитаем расходовать резервы «по чайной ложке» – чтобы хватило надолго. Но, боюсь, что когда будет решено сделать пациенту укол адреналина, выяснится, что он уже не дышит. Так что меры экономической поддержки бизнеса и населения сейчас можно оценить классической фразой Too Small. Too Late, — подчеркивает Коренев.

По словам Михалевой, больше всего от пандемии пострадали транспорт, туризм, гостиничное дело, торговля, отрасли, относящиеся к системе обслуживания, автомобильная промышленность. 

— Все это будет восстанавливаться медленно, так как инфраструктура разрушена и денег у людей на ее восстановление нет. Государство могло бы снизить налоговое бремя, а не просто дать отсрочки по выплатам, поддержать малый бизнес, самозанятых и население, — отмечает она.

После окончания пандемии многое изменится. Будет развиваться дистанционная культура, в том числе потому, что многие работодатели поняли преимущества «дистанционки»: не нужно платить за помещения. Для ряда работников это тоже удобная форма. 

— Что касается общества — есть разные тенденции: с одной стороны, действительно, есть рост агрессивных настроений — как следствие изоляции и поиск виноватых, распространение теории заговора, предрассудков, насилия в семье и т. д. С другой — новые формы солидарности, волонтерства, героизм врачей и медперсонала, критическое отношение к чиновникам с их «новой искренностью». Общество станет, конечно, другим. Но каким — мы еще не знаем, — признает эксперт.