Митинг протеста: радикальная форма давления на власть или общественный институт? Ищем ответ вместе с экспертами

Эксперты невысоко оценивают как уровень протестной активности в Татарстане и России, так и потенциал его роста. Однако существуют несколько серьезных факторов риска, которые, хоть и не одномоментно, но могут повысить уровень народного недовольства со всеми вытекающими. При этом протестная активность как таковая является важным способом взаимодействия общества с властью, который становится единственным в случае отсутствия налаженного диалога. Для диалога нужны эффективные институты взаимодействия. Те, что существуют, эффективными назвать нельзя. 

Медиатехнолог, управляющий партнер коммуникационного агентства «К9» Ярослав Муравьев считает, что зачастую выход на улицу является некой «околокрайней формой» проявления гражданской позиции людей в отношении какой-то инициативы или несправедливости. В отсутствие других способов привлечь внимание к наболевшему вопросу это является просто одним из инструментов взаимодействия. 

– Сама по себе протестная группа по сути является общественным институтом. Другое дело, что я бы не стал любую группу, которая выходит на улицу и выдвигает свои требования, относить к протестной. Я бы их относил скорее к инициативным группам. Когда происходит радикализация протестного движения, это и говорит о недостаточности существующих институтов взаимодействия с властью. Есть ощущение, что те институты, допустим, в виде гордум или местных парламентов, которые и должны представлять интересы разных слоев общества, сейчас эту функцию не выполняют. Возможно, как раз в связи с этим и происходит радикализация, – делится предположением Муравьев.

По его мнению, в последнее время любые демократические проявления гражданской или общественной позиции людей воспринимаются как подрыв некоего «псевдомонолита» власти. При этом гражданские, общественные активисты или группы, которые начинают привлекать к себе внимание и выражать недовольство теми или иными действиями муниципальной, региональной, федеральной власти, однозначно воспринимаются как враги. 

– А ведь полярность, плюрализм мнений является основой баланса и нормального существования общества. К сожалению, то, что сейчас власть с большим трудом воспринимает любую критику, даже любое мнение в свой адрес, может привести к серьезным последствиям. С другой стороны, все не так однородно, есть достаточно много моментов, когда грамотные действия власти снимали многие проблемы. Но сейчас это, к сожалению, воспринимается скорее как исключение, чем как правило, – добавляет эксперт. 

Муравьев выразил недоумение в связи с тем, что в современной России выход на улицу почему-то приравнивается к радикальному действию по отношению к действующим элитам. При этом, если обратиться к опыту развитых западных и европейских стран – там подобные формы выражения гражданской позиции являются частью функционирования общества и политической культуры. 

Происходящее сейчас в России «закручивание гаек», давление на СМИ, соцсети, начинающийся прессинг мессенджеров и выдавливание из них определенных мнений как следствие приводит, в частности, к желанию недовольных тем или иным явлением выразить свой протест посредством митинга. Притом, что, по мнению Муравьева, это для российского человека не совсем типично. 

– Получаются такие сложные весы – на одной стороне сильно лояльные позиции, полная защита и однозначное принятие любых решений власти, а с другой – совершенно радикализированная позиция неприятия любых решений власти. И между ними есть не так много общественных институтов, – отмечает собеседник. 

Как считает медиатехнолог, главный вызов, который сейчас стоит перед российским обществом и властными элитами – это именно формирование нормальных институтов, у которых есть высокое доверие с одной стороны, общества, и с другой стороны, которым сама власть может начать передавать некую ответственность за функционирование этого общества. 

– И это самое сложное, потому что культура потеряна, менеджеров в этой сфере очень мало, доверие жителей к существующим гражданским институтам близко к нулю, и большой гражданский конфликт между в целом обществом и элитами усиливается. Причем эта тенденция не только российская, так происходит во всем мире. Поэтому чем грамотнее сейчас власть сможет разжать эти тиски, научиться разговаривать с обществом, принять какие-то новые институты коммуникации, гражданские институты, тем перспективнее и радужнее будет развитие России, – уверен Ярослав Муравьев. 

Что касается конкретно Татарстана, другой наш собеседник, завкафедрой конфликтологии КФУ, ответственный секретарь Экспертного совета по общественно-политическим и этноконфессиональным вопросам при КФУ Андрей Большаков не считает республику классической ареной действия протестных групп.

– У нас республика достаточно стабильная. Протестующие группы, безусловно, есть, как, наверное, и в любом обществе. Но так, чтобы эти выступления были системными, да еще и угрожающими основам стабильности – таких, конечно, не было, и, будем надеяться, что не будет, – делится эксперт. 

Завершившиеся недавно в республике выборы не сняли протестных настроений, да и не сильно на них повлияли. Хотя, прежде всего, это касается именно президентских выборов, особенно учитывая, что протесты, как правило, нишевые. 

– Если люди протестуют, например, против строительства какого-то объекта, то избирательная кампания их обошла стороной, потому что ни один кандидат про этот объект не упоминал. Проблема осталась, значит остались и люди, которые этим недовольны, так что ситуация будет воспроизводиться, – сказал Большаков. 

В такой ситуации люди могут проголосовать за руководителя региона, но не за муниципальных депутатов. 

Журналист KazanFirst попросил собеседника прокомментировать ситуацию, связанную с протестами против строительства завода по термической переработке твердых коммунальных отходов в Осиново. По большому счету, это самая активное и постоянное протестное движение в республике (хотя сейчас также набирает обороты протест против трассировки М-12).

Напомним, в преддверие муниципальных выборов реготделение партии «Яблоко», которое активно вовлечено в протесты против строительства МСЗ, сосредоточили свои главные усилия на попытках продвинуть своих кандидатов в местные Советы, даже в ущерб остальным направлениям агитационной деятельности. При высокой представленности в советах «яблочники» могли бы лоббировать интересы противников МСЗ. Впрочем, их усилия не увенчались успехом. 

– По моим наблюдениям, муниципальные депутаты, кандидаты в муниципальные депутаты не вели большой работы с избирателями, и она была сделана постольку-поскольку. Очень мало было наглядной рекламы, рассылок и так далее. На мой взгляд, в информационном потоке республики протестные голоса утонули. Мы же не видим, что в Осиново выиграли одни «яблочные» кандидаты? Хотя мы знаем, что настроения у части людей действительно протестные, поэтому люди бы хотели, чтобы кто-то выразил их протест. Но «Яблоко», наверное, не та партия, которая может на это претендовать, – полагает Большаков. 

Тем не менее, собеседник считает, что протесты нужны. Они вполне могут помочь обществу добиться удовлетворения своих запросов. В качестве наиболее яркого примера он привел историю с выступлениями против промышленной разработки горы Куштау в Башкирии для производства соды. 

– Понятно, что без соды не обойтись, это нужный и необходимый продукт, но кто сказал, что при этом нужно разрушать основы экосистемы? Соответственно, когда попытались взяться за вторую гору, это вызвало большой резонанс. Было вынуждено действовать республиканское правительство, глава республики, это дошло до федеральной власти, мы видели выступление Владимира Путина, который затребовал все материалы и был компетентен в истоках этой проблемы. Он говорил о недобросовестном бизнесе, который не несет ответственность, что власти регионов должны в таких случаях вмешиваться и становиться на сторону людей и так далее, – напомнил Большаков. – В отдельно взятом случае можно говорить, что гора была спасена, а люди, которые выступали за целостность экологической системы, свой подход отстояли. 

Пока еще не видно массы протестных действий, которые носили бы институционализированный характер. Люди подают прошения, жалобы, число которых в период выборов увеличивается. Если чиновники не обращали на это внимание, то участники, к примеру, президентской кампании или действующий президент, могли обратить внимание на то, почему проблема не решается или даже ее решить. 

– Но здесь нужно разделять, ход ли это избирательной кампании, или вклад самого человека, который неравнодушен к этой тематике, – подчеркнул эксперт. – С помощью этих протестов проблемы рассматриваются и их устраняют. Но будем считать, что причиной, или скорее поводом, является избирательная кампания, когда чиновник какого-то уровня не хочет показаться перед людьми бездушным. То есть выборы являются определенным стимулом. 

Оценивая протестную активность в целом по стране, Большаков отметил, что все зависит, прежде всего, от субъекта федерации. 

– Если мы говорим о сугубо политических протестах, последние были связаны с Мосгордумой. Но эта ситуация на всю страну не повлияла, она была локальной. Поскольку это Москва, все транслировали – СМИ, как проправительственные, так и оппозиционные. Так что события получили большую огласку, – сказал собеседник.

При этом собеседник подчеркнул, что все зависит от конкретики ситуации. Как пример – диаметрально противоположное отношение людей к вопросу строительства МСЗ в Татарстане и Подмосковье. Под Волоколамском жители выходили на пикет и требовали от местных начальников обязательного строительства этого завода, «иначе наши дети задохнутся». А в Осиново – наоборот, люди требуют не допустить строительства, «иначе наши дети будут дышать вредными веществами». 

– Поэтому, на мой взгляд, протесты разрозненные, по совершенно разным причинам, и говорить, что у нас есть какой-то большой оппозиционный протест или общая оппозиционная линия, я бы не стал. Историю с Навальным стоит интерпретировать скорее как некую полушпионскую ситуацию. А в общефедеральной повестке каких-то массовых протестов как не было, так и нет, – считает Андрей Большаков.

Говорить о массовых протестных настроениях можно только в плане развития экономического кризиса. Многие эксперты говорят, что даже в эпоху развития коронавируса самый тяжкий период экономического кризиса еще не прошел. Так что, когда люди будут переживать из-за того, что не могут найти работу, у них упал уровень жизни, они потеряли зарплату, что они заняты не полную неделю и так далее, можно будет увидеть протесты, затрагивающие ряд регионов или даже всю Россию. По его мнению, если к коронавирусу и экономическому кризису добавятся массовые протесты, то страну будет трясти. 

– Это не нужно, надо выкарабкиваться из экономического кризиса, да и эпидемия, по некоторым прогнозам, продлится еще два года. А выдержит ли население, если два года работу и учебу переводить на дистант, а людей определенных категорий заставлять сидеть дома? Это же опять ударит по экономике, – считает политолог. – Определенные протесты совершенно закономерны, и, более того, в последнее время очень четко видно, что власть пытается научиться с ними работать, чтобы чаяния протестующих были услышаны. Из этого формируется KPI (ключевые показатели эффективности) чиновников на различных уровнях власти.

Есть и позитивные моменты, когда население не соглашается с предложениями чиновников, к примеру, облагородить парк определенным образом. Люди подают петиции, выходят на пикеты, формулируют свое мнение, и в итоге парк делают так, как они хотели. Подобные случаи нередки в Казани и Татарстане. Такие процессы эксперт назвал некой легализацией протестных настроений, которые являются рабочим моментом в выстраивании взаимоотношений между властью и населением. При этом он подчеркнул, что и население, и власть, должны действовать адекватно. 

Доктор политических наук завкафедрой социологии, политологии и менеджмента КНИТУ-КАИ им.Туполева Владимир Беляев в свою очередь отметил, что на данный момент активность протестных групп в Татарстане низка, но она копится. 

— Дело в том, что ни черта не делают, не извлекают урок из того, что творится в Беларуси, в Хабаровске, в Новосибирске, на Севере, у нас – в Осиново. Власть нигде не извлекает уроков, а надо бы, потому что взорвется это все, нехорошо будет. Надо следить за этим делом, начинать вести какую-то социальную политику. Зачем повышать всякие пенсионные возрасты и прочее? – недоумевает политолог.

Он считает, что завершившиеся недавно выборы и предшествующая им предвыборная кампания на все эти процессы не повлияли просто потому, что люди сейчас мало доверяют выборам. 

— Меньше половины людей участвовало в выборах, если брать города, допустим, Казань. А написали-то невероятные цифры явки. Поэтому на выборы ходят те, кто хочет своих кандидатов пробить, то есть политизированные люди. Они кое-где даже смогли сделать своих кандидатов депутатами. Причем из новых партий, и это хорошо – чем больше будет партий представлено, тем больше будет палитра мнений, тем больше будет социальных слоев, которые хотя бы могут сказать свое слово, отразить свое мнение через властные структуры. Их хотя бы будут слышать. Слушать не будут, но слышать будут, – иронизирует эксперт.

Собеседник считает, что протесты пока ничего не меняют, а только формируют общественное мнение. Как и Большаков, он не видит организованных действий, хотя и считает, что они постепенно формируются. 

– Все взорваться может в любой день, и после этого протесты загасят – это очевидно. Но кому это нужно? Кому нужно, чтобы это взорвалось? Властям – нет, народу – нет. Нужно, чтобы власть постоянно слушала народ и каким-то образом учитывала его мнение. Пусть тогда без перерыва проводят опросы и каким-то образом идут навстречу людям. Почему бы нет? Что мешает? Слишком тесные связи с бизнес-структурами? Или чиновники слишком много получают и не хотят отказываться от привилегий? Что случилось с нашей страной в сравнении с 1989 и 1990 годом? Тогда следили за народом, глядели ему в глазки, шаркали ножкой по асфальту и спрашивали: «Чего изволите?». Очень боялись потерять свои насиженные кресла. А теперь плюют полностью на народ. Так долго не может продолжаться, – уверен Владимир Беляев. 

При этом политолог признает, что в Татарстане диалог с народом все-таки есть. 

– Пишешь, допустим, в определенную службу, что прорвало канализацию, и ни ответа-ни привета. Пишешь в мэрию – на следующий же день приезжают и делают. Плохо только, что к мэру приходится обращаться. А службы – назначаемы. Каждый из чиновников имеет предел компетентности, а также инстинкт самосохранения. Кто его на пост назначает и снимает – тому он и служит. Они от нас не зависят, поэтому на нас и плюют, – утверждает политолог. – Наш субъект – единственный, где никогда не было избрания мэров. Если бы мэры и главы районов избирались на более-менее свободных выборах, тогда бы они очень чесались. А если бы просто избирались, то хотя бы перед выборами чесались. 

Политолог Руслан Айсин согласился с коллегами в том, что протестный потенциал в Татарстане не очень высок по той простой причине, что по социально-экономическим показателям республика превосходит другие регионы. 

– И у нас достаточно эффективная правящая элита, которая отслеживает все эти моменты и пользуется высоким уровнем доверия. Но, конечно, среди каких-то групп протест присутствует, как потенциал. Это, конечно, в основном, молодежь. Молодежь, как говорится, всегда требует перемен. Но среди других социальных групп я такого сильного потенциала не вижу, потому что для протеста еще должна быть какая-то организующая политическая сила, которой в Татарстане не видно. Есть КПРФ, но они встроены в общую систему и их потенциал не так велик. Они собирают, конечно, на выборах какой-то процент голосов, но он все равно небольшой, – считает политолог. 

По его мнению, в любом случае диалог власти и общества должен быть. Если власть не исполняет какие-то свои функции, то могут быть протесты, и власть будет на них реагировать так или иначе. 

– В закрытой системе, а у нас все-таки полузакрытая политическая система, протест является для людей способом донесения своих интересов до власти. Это одна из серьезных проблем для обществ и политических систем такого типа. Если нет прямого взаимодействия, прямой коммуникации, то протест является единственным способом достучаться до верхов, – убежден Руслан Айсин.

При этом эксперт полагает, что в целом по России протестный потенциал нарастает в силу разных причин. Одна из главных – общемировая нестабильность. 

– Очевидно, что общество – это живой и подвижный организм, хоть и состоит из индивидов. Видно, что сейчас общество с переходом в постмодерн дошло до определенной точки, где стабильность уже не работает. Это сложная схема, но сейчас мир переходит на новый технологический уклад. И переход с одного уклада на другой, что называется, в постсовременность, будет ломать коллективную психологию общества. А этот слом возможен через протест, через хаотизацию. Мы это видим по всему миру, – добавляет политолог.

Вторым риском он ожидаемо назвал пандемию, которая нарастила внутренний потенциал к агрессии у людей, потому что неопределенность, боязнь, страх вылезет наружу. Третье – это проблемы социально-экономического порядка. Который год падают реальные доходы населения, и рано или поздно люди начнут требовать перемен. Четвертое – это нахождение у власти более 20 лет одного и того же экономического класса, то есть несменяемых лиц, которые тоже начинают сильно беспокоить людей.

– Все это в какой-то момент в комплексе образует искру, которая может выйти наружу. Это произошло в Штатах, те же процессы мы видим в Европе, даже в Африке и Азии. Просто пассионарный потенциал доходит до какой-то критической точки. Сейчас весь мир в глобальном масштабе переживает кардинальную трансформацию, и, конечно, Россия не может находиться на периферии этих процессов, потому что она встроена в глобальные мировые тренды, потоки, поэтому рано или поздно эта волна все равно дойдет и до России, – прогнозирует Айсин. 

Участие молодежи в протестных активностях в Татарстане прокомментировал глава профильного министерства Дамир Фаттахов. По его мнению, в республике у молодежи, по большому счету, нет острых оппозиционных взглядов. Но есть такие подростки и молодые люди, у которых иные взгляды.

– С ними мы стараемся вовремя построить диалог, их услышать, и к ним прислушиваться. Ведь это главное – вовремя услышать причину и суть протеста, потому что за каждым из них стоит какой-то тезис, вовремя выйти в диалог, а не спрятаться в кабинетах, – заявил Фаттахов. 

При этом министра беспокоит, что молодые люди в принципе выбирают этот формат высказывания своей позиции, так что это точно предмет работы ведомства – создать условия, дать возможности в различных других форматах выйти на диалог, в том числе с властью. 

– Конструктивный диалог, где мы должны быть субъектами этого процесса. У меня были встречи с подростками и молодежью, которые были в протестных движениях. На мой простой вопрос по сути, по тому предмету, о котором поговорить их пригласили, они вообще про него не говорили. Риторика была примерно в ключе: «прикольно», «клевая тусовка», «нам интересно», – рассказал Фаттахов. – Мы готовы к обсуждениям, как это вышло с экстрим-парком – это пространство стало одной из самых главных площадок для самореализации и местом притяжения для молодых экстремальщиков, потому что в экстрим-парке «Урам» все создано по их запросам.

Министр заметил, что молодые люди черпают информацию и коммуницируют через интернет-ресурсы. Но вопрос в том, насколько в этих ресурсах представлены различные точки зрения и насколько молодой человек может критически воспринимать полученную информацию.

– Как мне кажется, это один из важнейших навыков, который стоит привить представителям молодого поколения. Воспринимая информацию, не принимать ее как истину в последней инстанции. А получить возможность уточнить, поинтересоваться, получить другую точку зрения и сформулировать именно свою, непосредственно личную точку зрения. И достойно, обоснованно говорить об этом. Нам очень важно, чтобы такие инструменты появлялись. Чтобы другая, альтернативная точка зрения была в удобном для них формате, в «клевом», востребованном, актуальном, – резюмировал Дамир Фаттахов.

Читайте также: Скрепы не обеспечат развития, нужны эксперименты