Если дело в твоих руках – я спокоен

Китайская Народная Республика готовится отметить 130-летие со дня рождения своего основателя – председателя ЦК Коммунистической партии Китая (1943-1976 гг.) Мао Цзэдуна.

Это был один из самых загадочных лидеров прошлого века, мастер политической игры, оригинальный мыслитель, человек творческий (автор стихов, знаток китайской каллиграфии), яркий представитель когорты великих революционеров.

Партия, которую он возглавлял на протяжении трети столетия, для оценки деятельности Мао Цзэдуна вывела чисто китайскую математическую формулу: 70% на 30%. В ней первая цифра – это его заслуги, а вторая – ошибки.

В этой связи председателя Мао оставили в Мавзолее, уцелело подавляющее большинство его статуй и бюстов (более того, время от времени открываются новые), его изображения украшают китайские деньги, портреты висят в официальных кабинетах, их носят демонстранты. Но самое главное – в программных документах КПК идеи Мао Цзэдуна остаются одной из основ идеологии правящей партии.

Конечно, многие аспекты деятельности бывшего вождя отодвинуты на второй план. В Китае редко вспоминают про «большой скачок», народные коммуны, перегибы в годы «культурной революции». «Партия дала принципиальную оценку этим событиям» – пишут официальные историографы. И это правда. Летом 1981 года ЦК КПК одобрил достаточно пространный документ под названием «Решение по некоторым вопросам истории КПК после образования КНР». Оценивая деятельность Мао Цзэдуна, этот документ содержит следующее определение: «его заслуги занимают главное, а ошибки второстепенное место».

В Китае отдают должное роли Мао в антияпонской войне, победе коммунистов в Гражданской войне, создании КНР, отпоре агрессии США против Северной Кореи и Демократической Республики Вьетнам, укреплении международного авторитета страны, создании ядерного оружия, развитии идей, как принято говорить в Китае, «Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина».

Такой подход связан с различными факторами. Свою роль сыграли китайская мудрость, традиционно бережное отношение к собственной истории, провальный опыт СССР с критикой так называемого «культа личности». Но главное, пожалуй, состоит в том, что Мао стал для китайской революции одновременно и Лениным, и Сталиным, а также современной реинкарнацией великих мыслителей и жестких правителей прошлого. Так что китайцы не могли руководствоваться странной логикой Никиты Хрущева, которому приписывают легкомысленные слова, что «нам и одного Ленина с лихвой хватит».

Наверное, можно согласиться, что вместо реального Мао сформировался миф о нем, который имеет довольно-таки мало общего с действительностью. Но такова участь всех великих политиков. Рано или поздно миф замещает личность.

Более того, Мао Цзэдун все больше становится ритуальной фигурой, какой был у нас Ленин в поздний советский период, даже, если угодно, туристическим брендом. Но это не отменяет фундаментального значения этой личности для современного Китая.

Среди важных аспектов политической деятельности председателя Мао был вопрос о преемственности власти, о который споткнулась не одна политическая система. Создав новый Китай как единое, мощное государство, победив всех своих противников, он сконцентрировал в своих руках огромную и бесконтрольную власть. Поэтому Мао не могло не волновать, кому эта власть достанется.

По мере физического старения Мао все больше ощущал, что поколение его соратников тоже дряхлеет. Испытания революции и войн не проходят даром. В последнем составе Политбюро ЦК КПК, сформированном при жизни Мао Цзэдуна, было не меньше заслуженных старцев, чем в тогдашнем советском руководстве. Вспомним в этой связи старый советский анекдот, когда при открытии очередного съезда партии распорядитель церемонии объявляет: «Внести Политбюро!».

Мао все больше думал о том, кто придет ему на смену. Сначала он склонялся к тому, что после него власть должна перейти к Лю Шаоци, который однажды уже сменил его на посту официального главы государства – председателя КНР. Однако между двумя руководителями стали нарастать разногласия в начале 60-х годов, в результате чего Лю был объявлен одним из «идущих по капиталистическому пути» и стал главной жертвой «культурной революции».

Вторым преемником был министр обороны маршал Линь Бяо, который был младше Мао Цзэдуна на 14 лет. В годы «культурной революции» он стал единственным заместителем председателя ЦК. Однако и он продержался недолго. Против Линя объединились все старые соратники Мао. Поражение в ходе советско-китайского пограничного конфликта на острове Даманском подорвало авторитет главы китайского военного ведомства. Его неожиданное бегство в СССР, прерванное гибелью в авиакатастрофе над территорией Монголии, так же подвигло Мао к сложным раздумьям по теме преемничества.

Очень противоречивые отношения связывали лидера КПК с Дэн Сяопином, занимавшим с середины 50-х годов ключевые посты в руководстве страны. Признавая таланты Дэна как руководящего работника и политика, Мао в то же время не доверял ему. Это привело к сложным кульбитам в карьере этого человека. Ссылка в годы «культурной революции», реабилитация в начале 70-х, назначение первым заместителем премьера правительства, то есть его фактическим главой при больном Чжоу Эньлае и, наконец, арест весной 1976 года, объявление контрреволюционным элементом. Если и рассматривал Мао Дэн Сяопина своим возможным преемником, то весьма недолго.

В этих условиях неожиданно взошла звезда мало известного до этого министра общественной безопасности 55-летнего Хуа Гофэна, которого в течение короткого времени назначают премьером Госсовета и первым заместителем Мао по партии.

Именно тогда появляется приписываемая Мао Цзэдуну формулировка, которая стала основой передачи власти новому председателю и основой политической пропаганды в первые годы после смерти основателя нового Китая: «Если дело в твоих руках – я спокоен». Этим словам посвящали картины, транспаранты, стихи.

Молодой (на фоне стариков-революционеров Хуа вообще казался политическим младенцем), абсолютно преданный Мао, он казался идеальным преемником. И когда в сентябре 1976 года престарелый вождь умер, Хуа Гофэн становится новым председателем ЦК. Более того, он становится единственным из китайских лидеров, который объединил посты главы партии, правительства и Вооруженных Сил.

При поддержке старой гвардии Хуа быстро расправился с «бандой четырех» – группой выдвиженцев времен «культурной революции» во главе со вдовой Мао Цзян Цин.

На первых порах новый вождь ничего не менял. Культ личности Мао Цзэдуна был дополнен культом председателя Хуа. Много говорилось о «двух абсолютах» – лозунге о правильности всех указаний Мао и преданности его идеям. Речь шла о бездумном следовании его курсу, что, по сути, повторяло истерическую практику хунвейбинов («красных охранников») и цзаофаней («бунтарей») времен «культурной революции». Летом 1977 года на XI Съезде партии было заявлено, что «культурные революции» в будущем будут периодически повторяться, что здорово напугало большинство китайского общества.

Но главное было в том, что второй председатель ЦК КПК не сумел понять, что социально-экономические преобразования неизбежны. На одних лозунгах и шумных идеологических кампаниях нельзя было строить эффективную экономику.

«Старая гвардия» постепенно стала готовить кадровые перемены. В большую политику вернули Дэн Сяопина, реабилитировали и других бывших руководителей. Тех из них, кто выжил, вернули на посты в ЦК, правительстве, местных органах власти. В этом особенность китайской политики, когда опала не всегда означала физическое уничтожение, а реабилитация не была исключительно посмертной.

После кампании реабилитации начался длительный процесс передачи власти. Старт ему был дан в конце 1978 года, когда состоялся третий пленум ЦК КПК одиннадцатого созыва, которому в официальной китайской историографии отводится особое место – роль фактического съезда.

Именно на нем был объявлен курс экономических реформ, благодаря которым Китай стал сверхдержавой XXI века. Автором китайского неоНЭПа стал Дэн Сяопин. Это положило конец всевластию официального преемника Мао Цзэдуна, которое продолжалось всего два года.

Сегодня трудно сказать, почему такой хитрый и опытный политик, как Дэн Сяопин, не стал претендовать на пост высшего руководителя. Ясно одно – Дэн предпочел линию постепенного выдавливания преемника Мао. В 1980 году Хуа Гофэна освободили с поста премьера, в июне следующего официально лишили должности председателя ЦК и главы Военного совета ЦК, оставив до очередного съезда одним из заместителей главы партии, то есть вернули его на позиции весны 1976 года.

Дэн Сяопин занял должности руководителя двух военных советов – ЦК КПК, а затем и Центрального военного совета КНР, то есть фактического Верховного главнокомандующего.

Сложилась сложная конфигурация руководства – председатель (затем генеральный секретарь ЦК) – лидер партии; председатель КНР – глава государства; премьер Госсовета – руководитель правительства; председатель Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей – глава парламента. Уже упомянутый председатель военных советов – Верховный главком. А еще в этой стране есть Всекитайский комитет Народного политического консультативного совета Китая – что-то вроде Народного фронта, во главе которого до 1983 года стоял сам Дэн Сяопин.

Получается сразу шесть важнейших постов в государстве. Иностранцам было непросто разобраться в этой иерархии.

Как представляется, основной замысел Дэна сводился к тому, что руководящих кресел должно хватить всем: и ветеранам, и новому поколению. Правда, со временем эта система несколько упростилась: генсек стал совмещаэать пост председателя КНР и руководителя партийного и государственного военных советов. По-видимому, это связано прежде всего с уходом из политики старшего поколения ветеранов.

Дэн Сяопин сам показал пример, постепенно отказавшись от всех важнейших постов, придумав для себя и старой гвардии еще две коллегии – Центральную комиссию советников КПК (просуществовала до 1992 года) и Центральную комиссию по проверке дисциплины (что-то вроде комитета партийного контроля в КПСС; существует по сей день).

Именно Дэн заложил и еще одну традицию мирной передачи власти от одного поколения руководителей к следующему – китайской модели авторитарной демократии и обновления власти.

Железной рукой тасовал кадры Дэн Сяопин, вновь решая все ту же проблему преемственности власти. Как тут не вспомнить слова «если дело в твоих руках – я спокоен».

Однако последствия правления Мао Цзэдуна оказались настолько неоднозначными, а поворот к реформам таким решительным, что переходный период оказался намного сложнее, чем планировалось его инициаторами.

В 1986-1987-х и в 1989-м в Китае произошли два политических кризиса, связанных с попытками осуществления «китайской перестройки». В первом случае это была кампания борьбы с «буржуазной либерализацией», во втором – кровавые события на площади Тяньаньмэнь. Политическими жертвами этих кризисов стали два лидера партии – Ху Яобан (1981-1987 гг.) и Чжао Цзыян (1987-1989 гг.), которых сместили со своих должностей. Они наряду с Хуа Гофэном фактически выпали из современного ареопага китайских вождей.

Однако главный итог этих кризисов не в персональных моментах, а в том, что социализм в Китае, в отличие от СССР и его европейских союзников, сохранился, хотя и претерпел по сравнении с эпохой Мао Цзэдуна разительные перемены, которые лукаво называют «китайской спецификой».

А вторым поколением руководителей вместо трех проштрафившихся вождей волей партии были объявлены Дэн Сяопин и его сподвижники (первым поколением считается сам Мао и деятели раннего этапа образования партии).

После назначения в 1989 году главой партии и государства мэра второго по значению города Китая Шанхая Цзян Цзэминя (третье поколение) система передачи власти от поколения к поколению сбоев не дает. Сегодня у власти находится уже пятое поколение вождей во главе с Си Цзиньпином (четвертое поколение олицетворял Ху Цзиньтао, руководивший КПК и КНР в 2002–2013 годах).

В связи с резким изменением международной обстановки во втором десятилетии XXI века изменились временные рамки передачи власти. Ограничение пребывания у власти двумя сроками подряд ныне отменено. На последнем съезде КПК в 2022 году председатель Си вновь был избран генеральным секретарем ЦК партии (пост председателя ЦК упразднили еще в 1982 году), что вызвало одобрение у всех друзей Китая и озадачило его недругов.

Очевидно, что мирная передача власти в нынешнее весьма немирное время приостановлена. Это вынужденная, но совершенно оправданная мера.

Хотя старый добрый лозунг «Если дело в твоих руках – я спокоен» еще сыграет в истории этой великой страны свою роль. Даже если в конце концов подтвердится, что эти слова являются еще одной загадкой, оставшейся от эпохи легендарного председателя Мао. 

Автор материала: Роман Беляков, кандидат исторических наук, доцент, советник председателя ЦИК РТ