Краевед Марк Шишкин подводит итог обсуждениям саммита БРИКС историческим детективом о том, как и почему первое посольство из Китая в Россию шло через Казань, а также почему в Казани об этом помнили даже спустя многие годы после событий.
Казанская золотая осень глазами китайского дипломата
Саммит БРИКС в Казани уже становится историей, но импульс позиционированию города задан им надолго. После посещения 24 глав государств будет еще больше поводов говорить о Казани как месте, где встречаются разные цивилизации. Останутся об этом и новые визуальные напоминания, например, такие, как памятник философу Конфуцию у Казанского университета.
В связи с этим интересно вспоминать, как Казань принимала важных гостей уже сотни лет назад. Например, почти отсутствует в публичной истории нашего города рассказ о том, что через Казань в 1713 году шел маршрут первого посольства из Китая в Россию (и на территорию Европейского континента вообще). Между тем в событиях, предшествующих посольству, приняли активное участие казанские чиновники.
Мы очень хорошо знаем об этих событиях благодаря китайскому сановнику Тулишэню, который оставил подробные «Записки», переведенные еще в XVIII веке на множество языков.
«Мы прибыли в город Казань. Так как в это время стояли холодные осенние ветры, а леса и травы везде были весьма густы, то мы заметили, что по горам и полям, как листья на деревьях, так и трава начали желтеть и делаться беловатыми или красноватыми. Вся земля покрылась опавшими с деревьев листьями, и это зрелище было весьма приятно: казалось, что земля была раскрашена различными красками», — так лирично Тулишэнь описывал казанскую осень 1714 года на обратной дороге в Китай.
Однако привела Тулишэня и его спутников на Волгу не поэзия, а сложная международная обстановка, в которой существовал тогдашний Китай. В Пекине тех времен с радостью принимали знаки уважения от заморских послов, но отправка дипломатов за пределы Срединного государства была делом исключительным.
Что было в Китае во время Петра I?
Эпоха Петра I в России ассоциируется прежде всего с успешным заимствованием технологий и управленческих практик из Европы, при этом российская политика на восточном направлении ничуть не менее интересна.
Китаем в это время управлял император Канси из маньчжурской династии Цин, чье время заслуживает внимания уже в силу длительности: он царствовал с 1662 по 1723 год — дольше, чем кто-либо из китайских императоров. При Канси окончательно завершилось объединение страны под властью династии Цин, было упорядочено налогообложение, установлена государственная идеология на основе конфуцианства.
Россия и Китай установили государственную границу, подписав в 1689 году Нерчинский договор. Но контакты между странами в то время были не только прямые на уровне правительств. Большую посредническую роль сыграли ойраты — представители западной группы монгольских народов, которые создали последнюю кочевую империю в Великой степи.
В 1630 году часть ойратов под предводительством Хо-Урлюка вышла на Волгу. К югу от Самары образовалось Калмыцкое ханство, признававшее верховную власть России, но пользовавшееся широкой самостоятельностью. В 1635 году на первоначальной территории ойратов в Центральной Азии образовалась мощная военная держава — Джунгарское ханство под руководством Эрдэни-Батура.
Забытая страна Джунгария и самый почитаемый правитель Калмыкии
Взаимоотношения Калмыцкого и Джунгарского ханств между собой, с Россией, Китаем и тюркскими народами на рубеже XVII—XVIII веков представляли собой такой запутанный роман, какой не снился ни Джону Толкину, ни Джорджу Мартину.
С одной стороны, продолжался затяжной конфликт между Джунгарией и Казахстаном. События этой войны вошли в национальный эпос казахского народа. В России те, кому 30 лет и старше, могут помнить казахский фильм 2005 года «Кочевник». Там роль джунгарского военачальника Шарыша сыграл звезда боевиков Марк Дакаскос.
С другой стороны, борьба за контроль над всей Монголией в 1690-1697 годах привела Джунгарию к войне с Империей Цин. Харизматичный джунгарский правитель Галдан, стремившийся объединить все монгольские народы под знаменем тибетского буддизма, закончил свою жизнь трагически. Новый правитель Цэван-Рабдан поначалу занимал в отношении Китая более сдержанную позицию, но в 1715-1739 годах всё равно вспыхнет очередная война.
Несмотря на периодические приграничные недоразумения, у России с Джунгарией складывались почти идеальные отношения. Скотоводы-кочевники и оседлые земледельцы нуждались в товарах друг друга, да и воевать им было с кем. В отношениях России и Китая после определения границы по Нерчинскому договору тоже установились добрососедские отношения.
Калмыки, хотя и ушли далеко от своей прародины, не порвали прежних связей. Калмыцкие паломники с Волги ходят в Тибет, тибетские ламы приходят в поволжские степи. Калмыцкое ханство с 1672 по 1724 год возглавлял Аюка, который по матери приходится внуком основателю Джунгарии Эрдэни-Батуру. От Далай-ламы Аюка получил ханский титул, а связи с правителем Джунгарии Цэван-Рабданом они укрепили, когда взяли в жены дочерей друг друга. Ставка Аюки находилась на территории современного города Энгельс в Саратовской области.
Первый казанский губернатор распутывает интриги в Пекине и Тибете
В 1708 году в ходе реформ Петра I была учреждена Казанская губерния. Петровские губернии по протяженности и разносоставности очень напоминали современные федеральные округа. Огромная территория, подведомственная Казани, простиралась на юг до Каспийского моря, и выстраивание отношений с Калмыцким ханством оказалось в числе задач первого казанского губернатора Петра Матвеевича Апраксина.
5 сентября 1710 года Аюка и Апраксин заключили договор «О подданстве хана Аюки со всеми тайшами и с людьми его российскому государю», который можно сравнить с договорами о разграничении полномочий, которые заключались между федеральным центром и Татарстаном. Находясь в юрисдикции России, Калмыцкое ханство сохраняет значительную самостоятельность действий и свой внутренний строй. Естественно, что и международные связи калмыков теперь тоже курировались через Казань. А здесь к этому времени накопилось много нерешенных задач.
В 1698 году в Лхасу (главный центр тибетского буддизма) отправился двоюродный племянник Аюки — Арабджур вместе с 500 своими людьми. Обычно пишут, что целью калмыков было паломничество, приобретение книг и лекарств. Но калмыцкий исследователь Баатр Китинов справедливо указывает, что за год до посольства произошли два важных события. В 1697 году был объявлен новый Далай-лама VI, причем смерть предыдущего Далай-ламы V много лет тщательно скрывалась, а поиски нового держались в секрете. Тогда же погиб прежний джунгарский лидер Галдан, тесно связанный с тибетским духовенством. В общем, калмыкам было о чем разузнать.
Прожив в Тибете пять лет, Арабджур отправился домой через Пекин и был там задержан под тем предлогом, что между Калмыцким и Джунгарским ханствами испортились отношения и ехать обратно небезопасно. Император Канси присвоил Арабджуру высокий титул и выделил землю для кочевья вдоль Великой Китайской стены, но дома о его судьбе волновались.
Отношения калмыков и джунгар в этот период действительно ухудшились. Причиной охлаждения стало то, как джунгары повели себя с сыном калмыцкого хана Санджибом. Он в 1701 году вместе с 15 тысячами своих людей откочевал в Джунгарию, но Цэван-Рабдан распределил калмыцких подданных между своими вельможами, а Санджиба отправил обратно на Волгу. Требования вернуть людей на родину остались не услышанными.
Чтобы узнать о судьбе Арабджура, калмыцкий хан решает отправить в Китай посольство под началом ламы Самтана Кулюкова. Кроме Пекина посольство должно было побывать и в Тибете. В мае 1709 года Аюка попросил казанского губернатора Апраксина проинформировать об этом Петра I и дать посольству сопровождающих. Апраксин занялся организацией миссии и выделил сопровождающих из казанских полков: унтер-офицера Матвея Суровцева, капрала Михаила Тихонова и двух драгун. Через Тобольск и всю Сибирь это посольство дошло до Китая и в 1712 году возвратилось в Россию. Арабджур так и остался в Китае, но вместе с калмыцкими послами пришла небывалая новость — в Россию к хану Аюке едет посланец от китайского императора.
«Здесь находится особливый народ, который русские люди называют татарами»
45-летний чиновник маньчжурского происхождения Тулишэнь, скорее всего, не был главой посольства императора Канси. Незадолго до этого он был в опале и целых семь лет прожил в деревне в доме своих родителей, но император позволил ему реабилитироваться в далеких краях. А поскольку все подробности этой миссии мы знаем благодаря его «Запискам», и всё посольство принято называть — посольство Тулишэня. Всего же, как подсчитала исследовательница Ирина Мороз, это посольство включало 8 дипломатов и 22 сопровождающих.
Все стороны переговоров с крайней осторожностью приглядывались друг ко другу. В инструкции, которую дал послам император Канси, отдельно оговаривалось, что если Аюка сам предложит китайцам совместно напасть на Джунгарию, нужно убедить его, что император ни в коем случае не будет нападать на своего соседа, даже если бы джунгарский правитель Цэван-Рабдан «совершенное пришел бессилие и находился в самой крайней бедности».
Однако как только послы пересекли границу, российская агентура в лице «купчины» Петра Худякова докладывала, что посольство для того и едет, чтобы уговорить калмыков начать совместные действия против Джунгарии. Казанский губернатор 26 ноября 1712 года получил предписание Сената заранее предупредить Аюку, чтобы он не предпринимал никаких действий против Цэван-Рабдана, поскольку тот «царскому величеству примирителен». При этом губернатор должен был и обеспечивать нужды посольства, и собирать всю информацию о его подлинных задачах.
4 февраля 1713 года послы достигли Байкала, 2 марта были в Иркутске, 5 июня — в Енисейске, 13 августа — в Тобольске, в октябре сплавлялись по Каме, и 21 ноября прибыли в Хлынов (ныне Киров). Пересказывать все факты, которые удивляли Тулишэня, вряд ли имеет смысл. Достаточно упомянуть лишь, что его китайско-маньчжурская оптика совершенно не отделяла татар сибирских от волго-уральских, как пытаются сделать теперь. «Здесь находится особливый народ, который русские люди называют татарами, жилища свои имеют они по берегам реки Иртыша, также около городов Тобольска и Казани», — фиксировал Тулишэнь.
Какой была Казань в 1713 году
«Город обнесен стеною, сделанной из больших деревьев, в стенах восемь ворот. Стена по лицу имеет около двух ли (в 1 ли — более 500 метров), а в окружности около восьми ли. За внешней стеной есть предместья, укрепленные рогатками. Внутри города есть лавки и рынок, также пять каменных и три деревянных храма. Во всем городе считается до 5000 семейств, живущих в деревянных домах», — такой увидели Казань китайские дипломаты, когда приехали 27 ноября 1713 года.
В описании Тулишэня угадываются деревянные посадские стены Казани, которые ещё простоят около двадцати лет, а затем будут разобраны. Среди предместий за пределами посада, «укрепленных рогатками» (то есть кольями), наверняка была и Татарская слобода.
Далее в качестве жителей города дипломат отмечает русских, татар, марийцев (черемис) и калмыков (торгутов). Некоторые комментаторы удивлялись, откуда в Казани появились калмыки. Но учитывая, что город был центром губернии, включавшей калмыцкие кочевья, а эта территория была многократно больше современной Калмыкии, можно предположить, что ради приезда высоких гостей в Казани уж точно находилось какое-то количество калмыков. Относительно марийцев, Тулишэнь приметил их антропологическое и культурное сходство с татарами: «лицом весьма походят на татар и подобно им бреют головы, но говорят своим особенным языком».
Китайского наблюдателя интересовало у нас всё, и он подробно перечисляет породы деревьев, злаковые культуры, фрукты и ягоды, какие видел вокруг Казани, а также рыб в местных водоемах.
Новый казанский губернатор Петр Самойлович Салтыков отправил в Посольский приказ отчет о прибытии китайской делегации, а в ответ получил из Сената очередное предостережение о недопустимости вступления Калмыцкого ханства в войну с Джунгарией, так как «от того Сибири будет великая обида», а Цэван-Рабдан «для китайского торгу всегда надобен».
Переговоры китайских послов и хана Аюки состоялись в июне-июле 1714 года в кочевье под названием Манутохай, вероятно, на территории современной Волгоградской области. Хан и отец Арабджура Назар-Мамут были успокоены относительно участи калмыков, оставшихся в Империи Цин. Однако результата в виде ожидаемого вступления калмыков в войну против Джунгарии посольство не добилось. Не состоялась и встреча послов с Петром I, хотя Тулишэнь впервые для китайской аудитории сделал обзор российской истории и красочно описал деяния царя-преобразователя.
Через осеннюю Казань и Сибирь посольство вернулось в Китай, существенно сократив прежнюю дистанцию между двумя великими державами. Тулишэнь ещё несколько раз будет участвовать в переговорах с Россией, пока в 1740 году император Цяньлун не отправит его в отставку с формулировкой: «Тулишэнь слишком стар для того, чтобы работать».
Казанский журналист заступается за репутацию китайского дипломата
Сочинение Тулишэня было переведено на русский язык первым отечественным китаеведом Иларионом Калиновичем Россохиным и издано в 1764 году, а затем ученым Алексеем Леонтьевичем Леонтьевым, перевод которого увидел свет в 1788 году. Но редко вспоминают, что небольшая часть записок была переведена на русский язык в Казани в середине XIX века кем-то из местных китаеведов, кто из скромности пожелал остаться неизвестным.
В 1845 году в газете «Казанские губернские ведомости» в номерах 1, 2, 3 и 5 вышел большой текст «Пребывание китайского посольства в Казани», подготовленный редактором Александром Ивановичем Артемьевым. Поводом для написания материала послужила публикация «Санкт-Петербургских ведомостей» 1840 года, где сильно искаженный фрагмент «Записок» Тулишэня попытались представить в виде курьеза.
Артемьев, который изучал китайский язык в Казанском университете, решил дать достойный ответ столичной газете и опубликовал глубокое исследование истоков российско-китайских взаимоотношений. Был ли он сам переводчиком Тулишэня с китайского или эту работу сделал его научный руководитель архимандрит Даниил (Сивиллов), ранее служивший в православной миссии в Пекине, — хорошая задача для казанских китаеведов. Но обращает внимание причина, по которой издание уделило так много внимания китайскому посольству XVIII века.
«Известно, что многие из почетных граждан Казани и Казанской губернии имеют прямую торговлю с Кяхтой, Казань есть единственный пункт, через который идут чайные караваны в остальную Россию, и потому надеемся, многим предложенное нами обозрение этих сношений, хотя не прямого отношения к самой Казани, тем не менее, будет интересно», — писал Артемьев.
Середина XIX века была временем расцвета российско-китайской торговли через приграничную ярмарку в Кяхте. Казанские купцы сколачивали огромные состояния, обменивая нашу качественную кожу на китайский чай. Поэтому тема Китая здесь вовсе не была экзотической диковинкой. Заступаясь за достоверность данных китайского дипломата, казанский интеллигент заступался за интересы родного города.
Эта история продолжается и теперь. Дипломатические, деловые и интеллектуальные связи с Китаем идут рука об руку и находят применения в Казани.
Автор текста: Марк Шишкин
Никогда не углублялся в историю настолько, но люблю смотреть историю от Марка Шишкина, рассказывает интересно обо всем. Недавно вот прогуливалась у КФУ и запечатлела новый памятник Конфуцию.
Учитывая, что первое посольство из Китая в Россию было через Казань, думаю нужно подчеркнуть большую значимость нашего города. Тем самым Казань является центром международных и культурных ценностей
А мне понравилось как описывается осень Тулишэном, где он описал не только красоту нашего края, но и также подчеркнул интерес к нашей культуре. Даже не смотря на сложную ситуацию в своей стране,он так красочно описал природу