Мы многое слышим и читаем о казанских певцах, музыкантах и актерах. Часто в тени остаются другие люди, без которых сегодня не обходится ни один концерт. Интернет-портал KazanFirst начинает серию материалов о танцах. Будем говорить о танцевальном искусстве, отдельных стилях и направлениях, их содержании и том, как это все развивается в Казани.
Начать беседы о танцевальной жизни столицы Татарстана журналист KazanFirst Ирина Егорова решила с Анастасией Фаттаховой, танцором, хореографом, основателем академии танца и команды «F-team», а также лидером проекта «Мотиватика».
— Анастасия, в детстве вы так же горели желанием танцевать, или хотели заняться чем-то другим?
— Мне кажется, в детстве я хотела танцевать гораздо больше, чем когда-либо. Я была подвижным ребенком. Помню поездки на Черное море с бабушкой и дедушкой. Танцевала там везде, где играла музыка: на улице, на пляже, дома. Думаю, у меня был, есть и, надеюсь, будет сильный внутренний импульс к танцам.
— Когда и почему вы увлеклись танцами?
— Официально пришла в танцевальный мир в 1994 году. Мне было 14 лет. Завершив занятия художественной гимнастикой, папа привел меня на первое занятие в театр танца «Мгновение» в ДК «Химиков». Мой путь как танцовщицы начался именно там. У нас, конечно, была классическая хореография у станка. Моим первым педагогом, который учил меня держать ногу, была Ишкузина Светлана Владимировна. Вторым важным человеком стала Лилия Сорокина. Сегодня это уважаемые профессионалы в мире танцевального искусства. Большую роль в становлении сыграла Ишбулатова Елена Петровна. Благодаря многочисленным фестивалям, конкурсам, концертам, я попробовала сцену на вкус. Надо сказать, он мне понравился.
— Когда я пошла на танцы где-то в 2007 году, в студиях не было четкой стилизации. Для многих были народные, бальные и современные танцы, под которыми они подразумевали вовсе не contemporary dance, а это 1970-ые годы. В какой момент и почему произошел такой переворот, что школы стали вводить отдельные стили, направления, а преподаватели пошли по узким специализациям?
— Я не могу сказать, в какой момент это произошло. Мне кажется, это тесно связано с развитием информационной сферы. У нас стали появляться знания, понимание и, как следствие, осознанность того, что есть в мире. Мы захотели ответить на вопросы: «А что я танцую?», «Что есть мое содержание?», то есть мы пошли вглубь. С другой стороны, школы стали вводить стили, чтобы стать привлекательными, быть в моде, на хайпе. Люди в гонке за своей привлекательностью как преподавателя придумывают какие-то штучки классно звучащие. Мне кажется, некое «мракобесие» в делении танцевальных стилей до сих пор происходит. Например, такое явление, как стиль джаз-фанк не существует нигде, кроме России. Было кучу надписей и рекламных щитов про RNB танцы, хотя это вообще не о танцах. Или рагга джем. Люди даже не знают, что такое рагга. Это конкретная программа, которую придумала Лёр [Куртельмон]. Программа существовала определенное количество времени и никакого отношения к дэнсхоллу не имеет.
— Говоря о дэнсхолле, как вы с ним познакомились с этим стилем и когда?
— Все началось с 2006 года. Тогда просто гремели фитнес-конвенции. На одной из них я познакомилась с Лёр и рагга джем. Если Петр I прорубил окно в Европу, то она для меня прорубила ямайское окно. Но тогда это было не о дэнсхолле. В 2008 году Лёр набирала команду. Мы же русские, нам хочется пройти кастинг, отбор. Мне повезло. Я его прошла. Нас тогда было всего 10 человек. Мы могли преподавать рагга джем. Уже после пришло понимание, что рагга и дэнсхолл — это отдельные стили. Вообще дэнсхолл — это не совсем о танцах. Танцы — это лишь часть. Дэнсхолл — это история жизни конкретного народа, страны, которая имеет свое развитие от колониального времени до получения свободы, внутренних политических междоусобиц. Это напрямую отражается в том, как каждый движется. На мой взгляд, мы просто заимствуем одну часть — танцевальную. Мы не ямайцы и никогда ими не будем. Да, в нас откликается другая культура. Почему-то так происходит. Во мне откликнулся дэнсхолл, хотя я не только его танцую. Я это осознала, посетив Ямайку. Я увидела, как и чем люди живут, как устроен быт. Это о единении людей, о вере в себя, в комьюнити (community — сообщество). Для меня дэнсхолл об этом.
— Когда вы посетили Ямайку?
— В прошлом году.
— Можно ли сказать, что в прошлом году вы осознали, что такое дэнсхолл?
— Нет, это происходит не в один момент. Все идет слой за слоем. Если ты съездишь на Ямайку, не факт, что ты осознаешь, что такое дэнсхолл. Это не волшебная таблетка. Это заблуждение. Ты внутренне должен быть готов к этому. Наверно, именно в прошлом году я была готова шагнуть дальше. Осознание идет шаг за шагом: общение с коренными жителями, приглашенными танцорами. Я не знаю, что будет во время моей следующей поездки. Это не понимание нравится или нет, это постепенное движение вглубь. Я не знаю, каким будет мое танцевальное будущее. Да, в этом году мне будет 39 и мне не страшно говорить о танцевальном будущем. Я не знаю, каким оно будет, но мне бы хотелось, чтобы оно было.
— Каким вы видите свой путь?
— Я занимаюсь дэнсхоллом действительно давно. Сегодня таких очень мало. Люди приходят в дэнсхолл и уходят из него. Есть те, кто, вдохновляясь стилем, создают авторскую хореографию. Я не говорю, что это хорошо или плохо. У меня другой путь. Я его опишу, как достоверную трансляцию знаний и того, что по-настоящему есть. Мне хотелось бы быть проводником знаний, информации, скажем так, тру (true — настоящий) дэнсхолла. Но есть и другой путь, не связанный с дэнсхоллом. Путь самовыражения посредством открытия естественных ресурсов движения. Здесь сплетаются воедино энергетика, ментальность, психоэмоциональная сфера и физика.
— А кто был вашим учителем или наставником по дэнсхоллу?
— Есть люди, работая с которыми, мы активизируем друг друга. Если мы говорим о дэнсхолле, я считаю важным взаимодействие с разными носителями культуры. Не только с теми, кто сейчас в тренде, у кого куча лайков и подписчиков. Могут быть те, кто вообще неизвестен, кого нет в социальных сетях. У меня есть знакомый уроженец Ямайки, который к миру танца вообще отношения не имеет. Но знакомство с ним я тоже могу отнести к вопросу развития моего пути в дэнсхолле. Я не могу сказать, что практикуюсь только у определенного человека. Любая практика, взаимодействие с людьми для меня важна. Я езжу к ребятам. Не могу назвать их наставниками, но могу назвать партнерами. Мы дружим с Дашей ICECREAM, Claudio. У нас больше взаимообмена, нежели наставничества. Для меня сейчас наставничество — это работа с ценностями, а не с информацией. Информацию я предпочитаю брать без посредников. Наставничество — это всегда путь через разных людей. Это не ситуация — учитель и ученик, а взаимодействие, совместная практика. Часто такое взаимодействие происходит с моими учениками. Я вижу, как мы на уровне сотворчества можем развивать друг друга. Может происходить какой-то космос.
— Каким был ваш первый танцевальный баттл?
— Он был очень интересным. Мы поехали с Братьями Гавс, брейкерской командой, в начале 2000-ых годов в Набережные Челны. Мы с ними сдружились, когда делали классные совместные постановки. Нас было 4 девочки и их 4 мальчика. Они попросили нас поехать их поддержать. Когда мы приехали, выяснилось, что каждая команда должна была привезти одного человека в качестве члена жюри. Она посадили меня. Слава Богу, внешний вид уличного танцевания соответствовал — широкие штаны, короткая стрижка. Хорошо, что я знала хотя бы какие-то элементы из брейкинга: фризы, эйр твисты и прочее. Хоть я не была частью этой культуры, но первый баттл был в роли судьи.
— А в дэнсхолле?
— Это был 2007 или 2009 год. Сейчас мало, кто в зрелом возрасте «баттлится». Можно по пальцам пересчитать тех, кому за 25. На мой взгляд, это такой специфический соревновательный момент. Главное — не застрять. Самоутверждение должно смениться самовыражением. Это две разные вещи. Я очень азартный человек, хотя мне всегда баттлы даются не просто. Я думаю, это качество осталось во мне от спорта. Было много разных баттлов. Какие-то выигрывала, какие-то проигрывала. На самом деле, это не так важно, хотя я очень сильно расстраивалась. В баттле подсказка в том, что побеждает тот, кто не хочет победить. Это не значит, что ты не должен быть голоден или не должен быть готов к битве. В этот момент спасает удовольствие, интерес, азарт от процесса. Это есть цель, но это не самоцель. Ты не должен за это продать все остальное.
— Сегодня вы участвуете в баттлах?
— Сейчас нет, потому что не чувствую в этом собственной гармонии, не в смысле спокойствия. Мне важны другие вещи. Например, импровизация и рождение других вещей посредством нее. Интересна постановочная работа, создание явленного из неявленного. Но я участвую в баттлах, как человек создающий атмосферу, который стоит за спиной тех, кто «баттлят», для кого это сейчас гармонично, кто физически, биологически и психологически рождены для этой обстановки. Считаю, что для баттлов есть определенный тип времени, психотип, тип информационного метаболизма. Хотя баттлы полезны для всех: кто имеет для этого склонность, кто не имеет. Преодолевая свой страх, ты делаешь шаг в круг, поэтому ты всегда остаешься в плюсе. Вопрос в другом: зачем это тебе. Для меня сейчас не столь важно самоутверждение. Снова выйти и доказать? Ну, окей. Неважно выиграю я этот баттл, пройду этот селект или нет. Я знаю, что к этому можно подготовиться, но это огромное количество времени и вложений. На мой взгляд, я эффективнее сейчас в другом. Я уже самоутвердилась.
— Когда вы поняли, что можете перейти со ступени танцора на ступень педагога?
— Не могу сказать, что я перешла, потому что я все еще танцор. Я, наверно, ее открыла. Да, я могу назвать себя педагогом. Я считаю, что занимаюсь формированием каких-то ценностей, отношения к тому, что происходит, к танцу и к себе в танце. При этом мне важно сохранение баланса. Если выберу что-то одно, то буду заниматься самокопанием, рефлексией. Я помню, как перешла с артиста балета, пассивного момента, когда ты танцуешь хореографию, которую тебе дают, в другое качество. Мне казалось, что я вообще ничего не могу делать. Не могла понять, когда же это из меня вылезет и уйдет наконец-то. Иногда я задаюсь вопросом: «А кто есть я?». Один из способов ответить на этот вопрос — получить обратную связь от других людей, как бы посмотреть в зеркало и узнать что-то о себе. Недавно мы вернулись с крупного мероприятия Dancehall International. Да, было круто и классно, но это высокая степень концентрации. Когда мне сказали: «Твоих детей видно. Они другие», я поняла, что не ошиблась в выборе методик, техник в работе. Но это не значит, что я не ошибусь в дальнейшем. Мне не нужна армия клонов Анастасии Фаттаховой. Для меня в таких событиях важно развитие, чтобы человек становился не лучше, а тем, кто он есть. Мы приходим в этот мир, зная, кто мы есть, но в процессе социализации мы забываем об этом.
— Говоря о вашей команде F-team, как давно она появилась?
— Как академии танца F-team в этом году 10 лет. Если говорить о команде, то ребят я начала тренировать, когда им было 7-8 лет, сейчас им 13-15.
— В чем плюсы и минусы работы с детьми?
— В том, что ты в них очень сильно влюбляешься. Это и плюс, и минус. Ты обречен на жизнь вечной любви. Это трудно, потому что нельзя переусердствовать, затмевать, гиперопекать. Нужно находить баланс между свободой и наставничеством. Дети честные. Их нельзя обмануть. Они видят больше и глубже, чем взрослый человек. Минусы работы с детьми… Хм, я не знаю. Это не минус, но это энергозатратно. Ты не можешь только поверхностно с ними работать. Меня всегда это возмущало. Я вижу много некачественного в детском тренировочном, педагогическом процессе. Не понимаю, почему люди дают себе право, не владея каким-либо мастерством, идти и что-то передавать. В этом должно быть гораздо больше ответственности.
— Ваш центр, или среда личностного развития называется «Мотиватика». Как родилось такое название?
— Оно родилось во время работы с Настей Закировой из ImCompany. Она сказала, что первое слово, которое ассоциируется со мной — это мотивация. Потом Настя спросила, какой у меня был любимый предмет в школе. Я говорю, математика. Она мне говорит, давай назовем мотиватика. Да, так и получилось. Почему? Математика — это глубокая наука, которая может найти корни мироздания. Не зря все цифры, числа, отношения между ними и объектами в природе имеют количественные значения. Благодаря опыту фитнес-директора, моему базовому психологическому образованию, прочитанным лекциям люди часто спрашивали меня о мотивации. Я всегда знала, что успех любого дела зависит от людей. Корни мотивации находятся в самом себе. Говоря об этом пространстве, для меня важен баланс и физических, и духовных качеств. Нам дано тело, и важно заниматься физически. При этом тело дано как инструмент выражения внутреннего пространства и резонанса с внешним. Для меня Мотиватика — это то место, где мы можем создать условия для развития и физических, и духовных качеств посредством разных способов. Я за поддержание этого баланса.
— Вы следите за танцевальным движением в Казани?
— Я не могу сказать, что слежу, хотя я в теме, потому что танцевальное движение — это люди. Есть те, кто меня вдохновляют своим творчеством. Есть люди, за которыми, я скажем так, наблюдаю со стороны. Не люблю судить. Я никогда не ставила задачи развивать танцевальное сообщество Казани, Татарстана или России. Просто делала свое дело. Во время смены интересов, наверно, менялся фокус внимания, но не могу сказать, что я сделала что-то, как общественный деятель. Это профанация. Да, каждый из нас оказывает влияние, и мы меняем среду своими делами. Я слежу за этим мало, потому что это вопрос, развивающий эго. Лучше в противоположном направлении буду двигаться. Но практически со всеми людьми, которые сейчас на виду, я взаимодействовала.
— Как оцениваете уровень танцев в Казани?
— Хорошо, несмотря на то, что у нас небольшая среда для танцоров в России, тем более в Казани, и есть много подпольных вещей и абсурдных. Сложно назвать людей, которые занимаются танцами именно как профессией. Просто у нас такая ментальность. У нас это не котируется, хореограф — это не профессия. Просто не так исторически развита инфраструктура поддержания танцевальной культуры: хорошо, академический танец мы как-то поддержим, а с уличными и современкой вы сами разберитесь. Это правда, я не сгущаю краски и не обвиняю. Есть люди, которые даже при этих условиях делают качественные вещи. Критерием является то, когда ребята выезжают на какие-то тусовки и фестивали. В душе может петь каждый, а ты выйди и сделай это на сцене, выйди в круг и покажи.
— Какие школы, студии или люди задают этот танцевальный уровень и его продвигают?
— Не хочу выступать в роли эксперта, потому что допускаю то, что я что-то не знаю. С точки зрения своего субъективного мнения, качественно и творчески представлена школа [KingStep] Алины Бариловой и Саши Царёва. Это их тема, и они делают ее очень хорошо. Я ценю и уважаю деятельность Айрата и Лилии Багаутдиновых из «Дороги из города» (Театр танца, — Ред.). Для меня главное в детских танцах — привить любовь к танцеванию. Так получилось, что меня пригласили к их ребятам с мастер-классами. Видела, как они загорелись и откликнулись мне честно и открыто. Это было ценно. Уважаю и восхищаюсь деятельностью Маши и Марселя Нуриевых. Для меня это проводники в мир современной хореографии. 3 года назад я пришла к Марселю. Не знаю, что случилось с моим сознанием, но хотела сделать постановку. Мы стали общаться, произошел взаимообмен. С тех пор мы дружим. Появилось творческое объединение «Девять», «Метамарфозы»… Это была случайность, которая была неслучайна на моем творческом пути. Я внимательно наблюдаю, разделяю и внутренне поддерживаю Нурбека [Батуллу]. Знаю, что ему работать непросто. Это требует любви и поддержки, с точки зрения танцевания. Из наших собратьев уважаю деятельность и педагогическое отношение Димы Фёклина из студии Level up. Это тру история. Дима работает с разными ребятами. Мне нравится, что его преподавание держится не только на разучивании каких-то движений. Это всегда концепция, философия и знания.
— А из брейк-данса?
— Из бибоинга я уважаю ребят, которые делают COMBOnation. Этот фестиваль они создали сами, и он гремит, а это показатель. Когда ты вкладываешься не в гонку за бизнес-проектом, а когда ты вкладываешься для или вопреки собственной выгоде, заработку, но ты это делаешь, потому что не можешь без этого, дает такой результат. Для меня это пример. Наблюдаю за деятельностью Вани [Емельянова] из «One» break studio. Я вижу отличия. У него немного другая тема, но прикольно, что на каждого есть свой тренер.
— Что можете сказать о народных танцах?
— Я считаю, что важно поддерживать знания и практику народного танцевания. Жаль, что у нас это не происходит на доступном уровне, потому что это всегда только профессиональные коллективы. Нам важно знать свои корни. Хочется, чтобы это стало ближе обывателю. Мы дружим с Кобулом [Амоновым]. Мне нравится, как он дает свою хореографию. У него целостный подход: музыка, костюмы, хореография. Наверно, вот так. В фокусе внимания на других не следует забывать о тех, кто рука об руку идут рядом и тоже формируют танцевальную культуру Казани, Татарстана, России. Это моя команда: Катя Бугрова, Камила Галеева, Дима Леонтьев, Регина Акишева, Диана Елизарова, Ильмира Бакиева, Рустам Мавлетбердин и Дима Фёклин. Это преподаватели, наставники академии танца «F-team». Я думаю, за их делами будущее танцевального сообщества.
— Резкий интерес к танцам массово появился после проекта «Танцы» на ТНТ. Открылось множество студий, люди стали гастролировать по стране с мастер-классами. Как вы считаете, этот проект — это показатель уровня танцора?
— Нет. Он не об этом. Я не была исключением, и поддалась этой лихорадке «Танцев» на ТНТ. Я принимала участие в третьем сезоне. Прошла кастинг. Когда меня попросили прислать видео со своей семьей, в кабинете у мужа, я поняла, что история не о моем танцевании. Это история о том, что танцует жена чиновника. Приняла тогда сложное решение: написала отказ от участия в проекте. Знаю, что могу и умею. Может, где-то мне тоже хочется признания и демонстрации своих возможностей, но произошла вот такая ситуация. Как подкрепление этому потом случилось ещё два события. Так получилось, что на меня вышли организаторы тура одного из участников проекта, который давал дэнсхолл. К тому моменту я была достаточно глубоко в этой теме. Поняла, что человек не дает дэнсхолл, хотя им называет. Да, это могут быть какие-то похожие движения, но это не дэнсхолл. А ведь обыватели не знают разницы. Это был первый звоночек. Второй момент произошел, будучи в Амстердаме на проекте DASS, я познакомилась воочию с близняшками [Михайлец], с Даяном и многими другими ребятами, участниками проекта. Они классные, и таких классных было ещё 40 человек из нашей группы. Суть в том, что вживую люди намного интереснее. Участие в телевизионном проекте это не о том, что и как ты танцуешь, или каким будет твой путь. Оно о том, как ты появишься в телевизоре. Ни больше, ни меньше.
— Тогда назовите два-три показателя хорошего танцора.
— Честность и самоотдача.
— Как оцениваете себя?
— Я могу ошибаться технически, волноваться, но не буду делать, не открывшись изнутри наружу. Иногда это даже бывает не всегда красиво. Я имею в виду, когда мы в танце показываем свои переживания, они могут быть очень сильными, и не все к ним готовы. Самоотдача — либо ты делаешь, либо не берешься. Как в последний раз. А если это и есть последний раз?! Мне кажется, это не только о танцах, это о творчестве. Я всегда реагирую, когда вижу это в людях, выходящих в круг, на сцену. Это не значит, что нужно разбивать колени, ноги в кровь. Нет, не об этом. Любая форма. Но только при этих двух условиях я нахожу ответ на вопрос: «Зачем?».
— Последний короткий вопрос, но непростой. Попробуйте продолжить предложение одним словом. Танцы — это…?
— Для меня пока это многоточие.
Comment section