Детище Дианы Сафаровой — иммерсивный спектакль «Анна Каренина» продолжает оставаться одним из самых обсуждаемых событий театральной Казани. Зрители делятся эмоциями в соцсетях, актеры репетируют в особняке Демидова, а журналист KazanFirst продолжает выяснять интересные детали создания шоу и анализировать героев с их исполнителями. После беседы с исполнительным продюсером, парфюмером, исполнительницей роли Анны Карениной мы перешли к Алексею Вронскому.
Иммерсивный спектакль — это новшество не только для многих казанцев, но и для самих актеров. Идель Киямов, исполнитель роли Вронского, рассказал, как попал в шоу, впервые прочитал роман Льва Толстого и поделился особенностями работы в иммерсивном театре.
— Идель, когда вы впервые познакомились с иммерсивным спектаклем?
— Если признаться, с иммерсивным спектаклем я познакомился, уже будучи приглашенным на проект «Анна Каренина». До этого я знал только классический театр.
— Как вы попали в шоу «Анна Каренина»?
— Я попал благодаря кастингу. Где-то в марте-апреле мне написала Регина Саттарова, второй режиссер, и попросила прийти показаться. На пробах Диана Сафарова, главный режиссер, пришла, посмотрела и сказала, что все уже поняла. Мне написал администратор и сказал, что я в проекте. С апреля начали репетировать.
— Насколько я знаю, вы теле- и радиоведущий. Ранее играли в обычном театре?
— Вообще, я окончил театральное училище. Когда учился на 3-м курсе татарского эстрадного отделения, молодой режиссер Резеда Гарипова пригласила принять участие в постановке «Все мы люди» по роману Ремарка «Возлюби ближнего своего». Тогда исполнял одну из главных ролей — Людвига Керна. Еще играли дипломные спектакли. А так с 3-го курса работал синхронным переводчиком татарского языка в театре.
— Для вас чем отличается обычный театр от иммерсивного?
— Актер в обычном театре — цитирую Анору Халматову, исполнительницу роли Анны Карениной — защищен тремя стенами. В классическом театре есть еще четвертая, скажем, невидимая стена. В иммерсивном театре зритель на расстоянии вытянутой ладони. Безусловно, это активирует адреналин, будоражит кровь актерам.
— Вы сказали, что зритель находится на расстоянии ладони. Его присутствие не мешает актерской игре?
— Несмотря на то, что каждый зритель в маске, мы видим их глаза и получаем колоссальную энергию. Мне это очень помогает. К примеру, после родов Анны и разговора с Карениным Вронский идет к себе в комнату стреляться. У него там душераздирающий монолог. В этот момент я смотрю в глаза зрителям. Те чувства и эмоции, которые я вижу в их глазах, помогают заряжаться, больше «раскачивать» в себе эмоции Вронского. Но наш зритель пока немного боится полностью раскрепоститься. Они держат какую-то дистанцию. Допустим, у нас есть сцена с Анной, где мы сидим у кровати в комнате Вронского. Зрители заходят и толпятся возле двери. Когда я иду в комнату, мне хочется всех [протолкнуть] внутрь, чтобы всем все было видно. Комната это позволяет, но зрители сами стесняются.
— Случалось ли такое, что из-за зрителей вы выходили из образа?
— Нет. До начала спектакля мы полностью погружаемся в образ. Да и зрители сами понимают. Здесь играет на руку их стеснительность. Они сами выстраивают коридор, помогают нам пройти из одной комнаты в другую.
— У обладателей VIP-билета есть возможность поучаствовать в «индивидуальном экспириенсе», или, как вы между собой говорите, «пэксе». Во время показа я заметила, что после «пэкса» с Вронским женщина вышла с розочкой и очень счастливая. Во время такого взаимодействия Анна говорит со зрителями по душам. Что делает Вронский?
— Это секрет. Чтобы узнать, надо прийти на спектакль.
— Все-таки что в нем особенного? Речь ведь идет о 15 тысячах за билет.
— Диалог, соблазн, роза и так далее.
— Почему фишка с розочкой только у Вронского?
— Я не знаю «пэксы» других актеров. Это вышло как-то спонтанно. Сели два Вронских (в спектакле два актерских состава. — Ред.) и стали думать, что сделать такого особенного. Подумали, почему бы не роза. Ведь это приятно, когда ты идешь на спектакль, но цветы даришь не ты, а тебе дарят.
— Поскольку зритель всегда рядом, нужно держать все под контролем и, если что-то происходит, импровизировать. Случались какие-нибудь «ляпы» или форс-мажоры?
— Бывают такие моменты, что в зависимости от тех или иных действий, реакции зрителей приходится импровизировать: придумать подходящую под ситуацию фразу исходя из стиля речи XIX века. Но таких серьезных форс-мажоров не было.
— Давайте перейдем непосредственно к произведению. В школе вы читали роман Толстого?
— Не помню, чтоб я читал «Анну Каренину» в школе. Я читал книгу в театральном училище. Безусловно, человек развивается. С каждой минутой он становится умнее. На каждом этапе взросления меняется восприятие, в том числе и того или иного произведения.
— Каким было первое впечатление?
— Роман не сразу мне дался. Кто-то читает «взахлеб», а мне приходилось как-то откладывать. В то время как раз вышел фильм с Кирой Найтли. Мне понравилась и сама кинолента, и актеры, и костюмы. Я воспринимаю информацию визуально, поэтому представляю себе героев такими, какими они были в фильме. Когда в первый раз читал, мне как «человеку земли, труда» близок был больше Константин Левин.
— Спустя время изменилось отношение к роману?
— Мне кажется, ощутить мир Анны я сейчас тоже не в силах. Но отношение к роману не изменилось. Это же классика, а она актуальна всегда, потому что центральным героем является человек как само понятие — с его радостями или горем.
— В спектакле вы играете Вронского. Насколько я знаю, вы с ним одного возраста. До репетиций вы понимали характер самого героя?
— Характер его я понимал. Он благородный флигель-адъютант. Я отслужил в рядах Вооруженных сил России и мне знакомы повадки военных. Вронский — это человек, который должен был стать великим военным, наверное, но судьба сложилась так, что из-за любви он оставил службу. А непосредственно во время репетиций стали открываться новые факты. Что-то интересное Диана рассказывала, Регина добавляла.
— В чем Идель Киямов и Алексей Вронский схожи?
— Думаю, в честолюбии и благородстве.
— А в чем вы разнитесь?
— Я люблю «пахать», а Вронскому все давалось легко. Мама договаривалась, мама все устраивала. Он сам говорит, что именно благодаря ей достиг успехов в свете и на службе.
— Как бы вы описали Вронского одним словом.
— Честолюбие.
— Почему?
— Потому что это у него в крови. Несмотря на любовные перипетии, он остается честолюбивым человеком. Я бы еще сказал, страсть, потому что любовь Вронского к Анне настолько безумная, словно в ее основе лежит именно чувство страсти.
— Вронский — молодой, богатый и умный офицер. Как вы думаете, чем его зацепила замужняя Анна, у которой уже есть ребенок?
— Мне кажется, она зацепила своим взглядом. С одного взгляда все и началось: как говорится, появилась искра и между ними начало зарождаться чувство.
— В чем философия жизни Вронского?
— Он при любой ситуации остается в хорошей степени хладнокровным. Несмотря на обстоятельства, в ту же минуту принимает информацию и понимает, что нужно делать. Главная философия Вронского, по моим ощущениям, — в его благородстве и честолюбии.
— Окажись вы в реальной жизни участником линии Анна-Вронский-Каренин, что-то бы изменили?
— Я бы постарался не оказаться на месте Вронского и Каренина. Вообще, я бы не стал связывать свою жизнь с замужней женщиной. Я религиозный человек. С точки зрения религиозных канонов и общепринятых этических норм я понимаю, что это неправильно. Я бы лучше встретил свою Анну.
— Есть ли у вас любимая сцена в спектакле?
— Многие актеры нашего спектакля, особенно актеры массовых сцен, любят сцену безумного сна Анны, потому что там раскрываются герои, как сказал один зритель. Любимые сцены — роды Анны и самоубийство Вронского, потому что там происходит бесконечный поиск. В эти моменты я не знаю, что ожидать от самого себя. Ты не знаешь, пойдет у тебя сегодня или нет. В этом весь сок актерской профессии: нужно ломать себя. Я когда читал сценарий, думал, как это сыграю: здесь самоубийство, здесь нужно плакать, тут еще что-то. Поначалу я даже боялся, но после репетиций все сложилось в одну мозаику. Спасибо Диане, потому что это 16 сюжетных линий. Везде параллельно идет спектакль. Она каждому персонажу выделяла по неделе и разбирала все от А до Я.
— Какая сцена далась труднее всего?
— Думаю, эти же сцены. Они интересны, но очень трудны.
— Вы говорили, что вам по духу ближе Левин. Чем именно вы близки и хотели бы его сыграть?
— Мы похожи тем, что любим трудиться, а еще тем, что выберем «щи да кашу», а не устрицы. Мне близка крестьянская жизнь. Летние каникулы в детстве я проводил в деревне. Дед учил меня косить траву. Мы похожи с ним взглядом на мир и жизнь, некой простотой. Но Левина не так легко сыграть. У него тоже своя определенная философия. Задачи Вронского, грубо говоря, от первой до пятой сцены — соблазнение, влюбленность, от пятой до 15-й — любовь, с 15-й по 23-ю — некое отвращение к Анне. Если у Вронского линия прямая, то у Левина все вот такое, — рисует волны на столе Идель.
— В постановке есть такой герой, как Фатум, который взаимодействует с разными персонажами. Юлия Маленкина, исполнительница роли Анны, ранее сказала, что для нее Фатум — это судьба, которую не избежать. Для Вронского Фатум — это кто?
— Я думаю, Фатум для Вронского — это второе я и тоже судьба и рок.
— А вы смотрели «Каренину» на месте зрителя?
— Да, до официальных показов зрителям, а после нет, но я бы хотел.
— За каким актером бы пошли?
— Если бы у меня была возможность, я бы посмотрел все линии. Безусловно, все начинают с Анны. Знаете, первая сцена у нас на вокзале. Скажем, 100 зрителей. 40 человек пойдут за Анной, 10 — за Левиным, а остальные остаются на вокзале. А так зрители вольны строить свою сюжетную линию.
— Что посоветуете зрителю, чтобы у него осталось хорошее впечатление от шоу?
— Наверно, все уже говорили, но я бы посоветовал зрителям удобно одеться. Когда мы видим девушек на шпильках, нам их очень жаль, потому что им ведь приходится постоянно подниматься, спускаться. Еще зрителю нужно уважать другого зрителя: не толкаться. Также не стоит бояться актеров, а, напротив, быть поближе к ним, но соблюдать основные правила: не разговаривать и не прикасаться к персонажам. Бывает, что на момент «пэкса» рядом может не оказаться зрителя с VIP-билетом, тогда у обычных зрителей появляется возможность принять участие в уникальном «экспириенсе».
Comment section