В Татарстане, как и в России в целом, усиливается тенденция к силовому давлению на свободу интернета – об этом свидетельствуют данные по итогам 2021 года. Соответствующую статистику подготовили две организации — «Роскомсвобода» и Телеграм-канал «Сетевые свободы», специализирующиеся на защите цифровых прав граждан и свободе слова (они ведут ее с 2017 года).

– Слово года – цензура. На фоне расширения ограничений и запретов в интернете (более 90 инициатив) продолжалось пополнение реестра иностранных агентов (93 журналиста и медиа), уголовное преследование за публикации в социальных сетях, а также штрафы и аресты за демонстрацию символики запрещенных организаций и почти двукратный рост числа запрещенных сайтов и интернет-страниц, – пишут авторы исследования. – Более 400 тысяч ссылок попало в реестры Роскомнадзора в течение первых девяти месяцев 2021 года. По данным Роскомсвободы, половину этих ссылок заблокировал Роскомнадзор, а половину удалили сами владельцы сайтов или администраторы интернет-платформ.

В целом исследователи зафиксировали более 450 тысяч случаев вмешательства в свободу интернета в России – в полтора раза больше, чем годом ранее. Абсолютное большинство инцидентов (427 000) связано с запретом информации по различным основаниям, а также блокировкой отдельных страниц, сайтов и IP-адресов. Следует отметить, что рост произошел по всем пунктам, кроме незначительного снижения числа случаев насилия и гражданских исков.

– В прошедшем году уголовное преследование за высказывания в интернете почти достигло пиковых значений 2017 года: мы зафиксировали 401 инцидент. Эти данные включают в себя приговоры, возбужденные уголовные дела и факты, свидетельствующие о высоком риске привлечения к уголовной ответственности (обыски, допросы, задержания), – отмечается в исследовании.

Что касается Татарстана, то, по мнению авторов исследования, в республике в 2021 году вмешивались в свободу интернета 31 раз: зафиксировано 5 уголовных дел, 15 случаев административного давления, 5 случаев интернет-цензуры, а также по одному случаю насилия, шатдауна и «другого». В сравнении с соседними регионами, к слову, у нас все плюс-минус неплохо.

К примеру, братский Башкортостан при прочих схожих цифрах отметился 151 случаем интернет-цензуры. Вообще следует отметить, что по всем соседним регионам численные показатели по основным пунктам схожие, а вот по интернет-цензуре они отличаются в разы. К примеру, в Оренбургской области их 98, в Ульяновской – 204, в Чувашии 36, в Марий Эл -12. Недалеко – Саратовская область (1,5 тыс.), Пензенская (261), Нижегородская (608).

«Число подобных инцидентов будет расти»

Географически Татарстан находится практически в центре «красной зоны», но, судя по всему, на нижнем пороге. Если сравнивать, к примеру, со Свердловской областью (7 «уголовок», 9 «административок», 5 случаев интернет-давления, 1 насилия и 3 «других»), то мы отличаемся не особенно сильно, но этот регион в «желтой зоне».

При этом в 2020 году практически вся Россия находится в «красной зоне», хотя общие показатели значительно меньше. А вообще в «зеленой зоне» по итогам минувшего года только Камчатский край, Адыгея и Еврейская автономная область. Все это можно списать на недостатки в методологии оценки, так что не станем сильно привязываться к цветам.

Вероятнее всего, дело в насыщенности инфополя. Татарстан – республика очень развитая и количество инфоповодов в ней на порядок выше, чем в большинстве регионов России, как, собственно, и активность СМИ, соцсетей и гражданского общества. Достаточно привести в качестве примера тот же Камчатский край с одним уголовным преследованием. Для понимания – в начале 2017 года сельский житель опубликовал на своей странице «ВКонтакте» текст, который содержал «призыв к уничтожению представителей одной из национальностей». Он полностью признал вину и передал в дар сельской библиотечной системе четыре картины в качестве возмещения причинённого вреда.

В подобном ключе высказались и некоторые собеседники KazanFirst, с которыми мы говорили на тему свободы интернета. Так, управляющий партнер агентства «Теория Дарвина», соучредитель Ассоциации интернет-технологов Владимир Кутилов отметил, что важно правильно трактовать эту статистику. По его словам, фактически она фиксирует количество событий, связанных со СМИ и интернет-площадками.

– Соответственно, в тех регионах, где высокая активность СМИ, большое население, много пользователей, и количество событий большое. Это касается и инцидентов, и позитива тоже. Посмотрите на результаты Москвы, Санкт-Петербурга. Сравните их, например, с Чечней, – предложил эксперт.

Он напомнил, что Татарстан – большой регион, один из крупнейших в стране, с активной медиаповесткой и высокой энтропией в социальных медиа.

— Относительно населения представленная статистика инцидентов не выглядит «красной», как и основная часть описанных кейсов. Поэтому кажется странной логика авторов по разделению регионов на сорта. Здесь бы более адекватно выглядел относительный или индексный метод ранжирования, – считает собеседник. – Тем не менее важность представленного рэнкинга сложно переоценить. Свобода СМИ и личности остаются ключевыми ценностями современного общества, и подобный «термометр» для контроля состояния свобод необходим в обязательном порядке.

Медиатехнолог, руководитель коммуникационного агентства «К9» и соучредитель Ассоциации интернет-технологов Ярослав Муравьев также отметил, что не изучал детально систему построения подобной статистики.

– Но, находясь внутри индустрии, я не могу сказать, что какое-то осознанное давление на интернет присутствует, – считает Муравьев.

Эксперт отметил, что сейчас в целом существует устойчивый тренд на как можно большее присутствие властей в интернете. Это касается как статистической и аналитической работы, так и сбора жалоб от жителей в соцсетях с последующей их отработкой.

– Возможно, Татарстан присутствует в «красной зоне» по причине того, что это один из наиболее активных в интернете регионов с хорошо построенной системой работы. Здесь можно отметить и коммерческие компании, и большое количество активных пользователей соцсетей. С другой стороны, это активная и хорошо выстроенная система работы со всеми ними у республики, у государственных структур, – обращает внимание собеседник.

Тем не менее Муравьев указывает также на то, что в целом государственная информационная политика идет ко все большему ужесточению и регламентированию.

– И интернет здесь не является каким-то исключением. Если в целом на информационную, общественно-политическую повестку растет давление, очевидно, что это сказывается на интернете и отражает общую тенденцию. А интернет сегодня является одним из основных источников коммуникации, объединения людей. Соответственно, ему будет уделяться все больше времени, внимания, а значит, и число подобных инцидентов будет расти, — убежден Муравьев.  

Если говорить о конкретных, наиболее значимых инцидентах, составители исследования напоминают, что массовые протесты в начале года, как и в 2019-м, сопровождались проблемами с мобильным интернетом. В ходе акций 23 и 31 января о перебоях связи сообщали из Санкт-Петербурга, Красноярска, Казани, Владивостока, Симферополя, Москвы. Однако прямых доказательств постороннего вмешательства в мобильный интернет не было.

Следует отметить, что мы неоднократно писали о подобных случаях. Так, в ходе акции 23 января 2021 года в Казани силовики задерживали всех подряд, в том числе журналистов. «Под раздачу» попал также сотрудник KazanFirst, который был в специальном жилете, а также имел при себе удостоверение и редакционное задание. Позднее его выпустили, но силовики выводов не сделали и задержания журналистов происходили еще неоднократно (в частности, автор этого материала оказался в автозаке на митинге против QR-кодов).

Вспомним еще несколько материалов с наших страниц. Двух участников оппозиционных митингов отправили в СИЗО за подстрекательство к участию в митингах в Телеграме. Еще до митингов в республике завели уголовное дело за призывы к участию в нем. В конце июля неизвестные напали на нашего коллегу, оператора проекта «ТатарстанДа».

– Оберегая граждан от нежелательного контента, приучая их использовать прозрачные для контролирующих органов сервисы, запугивая и выстраивая административные барьеры для критиков и недовольных, государство постоянно училось: цензура становилась все более эффективной, а самоцензура превратилась в постоянного спутника любого публичного человека, – сетуют составители статистической подборки.

«Общая тенденция ведет к ухудшению»

Доктор политических наук профессор КФУ Сергей Сергеев считает, что ограничение свободы в интернете является, к сожалению, общероссийской тенденцией и связано с укреплением российского авторитаризма.

– Если 10, 15 и тем более 20 лет тому назад можно было еще говорить об авторитарных тенденциях в российской политической жизни, то сейчас авторитаризм развернулся в полный рост. Почти все регионы Приволжского федерального округа и более половины российских регионов (54) оказались в «красной зоне» несвободы интернета, так что ситуация в Татарстане не является на этом фоне чем-то из ряда вон выходящим – скорее, она типична, – полагает эксперт.

При этом он указывает: что касается многих из тех регионов, которые в «красную зону» не попали, — многие из них просто менее активны в информационном поле.

– При этом количество ограничений свободы слова в сети может год от года варьироваться: хотя в прошлом году в Татарстане было втрое меньше случаев, чем в 2020 году, но вряд ли это говорит об улучшении ситуации в этой сфере. Общая тенденция ведет к ухудшению, и в кипящем котле, как говорит китайская мудрость, не найти холодного места, – убежден собеседник.

Политолог Руслан Айсин считает, что в последние годы наши власти (причем не столько татарстанские, сколько российские) значительно усилили давление на свободу слова и выражение своей позиции прежде всего в интернете.

– Интернет стал главной коммуникационной средой, недаром его называют виртуальной реальностью. Это реальность, которая уже существует как данность, хоть и в несколько другом пространстве. Хотя в последнее время технологические разработки, в том числе метавселенные, переносят в другую плоскость большую часть жизни человека. По крайней мере, интеллектуальной жизни. Остается только физиологическое тело, по сути говоря, – сказал собеседник.

Эксперта удручает то, что Татарстан находится в «красной зоне», что цензура и прочие ограничения свободы здесь сильны. Причин этому он выделяет несколько, в том числе действия силовых структур и определенная установка.

– Понятно, что власть действует в некой общей логике – ставится задача, и чиновники рангом ниже ее исполняют. Часто это инициатива чиновников снизу по логике «как бы чего не вышло». В то время как, например, президент Татарстана Рустам Минниханов активно использует интернет и ведет соцсети, да и вообще придерживается достаточно прогрессивных взглядов. Татарстан всегда был передовым – не только в вопросах экономики или политического позиционирования, но и в вопросах работы с общественной средой, СМИ, – обратил внимание политолог.

Айсин отметил, что СМИ в республике вообще развиты гораздо лучше, чем в большинстве регионов страны. Это он назвал общим фактором социального и экономического развития, которое возможно только в среде, где есть свобода слова и волеизъявления, которая не просто учитывается, а является незыблемым правилом.

– Если Татарстан и дальше хочет, чтобы сюда приезжали айтишники, специалисты высокого уровня, все равно придется эти моменты учитывать. Тем более что у нас есть Иннополис и мы позиционируем себя как регион, куда могут приехать специалисты в сфере высоких телекоммуникационных технологий. А для них, как известно, очень важна свобода, важно социальное пространство. Это люди с особым складом ума, особым видением, – подчеркнул Айсин.

В пример он привел Кремниевую долину, куда (по опыту его знакомых и коллег) приезжают люди, покинувшие свои родные места не только и не столько из-за денег, но и в погоне за этой самой свободой. В связи с этим он называет напрямую взаимосвязанными такие вещи, как свобода и социально-экономическое развитие.

– Конечно, у всякой медали есть оборотная сторона – мы не говорим о тотальной свободе, везде есть правила, но нельзя ограничивать человека в его фундаментальном праве, – убежден эксперт.

«Свобода слова у нас в интернете чрезмерная»

Зампредседателя комиссии Общественной палаты РФ по развитию информационного сообщества, СМИ и массовых коммуникаций, гендиректор телеканала «Санкт-Петербург» Александр Малькевич убежден, что проблема давления на интернет в России вообще не актуальна.

– Никакого давления на интернет у нас нет, а свобода слова у нас в сети чрезмерная. Что я имею в виду? У нас нет реальных наказаний за фейки, нет наказаний за кибербуллинг, за травлю в сети, у нас спокойно живут анонимы в сети. На фоне многих стран, в которых уже существует соответствующее законодательство с большими штрафами, с ответственностью площадок, с понятной модерацией контента и даже с уголовными наказаниями, мы – территория совершенно разнузданной свободы, – убежден Малькевич.

По мнению собеседника, это связано с тем, что власть боится принимать жесткие решения.

– И здесь у меня претензии к депутатскому корпусу, потому что существует очень серьезное контр-лобби проплаченных блогеров, инфлюенсеров, которые нам рассказывают в соцсетях, почему ничего этого делать нельзя. Включая жесткую ответственность площадок за контент, который они публикуют. И мы почему-то пытаемся быть хорошенькими и резать хвост по частям. Нужно принять одним махом пакет законов и навести порядок. И не надо про преследование в сети рассказывать какие-то басни, – заявил эксперт.

Ответственный секретарь Экспертного совета по общественно-политическим и этноконфессиональным вопросам при КФУ Андрей Большаков в свою очередь отметил, что свобода в интернете – очень трудноизмеряемое понятие. По его мнению, упомянутый рейтинг достаточно субъективен, как и все существующие.

– Наверное, только совокупность различных рейтингов может дать приблизительно правдивую картину в этой сфере. Поэтому позиции отдельно взятого Татарстана не столь плохи, как в представленном рейтинге. Государство пытается регулировать сферу интернета, законодательство во всех странах очень различается. Где-то палку явно перегибают, – отмечает Большаков.

В качестве примера он приводит ситуацию с конфликтом действующего на тот момент президента США Дональда Трампа с «Твиттером», который заблокировал его аккаунт.

– Скандал получил мировую огласку, но в самих США не имел каких-либо последствий. В России и ее регионах примеры регулирования государством интернета различны. Например, особняком стоит информация, которая относится к сфере распространения террористических взглядов, – государство ее должно изначально блокировать. Сложнее с информацией, которая связана с «неэтичным поведением» политиков, бизнесменов и чиновников, данными об их незаконном обогащении». Подобная информация должна быть тщательно проверена, иметь доказательную базу. Как правило, независимым блогерам это сделать очень сложно, – считает эксперт.

Главный редактор ИА «Татар-информ» Ринат Билалов так же отметил, что статистика и методология этого исследования вызывают вопросы. Он указал, что более трети случаев, зафиксированных в нем по Татарстану, — это судебные решения по правонарушениям в соцсетях, связанным с призывами к терроризму, межнациональной розни и т.д.

– Когда фигуранты этих дел призывают к насилию над представителями других национальностей или публикуют нацистскую символику и получают соответствующую оценку суда, при чем здесь вообще свобода слова? – отмечает Билалов. – С учетом этого место Татарстана в «красной зоне» для меня довольно спорный момент. А если посмотреть на статистику соседних регионов, то, согласно этому же исследованию, число инцидентов с интернет-цензурой идет на сотни, у нас же отмечено всего пять таких ситуаций. И то, наверное, стоит детально вникнуть в каждую, чтобы понять, насколько обоснована их оценка как ущемление свободы слова.

При этом собеседник не утверждает, что проблем совсем нет. По его твердому убеждению, пока есть СМИ и соцсети, они были и будут.

— В свое время я участвовал в мониторинге нарушений в этой области, и, на мой взгляд, качество исследований и требования к отбору фактуры были выше, – сказал он. – Мне приходилось быть и ответчиком по искам из-за публикаций, и вступать в конфликты с чиновниками, когда они пытались повлиять на выход какого-либо материала. Нужно воспринимать это как часть журналистской работы, я не считаю такие ситуации чем-то экстраординарным.

Следует также обратить внимание на то, что российское законодательство в последние годы все больше приспосабливается к тому, чтобы применять его в отношении организаций и отдельных граждан, которые по какой-то причине неугодны действующим властям. Здесь можно вспомнить законы с нечеткими формулировками вроде нашумевших документов об оскорблении чувств верующих, об оскорблении властей или так называемой гей-пропаганде. Поскольку эти законы можно применять очень выборочно (что по факту и происходит), их небезосновательно называют репрессивными.

По факту сейчас, помимо обострения напряжения в российском обществе в целом, мы видим активные попытки властей регламентировать и регулировать радикально изменившееся информационное пространство. На нынешнем этапе мы отчетливо видим, что всю эту инфополитическую систему лихорадит, но главный вопрос в том, обойдется ли она аспирином или загремит в реанимацию.