«Марджани понимал, что живя в центре России не нужно призывать быть оппозиционером»

Труды татарского богослова Шигабутдина Марджани на русский язык перевели специалисты Российского исламского института. Книги дополняют антологию татарской богословской мысли, которая издается с 2005 года при участии Института истории имени Марджани АН РТ и РИИ. В этом году было переведено три произведения.

«Полезные вести о состоянии Казани и Булгара» («Мустафад ал-ахбар фи ахвали Казан ва Булгар»), в двух частях. Это известный исторический трактат Марджани. В данной работе анализируется история ряда тюркских государств (Волжской Булгарии, Хазарии, Золотой Орды и др.), описывается процесс этногенеза татарского народа. Во втором томе автор излагает историю Оренбургского духовного собрания, мечетей, а также биографии известных татарских богословов и имамов. Этот капитальный трактат до сих пор считается самым достоверным источником по истории татарского народа с древнейших времен, основанным на многочисленных, проверенных временем источниках. Примечательно, что эта единственный труд Марджани, написанный на старотатарском языке.

Введение к биобиблиографическому словарю «Верность предшественникам и приветствие потомкам» («Мукаддимат китаб Вафиййат аль-асляф ва тахиййат аль-ахляф»). Являясь введением к большому биобиблиографическому словарю «Вафиййат аль-асляф…», данная книга вводит читателя в мир арабо-мусульманской цивилизации. В начале книги содержится жизнеописание Пророка Мухаммада, затем автор разъясняет терминологию исламской истории, виды и категории исламского знания, наук, разряды мусульманских ученых, перечисляет династии правителей исламского мира, некоторые важные события, связанные с мировой историей.

«Верность предшественникам и приветствие потомкам» («Вафиййат аль-асляф ва тахиййат аль-ахляф») — самый большой по объему труд Шигабутдина Марджани. Это — 7-томный библиографический рукописный словарь, который включает 6057 биографий ученых, писателей, философов и общественно-политических деятелей мусульманского Востока и татарского народа периода VII–XIX веков. Переведен 1 том труда с выборкой биографий татарских богословов. 

— Наследие Марджани в первую очередь адресовано ученым, а не для граждан, не для широкой публики, — высказывает мнение Саид хазрат Шагавиев, завкафедрой религиозных и научный редактор. — Своему народу Марджани подарил труд «Мустафад аль-ахбар…», написанный на старотатарском языке. Но основная масса его книг у него на арабском языке и она написана для арабоязычных ученых всего мира. Поэтому поднимаемые им проблемы в первую очередь интересны исследователям, ученым, богословам, филологам, которые изучает сложные вопросы, которые на стыке религии и философии. Его наследие мы можем в большей степени адресовать тем людям, которые интересуются исламом, интересуются нашим татарским богословским наследием, которые хотят узнать, какой вклад сделали наши татарские ученые в общее исламское богословие.

Марджани сделал большой вклад в школу ханафитского мазхаба,  точнее в методологию ханафитского мазхаба в вопрос о разрядах мусульманских ученых ханафитского мазхаба. Он в 19 веке он раскритиковал ту классификацию, которая была создана османским учёным 16 века. Он обоснованна объяснил, почему эта классификация неправильна, объяснил, почему ученые из высшего разряда попали в низший разряд, — добавил спикер. 

Вместе с ним в презентации участвовали Рафик хазрат Мухаметшин, заммуфтия РТ и ректор РИИ и КИУ; Ришат Хамидуллин – заммуфтия РТ, директор Издательского дома «Хузур» ДУМ РТ и Абдулла хазрат Адыгамов – завкафедрой арабского языка и гуманитарных дисциплин КИУ и научный редактор.

Сегодня имя Шигабутдина Марджани известно в сети различным авторам и комментаторам из числа башкирских и ногайских активистов молодого поколения. Среди них, в частности, циркулирует тезис, что Марджани на самом деле «придумал имя татар», потому что татарского богослова в Поволжье проживали либо мусульмане, либо тюрки. К представителям муфтията от журналистов был обозначен вопрос: «Что всё-таки сделал Марджани с татарами или для татар? Действительно ли это он дал имя народу?». 

— На самом деле у Марджани есть такое выражение: «Без татар булмыйча, кем булыйк инде?». («Кто мы, если не татары?»). Спор «Кто же мы: мусульмане, тюрки или татары?» продолжается и был не только при Марджани, но и в начале 20 века. Марджани поставил точку своим произведением в этом споре: «Да, татары — это этнос, который формировался», — отвечал Мухаметшин.

В таком случае, что нужно сделать, чтобы молодые ногайские и башкирские авторы и комментаторы изменили отношение к Марджани? 

— Ничего не надо делать. Если мы сами, татары, будем его уважать, если мы будем его читать, то, я думаю,  этого будет достаточно. За них решать, заставлять, чтобы они уважали Марджани — не надо. Но не уважать и не любить Марджани — это значит быть очень недалёким человеком, потому что человека с его величину в исламском мире можно пересчитать на пальцах одной руки, — считает ректор РИИ.

Далее он привел несколько исторических сюжетов из жизни богослова, которые описывают его нрав. 

— Нельзя сказать, что относительно Марджани были восторженного мнения все его современники. Он был человеком с характером. Он знал себе цену. Например, он всегда красиво одевался, он всегда был в норковой шубе за 500 рублей, и это когда в его время 1 корова стоила 3 рубля. Он когда приехал служить имамом в первую махаллю Казани, то там уже правил купец Озын Ибрай (казанский купец Ибрагима Юнусова, годы жизни 1806-1886 года). Он искренне держал и содержал свою махаллю, мечети строил. Зато у него имамы стояли по стойке смирно, созывал всех на свои меджлисы и не принимал никаких отказов. И вот такого человека Шигабутдин Марджани заставил себя уважать. Марджани за это воевал с ним. Его за это выгоняли из махалли. Но всё равно Марджани добился своего и его стали уважать.

Марджани хотел быть муфтием. У него были такие амбиции. Но он муфтием не стал. Хорошо это или плохо — другой вопрос. Но если у него получилось, у нас был бы уставной муфтий, а не знаменитый богослов. В общем, мы бы могли потерять крупнейшего богослова с мировым именем.

Надо понимать, что муфтия до революции в Российской империи не выбирали, а назначали из числа лояльных мусульман. Да, когда Марджани приезжал в Казань после учебы из Средней Азии (он учился в Бухаре и в Самарканде), то о нём уже была слава, что возвращается в Казань образованный имам. Но этого было недостаточно, чтобы получить должность муфтия.

Муфтиями назначались по указу российского императора из числа людей, которые были лояльными императору. Нельзя сказать, что Марджани был оппозиционером. Он выступал за изучение русского языка, что нужно нормально общаться с русским населением. Он прекрасно понимал, что живя в центре России не нужно призывать быть оппозиционером.

В татарском обществе к Марджани было неоднозначное мнение из-за его сложного характера, из-за его богословских суждений. Например, мой земляк, самый главный идеолог кадимизма Ишми-Ишан из деревни Тюльтя Балтасинского района, вообще назвал Марджани ваххабитом. Он даже Марджани посвящал трактаты. Но Ишми-Ишан не понимал той глубины методологии, которую предлагал Марджани. Шигабутдин был ярым сторонником ханафитского мазхаба(правовая школа) и матуридитской акыды(вероубеждение). Но он предлагал современную методологию. Кадимисты этого не понимали, они были буквалистами и думали, что он рушит устоявшиеся многовековые традиции, — говорит Мухаметшин.

Один из журналистов напомнил, что Марджани современники в своё время невзлюбили из-за его толерантного отношения к шиитам, к нему даже приклеилась кличка «Шии-бутдин», с отсылкой к шиизму. Эту тему прокомментировал Саид Шагавиев. 

— Тогда отношения к шиитам было совершенно негативным. Шиитов вообще за мусульман не считали. В этом вопросе Шигабутдин Марджани формирует уже другую точку зрения. В практическом плане он разрешил татарам выдавать своих дочерей замуж за иранских и азербайджанских шиитов, которые сюда приезжали, здесь работали. Ему за это как раз и шубу подарили. Такая шуба в махалле была только у Озын Ибрая и у Марджани. А он Озын Ибрай миллионером был, к слову.

Его и шиитом, и ваххабитом, и миссионером называли. Очень много есть моментов в жизни Марджани, за которые можно зацепиться. Например, преподавание в учительской школе на государственные деньги. И Каюма Насыйри тоже критиковали, когда он русский язык преподавал. Его тоже обзывали миссионером. Мы должны относится как к естественному процессу, когда муллы и богословы пишут книги, критикуют друг друга, полемизируют друг с другом, — считает учёный. 

KazanFirst задал вопрос Шагавиеву, чем именно может быть интересен Марджани сегодня для более широкой аудитории, а не только для татар? 

— Он может быть интересен как мусульманский ученый в 19 веке в рамках Российского государства того времени, который те возможности, что государство предоставляло в то время, воплотил в жизнь. Он в своих трудах писал, как пророк Юсуф у фараона работал казначеем, был практически министром финансов, хотя фараон не являлся мусульманином, был неверным. Тем не менее Юсуф пришёл к нему, предложил ему свои услуги и работал на него. И такие примеры Маджани приводит из Корана, показывая тем самым, что мусульмане могут жить и в таких условиях, которые им предоставила в то время Российская империя. Показывая, что в таких условиях мусульмане тоже могут жить и выполнять предписания ислама, государство предоставило им полномочия в виде того, что у них есть Магометанское духовное собрание. И что через это МДС урегулируются внутренние дела мусульман. Марджани это считал большим благом. И что это вполне достаточно, чтобы исповедовать свои обряды, религиозные праздники, выполнять предписания, — отмечает Саид хазрат.

Отдельно спикер остановился на том, что Марджани было важно показать, что есть мусульманские ученые, которые находили что-то положительное даже в тех условиях, которые были у мусульман в Российской империи и пытались сделать пользу для мусульманской общины, и вообще для мусульман в целом. Было сильно развито типографское издательское дело, мусульманскую литературу издавали. Татарские богословы показывали местной татарской элите, местным богачам, какую литературу надо издавать, эти книги потом уходили на Восток. По всему миру они распространялись. Казань оказала большую услугу мусульманскому миру. 

— Марджани — это пример того, что мусульманину можно жить в немусульманской стране. И ещё Маржани — это демонстрация того, что весь тот имеющий экономический потенциал, который был у мусульман Российской империи, был использован во благо мусульман всего мира. Когда мусульманский мир ещё только спорил, можно издавать Коран или нет в распечатанном виде, здесь, в Казани этот вопрос был уже решён, — рассуждал Шагавиев.

В свою очередь, Абдулла хазрат Адыгамов тему популяризации исторического наследия Марджани сравнил с ядерной физикой. 

— Не всё можно у Марджани популяризировать. Если сравнивать с современными какими-нибудь науками, то например взять те или иные тонкости ядерной физики, то какой смысл их популяризировать, если они понятны только специалистам? Точно также и с Марджани. Если речь идёт о каких-то правилах и терминах, то они могут быть неинтересны неподготовленному читателю, они нужны только подготовленному специалисту.

Но если мы говорим о масштабных идеях, то вот, например, вот эта идея о нашей общетюркской общности. Она даже очень интересна. Тем более, Татарстан сейчас активно выстраивает отношения и связи со многими тюркскими государствами. Очень актуальна идея Марджани с иджтихадом (самостоятельное суждение в мусульманском праве — Ред.) и его слиьные аргументы, которые он приводит. Сегодня от салафитов можно часто услышать, что у ханафитов никаких даргмуентов нет, что ханафитский мазхаб безоснователен. А Марджани приводит, что у нас есть фундамент, есть аргументы, — подытожил Адыгамов.