Что осталось от русско-французского союза?

Россия и Франция… Две страны, расположенные на разных концах Европейского континента. Дальше от нас только Испания и Португалия.

Между тем в январе будущего года исполняется сто лет с момента ратификации военно-политического союза между Российской империей и Французской Республикой. Этот союз столетие тому назад поразил многих и сыграл важную роль в подготовке и ходе Первой мировой войны.

Это изумление во многом объясняется предысторией отношений между двумя странами.

Прежде всего надо отметить, что на протяжении долгих веков связи между Францией и Россией носили эпизодический характер.

В средневековье едва ли не самым заметным событием стала свадьба дочери Ярослава Мудрого Анны с королем Франции Генрихом I. В советское время был даже снят фильм по мотивам этой истории. Правда, надо отметить, что в то далекое время власти и влияния у великого киевского князя было гораздо больше, чем у французского короля.

Прозападные реформы Петра Великого сблизили две страны в политическом и культурном отношениях. Среди многочисленных исторических анекдотов и былей, связанных с исполинской фигурой Петра Первого есть один, связанный с его визитом в Париж в апреле 1717 года, когда наш царь-гигант в нарушение всех протокольных норм взял на руки семилетнего Людовика XV и со словами «Всю Францию на себе несу» влетел в парадный зал дворца Тюильри.

Французское влияние на русскую аристократию объяснялось особой ролью Франции в политике XVIII века, когда французский язык был языком мировой политики и дипломатии, а Париж стал центром современной моды. Русское дворянство говорило дома по-французски. Традиции этой страны передавали воспитатели – гувернеры, среди которых было много французов. А полувыдуманная история с доставкой на русский банкет горячего супа из Парижа вошла в классическую русскую литературу.

Причуды мировой политики сначала привели к первым боевым столкновениям русской и французской армий и флотов в войне за польское наследство во время осады Данцига в 1734 году, а затем Россия и Франция оказались вместе с Австрией союзниками во время Семилетней войны.

И все же две страны оставались достаточно далеки друг от друга. Неожиданная переписка Екатерины Великой с Вольтером, Дидро и некоторыми другими деятелями французского Просвещения до сих пор многими воспринимается как довольно-таки странная страница отечественной истории. Подлинной духовной близости между владычицей огромной феодально-крепостнической державы и идеологами прав человека и гражданина не могло быть и, конечно, не было.

Настоящая вражда в русско-французские отношения пришла в годы Великой французской революции. При екатерининском дворе целый год носили траур по казненному королю Людовику XVI. А доморощенных просветителей Николая Новикова и Александра Радищева матушка-государыня повелела заточить в крепостной каземат.

Однако Екатерина была действительно великой, и она не поддалась соблазну ввязаться в войну с революционной Францией. Слишком свежи были впечатления от бесплодных жертв, принесенных на полях Семилетней войны, так как никакой реальной выгоды участие в ней России не принесло.

Этого, видимо, не понимал ее наследник Павел Первый, который в 1798 году послал наши сухопутные и морские силы воевать за чужие интересы. Конечно, победы Федора Ушакова на море, героический Италийский и Швейцарский походы Александра Суворова показали силу русского оружия, мы ими по праву гордимся. Однако они также показали и все коварство и двуличие наших тогдашних союзников, прежде всего, Англии и Австрии.

Многократно обманутый император Павел совершил внешнеполитический кульбит, признал Наполеона Бонапарта первым консулом Франции, подписал с ним сначала мир, а затем союз против Англии, начал деятельно готовить поход в Индию (!). Как известно, все это стоило царь-рыцарю (Павел принял на себя титул Великого Магистра Мальтийского ордена) в марте 1801 года жизни. Впервые в русской истории оправдались пророческие слова: «Цезарь, бойся мартовских ид!». Вспомним, что вторым убитым в марте русским императором стал Александр II и также в марте произошло отречение последнего Романова.

Между тем стремительное усиление наполеоновской Франции, претензии ее императора-узурпатора на господство в Европе впервые затронуло важнейшие и вполне реальные геополитические интересы Российской империи, которая была тесно связана с германскими государствами, имела там большое влияние.

И если участие в войне 1798-1799 годов было во многом личной политикой Павла Первого, то вступление России в антифранцузские коалиции в 1805-1807 годах было вполне обоснованным решением. Правительство Александра Первого полагало, что лучше вести войну на дальних подступах к собственным границам, чем дожидаться непрошенных гостей дома.

Большой неожиданностью оказалось, что русская армия не сумела остановить французский каток. При Аустерлице (декабрь 1805 г.) мы потерпели самое страшное поражение со времен Нарвы 1700 года. Тяжелыми и кровавыми были кампании в Пруссии и Польше. Например, битва при Прейсиш-Эйлау (февраль 1807 г.) до Бородина была самой кровопролитной в истории наполеоновских войн. Итогом стало подписание в прусском Тильзите (ныне город Советск Калининградской области) мирного договора, выполнение ряда условий которого для России было весьма обременительным. В основном речь шла об участии в континентальной блокаде Англии, которая была главным торговым партнером России. Не менее проблемным было решение о создании на западных границах России Варшавского герцогства, которое сами поляки рассматривали как реинкарнацию Речи Посполитой. Так польский вопрос уже во второй раз после осады Данцига набросил мрачный отблеск на двусторонние отношения России и Франции.

Наполеон пытался втянуть Россию как можно глубже в систему своей новой Европы. Но переиграть Александра в конечном счете ему не удалось. Поразительно, но на второй встрече с Наполеоном в Эрфурте русские завербовали в качестве своего агента не кого-нибудь, а главу французской дипломатии Шарля Мориса Талейрана.

Россия воспользовалась французским нейтралитетом в двух периферийных войнах со Швецией и Турцией, округлила свои границы за счет присоединения Финляндии и Бессарабии, но на роль младшего партнера категорически не соглашалась.

Итогом стала Отечественная война 1812 года, похоронившая Великую Армию Наполеона и ставшая началом конца его империи.

Взятие Парижа в марте 1814 года стало самой западной точкой русских побед в Европе. От этого славного события остались нам в бытовой жизни кафе – бистро, название которых происходит от простого русского слова «быстро», которым покорители столицы Франции подгоняли прислугу, а также наша странная традиция убирать пустые бутылки под стол. Именно так наши сметливые офицеры и солдатики воспользовались французским правилом оплачивать только те опорожненные бутылки, которые стоят на столе.

Разгром Франции сделал Россию хозяйкой Восточной и Центральной Европы, хотя, как выяснилось в годы Крымской войны, это сыграло далеко не однозначную роль. Чересчур возгордившаяся своими победами николаевская Россия проморгала техническое перевооружение своей армии и угрозу дипломатической изоляции.

В то же время Наполеон III рассматривал кампанию вокруг Севастополя как реванш за поражение 1812 года, хотя, надо прямо сказать, масштаб неудач русского оружия на полях Альмы, Инкермана и Черной речки не идет ни в какое сравнение с практически полным уничтожением нашествия «двунадесяти языков».

Наши опытные политики Алексей Орлов и Александр Горчаков сумели после Парижского мира 1856 года не только восстановить отношения с Францией, но и на время установить с ней достаточно доверительные отношения.

Однако польское восстание 1863 года вновь резко обострило их, поставило на грань полного разрыва. В ответ на вмешательство в польские дела Россия поддержала Бисмарка в его политике объединения Германии «железом и кровью», мастерски воспользовалась военным разгромом Франции в 1871 году, чтобы отменить ограничительные статьи Парижского мира по ее суверенитету на Черном море.

Однако новый мощный игрок на европейском континенте в лице Германской империи оказался слишком опасным для России, не говоря уже о Франции. Все надежды Александра Второго на династические связи, вековой русско-прусский союз оказались тщетными. На Берлинском конгрессе по итогам русско-турецкой войны 1877-1878 годов Бисмарк объединился с английской делегацией и добился дипломатического поражения России.

Новый русский царь Александр Третий в отличие от своего отца был настроен антигермански, что сыграло немаловажную роль в заключении союза с Францией.

Путь к нему был непростой. Его противников было особенно много во Франции. Левые силы, игравшие заметную роль во внутренней и внешней политике этой страны, категорически не устраивали самодержавные порядки в России. С другой стороны, царские власти имели естественные для себя претензии к республиканскому строю Франции. Временами это приводило к курьезам. Например, во время визита французской эскадры в Кронштадт летом 1891 года Александр Третий при исполнении французского гимна «Марсельезы» честь не отдал, а только снял свою генеральскую фуражку как гражданское лицо. «Еще не хватало отдавать честь песенке марсельских оборванцев» – видимо, думал наш царь.

Однако интересы двух стран, продолжающаяся милитаризация Германии властно диктовали необходимость сближения. В 1891 году дипломаты согласовали аспекты политического сотрудничества, через год генеральные штабы подписали военную конвенцию, направленную против Германии, а 8 января 1894 года царь Александр Третий и президент Сади Карно все эти соглашения ратифицировали.

Как принято говорить у военных, этот союз был скреплен кровью в годы Первой мировой войны. Русские армии Северо-Западного фронта своим плохо подготовленным вторжением в Восточную Пруссию в августе 1914 года спасли Париж, весной и летом 1916 года русская армия добилась неоднократного приостановления немецких атак на Верден. Русские экспедиционные бригады сражались на Западном и Салоникском фронтах.

В ответ Франция поставляла оружие и боеприпасы, хотя делала это с опозданием, в 1916 и в 1917 годах вместе с англичанами провела несколько крупных наступательных операций.

Тем не менее многие отечественные историки достаточно обоснованно считают, что Франции не хватало в этом союзе искренности и честности. Отношение к своему русскому союзнику было явно потребительским. Более того, былые идеологические разногласия между двумя правительствами дали о себе знать в событиях зимы 1916-1917 года, когда французский посол Морис Палеолог занимался придворными интригами, направленными против личности и статуса императора Николая Второго, бывшего, кстати, еще и верховным главнокомандующим Действующей армией. Также поспешно Франция признала Временное правительство, рассматривая его своим идейно-политическим собратом. Такова была верность «союзническому долгу».

Конец первому русско-французскому союзу положило новое правительство Владимира Ленина, которое денонсировало все договоры и соглашения царского времени.

Однако специфическое отношение к России как к неравноправному партнеру с особой силой проявилось в период подготовки к Версальскому миру, когда волей стран Антанты Россия, внесшая значительный вклад в победу этого блока, оказалась среди проигравших.

О полезности союза с Россией Франция вспомнила после прихода нацистов к власти в Германии. Стремительное разрушение Версальской системы прежде всего угрожало Франции.

Именно поэтому 2 мая 1935 года был заключен второй союз, на сей раз между СССР и Францией. Подписанию франко-советского пакта о взаимопомощи предшествовали длительные переговоры, которые продолжались полтора года. Вторая статья договора обязывала стороны оказать немедленную помощь и поддержку другой стороне, если та станет объектом неспровоцированного нападения третьего европейского государства. Наряду с подписанным через одиннадцать дней в Праге аналогичного советско-чехословацкого пакта это создавало предпосылки коллективного противостояния нацистской угрозе.

Однако данный договор оказался чистой декларацией. Правящие круги Французской республики предпочли противостоянию с Гитлером закулисную сделку в Мюнхене, сдали ему Чехословакию и тем самым предопределили судьбу собственной страны.

Ссылки на то, что Польша отказалась пропускать советские войска через свою территорию, выглядят и сегодня скорее отговоркой.

Наконец, 10 декабря 1944 года председатель Совета Народных Комиссаров СССР И.В. Сталин и глава Временного правительства Франции генерал Де Голль подписали в Москве третий по счету межгосударственный договор о союзе и военной помощи.

Признание Советским Союзом «Сражающейся Франции» как единственного представителя французского государства, подписание союзного договора сыграло очень важную роль в восстановлении статуса Франции как великой державы, в том, что ее представитель оказался среди представителей стран-победительниц при подписании капитуляции Германии. Именно на этой церемонии фельдмаршал Кейтель, увидев рядом с маршалом Жуковым французского генерала горько воскликнул: «Что, мы и этим проиграли войну?!».

Думаю, что во Франции сегодня вряд ли помнят о том, что если бы не позиция СССР, их страна могла бы и не оказаться среди пяти стран-постоянных членов Совета Безопасности Организации Объединенных Наций.

Может быть, именно обо всех этих событиях вспоминал президент Де Голль, простояв 20 минут по стойке «смирно» у могилы Сталина во время своего визита в Москву в июне 1966 года, чем изумил не только советских руководителей, но, прежде всего, французскую элиту. Не исключено, это именно это обстоятельство сыграло не последнюю роль в том, что через некоторое время на ранее плохо ухоженном захоронении бывшего вождя СССР был установлен бюст работы архитектора Томского.

Конечно, третий союз не мог существовать долго. Коммунисты во французском правительстве продержались до 1947 года. Франция вернулась к колониальным войнам, участвовала вместе с США в корейской войне, вступила в НАТО.

Положительные моменты в двусторонних отношениях отходили все больше на второй план.

Только крупные политики, а к ним после Де Голля следует отнести Жоржа Помпиду, Франсуа Миттерана и Жака Ширака, понимали, что привилегированные отношения с Советским Союзом, а затем с Россией создают для их страны более широкое поле политического маневра, свидетельствуют о самостоятельности ее внешней политики, относительной независимости от мнения заокеанского партнера.

Понимали это и у нас. В причудливой форме это проявилось в награждении Ширака орденом «За заслуги перед Отечеством» первой степени. Пикантность момента состояла в том, что эта степень была задумана как символ президентской власти и этот орден возлагался на главу Российского государства при вступлении в должность. Однако при всей экстравагантности этого решения Бориса Ельцина оно показывало, что Россия по-прежнему видит во Франции своего друга и партнера.

Однако после ухода из большой политики Ширака отношения Франции и России последовательно охладевают.

Николя Саркози вернул Францию в военную организацию НАТО. Франсуа Олланд вместе с Ангелой Меркель обманывал нашу страну при подписании минских соглашений. Эммануэль Макрон поставляет теперь самое современное оружие на Украину.

Что же осталось от русско-французского союза столетней давности? Пожалуй, ровно столько, сколько осталось от особой роли Франции в мировых делах, ее политической самостоятельности и дипломатической гордости. А жаль…

Читайте также: Зилант, Ак Барс, Кремль: в Казани поспорили о главных символах Татарстана