«Тот, кто контролирует информационные потоки, имеет лучшие возможности влиять на людей»

— Почти 300 миллионов долларов и десятки тысяч блогеров – такие ресурсы брошены западными политиками на информационную войну против России в свете последних событий. Андрей Олегович, поделитесь, что вы думаете о происходящем сегодня в медиасообществе?

— Давайте мы вернемся к базовым вещам. Информация – это оружие. В информационном веке она служит средством достижения определенных целей. Если человеку давать какую-то информацию, он будет вести себя под ее воздействием.

Мы прекрасно понимаем, что есть каналы влияния. Сейчас они абсолютно глобальны. Раньше с человеком нужно было поговорить тет-а-тет или нужно было, чтобы он прочитал какую-то книгу, это все было достаточно локально, единично. Сейчас можно выстраивать целые кампании, опираясь на существующие информационные средства, на социальные сети, на медийные пространства.

Есть три феномена. Первый – глобальные информационные потоки давно показали, что их можно использовать как оружие. И естественно, тот, кто первый их создавал, тот, кто лучше всего их знает, кто может контролировать их инфраструктуру, имеет лучшие возможности для того, чтобы влиять на людей через это оружие, то есть создавать контент, ситуацию, потоки, которые так или иначе проникают в головы людей.

Второй феномен – это то, что, к сожалению, большинство этих каналов нам не принадлежит и регулировать их мы не можем. Единственное, что мы можем сделать, – это попытаться их физически отключить, когда контент начинает зашкаливать в деструктивном плане. Кстати, так делает Китай — страна просто физически контролирует свое интернет-пространство. Хорошо это или плохо — я не буду сейчас вдаваться в подробности.

Еще один феномен – в последние несколько лет мы сталкиваемся с так называемыми фейк-ньюс. Мы понимаем, что можно подавать не просто выгодный для тебя контент. Можно с нуля формировать целое событийное пространство. Deepfake доводят до такой реальности, что они начинают заполнять и вытеснять реальное пространство. Можно вложить в уста кого угодно и что угодно.

Возникает вопрос: как с этим работать? Ну давайте все закроем, оградимся от других и создадим свое собственное пространство. Будем вариться только внутри него. Где-то, наверное, это надо делать, но долго это не продержится. Потому что когда в глобальном мире люди замыкаются в своем небольшом пространстве, они будут как в Советском Союзе подозревать, что от них что-то скрывают, что там, где-то за бугром, существует другое, лучшее пространство. Ведь человеку  всегда присуще чувство, что хорошо там, где нас нет. Люди так или иначе будут говорить, что наше пространство хуже, просто потому, что они не знают – что «там».

С этими людьми нужно работать, формировать их мнение. Это должна быть реально большая работа политическая, идеологическая. А этим у нас давно никто не занимается. Само понятие пропаганды у нас отсутствует. Органы, которые занимаются формированием человека, практически отсутствуют. Почему? Потому что в пику той запропагандированности, которая существовала в Советском Союзе, люди думали, что здесь им врут, а там все реально. Теперь-то все убедились: реального ничего нет. Все проводят свою точку зрения.

Тем не менее поскольку у нас нет идеологической основы, встает вопрос: каким образом тогда воспитывать подрастающее поколение? Кто будет воспитывать? На чем? Что хорошо, что плохо? А имеет ли какой-то человек право, например, учитель или ведущий телепрограммы, говорить, хорошо это или плохо, потому что так он будет принимать чью-то идеологическую позицию, которой у государства нет. Он выражает лишь собственное мнение или выражает государственную позицию? Эти вопросы нам придется решать, потому что сегодняшний поток информации нечист по сути.

Мы на последних примерах убедились, что правды нет в том смысле, что против нас заведомо используют ложь. Тогда придется решать: должны ли мы тогда сказать всем открыто, что вот такая позиция правильная, патриотическая, а другие неправильные? Но ведь тогда мы становимся не нейтральными. Готовы ли мы сейчас сказать, что у нас есть своя правда и мы эту правду готовы отстаивать? Вот это самый главный вопрос сейчас. И он до сих пор не решен. Как только он будет решен, на этой основе можно будет ставить и патриотическое воспитание, и все остальное. Сейчас это является лишь частной инициативой, некоторые отстаивают только свою точку зрения.

— Исходя из наблюдений за тем, как за последние пару недель население страны раскололось на два лагеря — поддерживающих военную спецоперацию и тех, кто против…

— Я бы так не сказал. Тех, кто активно протестует, исключительно мало. Я бы не стал делать из них феномен в обществе. Если копнуть немного глубже, то окажется, что это те же люди, которые всегда протестуют просто потому, что им не нравится официальная точка зрения. Свою позицию они ничем, по сути, не аргументируют. Это маленькая часть людей, которые не хотят принимать ни патриотическую точку зрения, ни сам посыл того, что существует на земле зло, с которым надо бороться, эта группа очень мала.

Вопрос встает о группе тех, кто не против в принципе, но не понимает цели спецоперации. Это вопрос донесения каких-то реальных понятных аргументов, а этот процесс по-настоящему еще не произошел. Особенно это ярко видно в молодежной среде. Мои дети тоже в этой среде. Они не то что против, они просто не понимают. Им не дали серьезных аргументов, не объяснили их тем языком, который они понимают, чтобы они взвесили все и приняли определенную позицию. Я уверен, если эти аргументы будут даны на реальных фактах…

Я, как человек с большим политическим опытом, могу эти факты сам по себе взвесить. Я убежден, что другого выхода, к сожалению, не было. И более того, я считаю, что сегодняшняя спецоперация проводится недостаточно активно, потому что, на самом деле, то зло, которое там, оно злее, чем мы думаем, оно гораздо хуже. Его нельзя оставлять ни в коем случае.

Георгий Димитров, болгарский антифашист, говорил, что когда глобальные финансовые олигархи исчерпывают все другие способы остаться управлять миром, они используют фашизм. Так оно и есть.

Мы понимаем, что те, кто готовил Украине что-то против нас, – это как раз те отморозки, которые являются наиболее радикальной, наиболее грязной, наиболее человеконенавистнической частью общества, выкормленными финансовыми олигархами. Они выполняют эти деструктивные задачи по уничтожению всех остальных во имя сохранения своих денег и своего влияния. Их задача – остаться командирами всего мира, чтобы всем рулить. И не для того, чтобы в мире было добро, а чтобы у них было «бабло». Если они не могут разобраться с теми, кто стоит на их пути, другими способами, они спускают цепную собаку фашизма. Это может выглядеть по-разному, в зависимости от страны, от идеологии, но в конце концов это национализм, потому что обычно такие вещи делаются на основе ненависти одной нации к другой, а это самая глубокая, самая извращенная межчеловеческая гадость, когда одна нация объявляется лучше, чем другая. Это то, что делают англосаксы сейчас, используя всех других, сталкивая их между собой, в том числе два наших братских народа, во имя сохранения власти британцев и американцев.

— Вы сказали, что есть категория людей, которая не приемлет официальную государственную позицию. Тогда следует полагать, что, наверное, им близка позиция других, тех же иностранных пропагандистов.

— Давайте вернемся к тому, с чего начали. Человек формируется проходящими мимо него потоками информации. И если вас посадить под определенный поток информации, я сам так жил много лет, так или иначе вы начинаете воспринимать ту точку зрения, которая на вас направлена. Если взять людей, которые политически не подкованы, то на них эта информация влияет особенно сильно, потому что строить собственное мнение им просто не на чем, у них нет личного жизненного опыта.

Наша проблема в том, что они организовали этот поток, а мы нет. И мы живем в общем-то под их потоком, без нашего — противоположного, более того, я напомню, что мы живем в капиталистическом обществе. Это значит, что мы, где-то являясь даже российскими гражданами и имея какую-то российскую историю, российское понимание проблем, патриотизм, все равно являемся частью капиталистической системы с теми ценностями и теми потоками информации, которые выгодны тем, кто управляет этой системой как извне страны, так, к сожалению, и изнутри.

Для того, что приводить альтернативную точку зрения, нам нужно разорвать отношения с этой внешней системой, создать нашу собственную.

От некоторых молодых часто слышу: «Вот там в Лондоне — жизнь, а мы здесь гнием». А что они могут сказать? Они что, были в Лондоне? Они знают, какая там жизнь? Нет, кончено, но поток, если он единственный, он формирует их сознание таким образом. Наша проблема в том, что мы еще не создали своего собственного информационного потока, способного победить их влияние.

— А можно ли было избежать этого мощнейшего влияния иностранных потоков информации на умы наших соотечественников?

— Нет, нельзя. Если вы отрежете этот поток информации и скажете, что это слушать нельзя, лучше думайте вот об этом, человек всегда будет думать, что где-то есть жизнь лучше, он всегда будет искать альтернативную информацию. Обязательно нужно, чтобы человек сравнивал одно с другим. Свободно. А у нас сейчас в молодежном медийном пространстве громко звучат западные мнения, и очень тихо — наши. У нас есть люди — носители правильных идей, но в молодежной среде они очень слабы. У них мало влияния на молодое поколение.

С психологической точки зрения ценности, что хорошо, что плохо, закладываются в раннем детстве. Если до 7-8 лет не воспитать в человеке, например, патриотизм, то потом будет поздно. Если человеку до 7 лет говорили, что его страна гниет, то когда он вырастет, его даже серьезными аргументами сложно переубедить в этом. У него на эмоциональном уровне заложено, что его страна плохая.

Как делают американцы? Дети, каждый день приходя в школу, приносят клятву американскому флагу. У них в голову заложено, что их страна – самая лучшая, самая демократичная. Когда дети вырастают, они уже не могут принять, что есть что-то где-то лучше. Вот с чего надо начинать.

— С недавних пор в России заблокированы популярнейшие среди населения соцсети, которые зачастую выступали основным источником информации для многих обывателей. По вашему мнению, это скажется на поведении молодых?

— Скажется, потому что это отрежет часть грубой лжи. Почему закрыли? Потому что это была не информация, а поток фейков. Именно из-за этого их закрыли. Человек не всегда способен разоблачить эти фейки. Он же не был на месте, где что-то случилось. Ему показывают фотографии, и он либо верит, либо нет. А если все его окружение смотрит их, то он думает, что это правда. Когда речь идет об откровенной лжи и нет возможности каждому объяснять, что это неправда, потому что это происходит во время войны, единственный практичный вариант – взять и все отрезать. Это на самом деле информационная война.

— В продолжение темы блокировок соцсетей. Есть мнение, что теперь в поисках информации люди станут все чаще обращаться к СМИ. Как вы думаете, оправдается ли этот прогноз?

— Я сам тянусь к этим СМИ. Я читаю сейчас очень много телеграм-каналов по Украине и вижу, где идет просто каша, а где достаточно серьезный анализ. Если следить за каналами несколько дней, начинаешь различать качество. Начинаешь тянуться к источникам, которые кажутся взвешенными, объективными, с хорошим анализом, туда, где есть информация с фактами, где есть логичность подачи, где есть человек за этим. Это на самом деле вопрос качества. К качеству всегда потянутся.

Любой может взять и создать Телеграм-канал. Но в конце концов люди потянутся к тем, кто вызывает профессиональное доверие.

— Можно ли считать, что это определенный шанс для государственных медиа занять лидерские позиции в формировании общественного мнения? Мол, вот ваша минута славы.

— На самом деле вы правы — это минута славы. Все великие СМИ возникли в эту минуту славы, когда смогли подняться над остальными за счет чего-то. Посмотрите на CNN, которая сейчас представляет из себя гнилую контору. Когда она появилась, она выражала свою точку зрения, давала новости только в реальном времени и прославилась на войнах. Это было вовлечение человека в реальный кризис, это был их звёздный час.

Сегодняшний кризис – это тоже манна небесная для любого качественного СМИ. Это возможность залезть глубже и показать то, что еще не видели, что другие показать не могут.

Если кто-то в это кризисное время сможет отозваться качественным контентом и задеть струны души, конечно, такие СМИ останутся, а других и слушать не будут. Но это вопрос к человеку, кто руководит средством. За ним стоит позиция, потому что нельзя быть совершенно нейтральным.

— Не секрет, что создают негативный имидж нашей страны не только внутри нее, но и далеко за ее пределами. Лишь по моим наблюдениям, особенно много о «нехороших русских» пишут и говорят в европейских медиа. Поделитесь своим взглядом, для чего это все?

— Руководители западной цивилизации ставят для себя задачу — не потерять глобальное влияние. Запад и так последние 500 лет доминировал в мире так или иначе. Через испанскую, британскую, американскую империи. Сейчас они приходят к моменту, когда они больше не самые крутые. Они теряют свои позиции — военно-политические, идеологические, экономические, всякие другие. Для них сейчас смешать с грязью всех остальных – это вопрос жизни и смерти.

Я никогда не видел такой грязи. Уже никто не считает ресурсов, не выбирают слов, все средства хороши, любая ложь. Те слова, которые Джо Байден сказал про Владимира Путина, – это низко. Но когда стоит вопрос выживания – уже не важно, как выражаться. Бросай в бой все, что можно. Они решили залить все грязью. И самое главное, залить грязью свой собственный народ, чтобы он никогда не услышал нашу точку зрения. Потому что если они потеряют поддержку у себя – для них все кончено. Вот они и мобилизуют весь медийный потенциал.

— Как теперь Россия вернет свое доброе имя?

— Нет смысла возвращать доброе имя. Мы-то знаем, что у нас доброе имя. А убеждать в этом кого-то другого – это бессмысленно. В политике доброе имя не имеет никакого веса. В политике имеет вес сила, будь то сила денег, армии или чего-то. Политика – это власть. А власть всегда у сильного. Доброе имя само возникает, когда тебя уважают. А уважают они за силу и богатство.

Как только они почувствуют нашу силу, они начнут нас уважать, начнут прислушиваться, слышать наши аргументы. Как только мы становимся богаче, мы становимся лучше их, нас начинают слушать. «Поскольку они богаче, значит, они умнее, что-то делают правильнее нас». Не надо никого убеждать, надо просто строить свою страну, делать свое дело. Когда мы будем сильными, все прибегут сами и будут нас любить.

Говорят, Россия напала, использовала силу, насилие. А вот Запад и Украина не такие. Приведу пример. На вас надели петлю и хотят вас повесить. Они не используют насилие, а только тихо затягивают эту петлю. А когда вы эту петлю перережете – это насилие. Вы веревку перерезали – так нельзя. Вы применили насилие к веревке.

Те же самые аргументы с Украиной. Нас подвели к ситуации, когда вас медленно душат, а вырваться – это насилие.

— Один из идеологов нацистской пропаганды Йозеф Геббельс говорил: «Чем чудовищнее ложь, тем охотнее в нее верят». Вы согласны с этим мнением?

— Это такая расхожая фраза. Где-то она имеет смысл. Когда ложь чудовищна, ее трудно сравнивать с правдой. Она сама по себе. Если она не чудовищна, то можно задать вопросы – почему это так. А так либо ты ее принимаешь, либо нет.