Ирада Аюпова: Мы не работаем по воссозданию татарской аутентичности

В Госсовете подвели итоги исполнения закона «О нематериальном культурном наследии в РТ», который действует в республике уже два года. Перед депутатами выступила основной исполнитель закона — министр культуры Татарстана Ирада Аюпова.

Отправной точкой принятия этого документа стала Конвенция об охране культурного наследия, принятая в Париже в 2003 году. По нему к «нематериальному культурному наследию» отнесли фольклор и традиции народного творчества.

Аюпова с сожалением отмечает, что Россия так и не ратифицировала эту Конвенцию. Единого понимания не удалось достигнуть и между федеральным и региональным министерствами культуры. Поэтому как такового закона о нематериальном культурном наследии на федеральном уровне нет. 

— Это в какой-то степени для нас создает определенную проблему по продвижению нашего культурного багажа в единое культурное пространство ЮНЕСКО, — посетовала глава ведомства.

Аюпова рассказала о рисках утраты традиционного культурного творчества. И это в первую очередь связано с тем, что многое, рассказывает она, зависит от конкретных людей. И если человек, воспроизводящий ту или иную традицию народа, не оставит после себя учеников и последователей, то никакая оцифровка информации не обеспечит трансляцию этих навыков в будущем.

В числе угроз сохранению культурного наследия Аюпова также назвала результаты урбанизации, господствовавшие в регионах с начала XX века.

Сегодня у министра явное неприятие вызывает то, как татары относятся к сохранению традиций своей национальной одежды. В пример им она привела русских и чувашей. 

— У нас 4 ноября был День народного Единства. Я, к сожалению, вынуждена констатировать, что сегодня мы не работаем по воссозданию аутентичности. Вот, например, у русских самодеятельных коллективов народного творчества по степени аутентичности костюмы лучше, чем у наших коллективов из татарских сёл. Посмотрите на чувашскую культуру, как они сохраняют свои костюмы. Почему-то у нас есть вот эта доминанта каких-то ярких красок, нет исторической отсылки у костюма, — сетовала Аюпова. 

С её слов, положение может выправить только просвещение. Также министерство обратилось к дизайнерам, чтобы вычленили ведущие элементы татарского народного костюма и как следует его концептуализировали. В следующем году министр пообещала провести специальный семинар по проблемам народных костюмов татар.

Рафаэль Валеев, замдиректора по научной деятельности института международных отношений КФУ, рассказал подробнее, как именно в России организована работа по сохранению объектов нематериального культурного наследия. По его словам, всё очень плохо. Россия в этом деле отстает даже от Северной Кореи.

Итак, в 2003 году под патронатом ЮНЕСКО со всего мира начинается системная работа по сбору шедевров нематериального культурного наследия (НКН). На сегодня список состоит из 527 объектов 26 стран со всего мира.

Больше всего объектов НКН приходится на Китай. Он зарегистрировал 40 наименований, среди которых традиция китайской бумаги, акупунктурная медицина и так далее. На втором месте — Франция. Французы к шедеврам своего культурного наследия отнесли застольные традиции и песни. Вместе с Италией и Испанией разделили номинации по альпинизму и навыкам путешествия в горной местности.

Россия же в качестве доброй воли зарегистрировала только два наименования объекта НКН — культурное пространство и устная традиция семейных страрообрядцев-казаков Забайкалья и якутский жанр эпических сказаний Олонхо. И это на сотни народов Российской Федерации! Та же закрытая Северная Корея, например, зарегистрировала три своих объекта НКН.

В то же время Азербайджан внес в список 13 объектов, Казахстан — 10, Киргизия — 8. 

— В России закон по НКН на федеральном уровне не принят. Здесь больше апеллируют такими понятиями, как «духовная культура», «культурно-исторические ценности». А вопросы охраны НКН отнесены полностью к прерогативе субъектов Российской Федерации, — заявил Валеев.

В Татарстане нормы соответствующего документа действуют, но наш регион был не первым, кто ратифицировал положение. Пионер в этом смысле — Республика Алтай, которая с 2008 года живет по этим правилам. Однако именно после Татарстана за короткое время (два года) закон приняли в Дагестане, Саратовской и Вологодской областях. Татарстанский закон уникален ещё и тем, что четко определяет, что такое «объект нематериального культурного наследия».

00:00

00:00

Зачем нужен этот закон и вообще деятельность по охране объектов НКН?

По словам Валеева, это позволяет вести системную и регулярную работу по госохране выявляемых объектов: госучет, организация научных исследований, мониторинг, контроль и проведение госэкспертизы, финансирование мероприятий по выявлению, сохранению, изучению и популяризации объектов НКН.

Валеев анонсировал, что в августе 2020 года под патронатом специального посланника ЮНЕСКО Государственного советника РТ Минтимера Шаймиева будет проведен форум по проблемам роли языка в развитии образования. Потому что язык — это тоже элемент НКН.

В беседе с KazanFirst Валеев рассказал, что татары могли бы предложить в качестве шедевра НКН для регистрации в списке ЮНЕСКО. Например, эпос Накыя Исанбета «Идегей».

Писатель и депутат Ркаил Зайдулла обратился к Аюповой по вопросу развития в Татарстане темы с «шэжэрэ» — подготовки исследований родословных знаменитостей, видных деятелей татарского народа, а также деревень и населенных пунктов. По его словам, в соседней Башкирии исследования по генеалогии поддерживаются на государственном уровне. 

— Они же с этими «шэжэрэ» всех татар Северо-Запада Башкирии в башкир превратили. Пишут книги по каждому башкирскому роду и деревням. Они даже посягают на территорию Татарстана, на наш Актыныш, реализуя проект «Великая Башкирия». Скоро перепись, а они генеалогические исследования наших татар Юго-Востока в башкиры стали записывать. Они ведь нашу культуру ломают, праздник «шэжэрэ» в Башкирии проводят, — обратился он к Аюповой.

Министр согласилась с ним, что в генеалогических исследованиях «много подмен и неправильных прочтений». Их развитость в Башкирии Аюпова объяснила тем, что они имеют коммерческую актуальность и зачастую делаются под заказ.

Со слов руководителя министерства, в Татарстане не хватает специалистов, которые умели бы читать старые арабографические записи. Этим объясняется слабое развитие подобного тренда, который есть у соседней республики. 

— У них источники все остались, резервные копии. По ним и делают шэжэрэ, — сказала министр. 

В целом по завершении заседания комитета Аюпова обронила фразу, что сомневалась, приходить ли на заседание и обсуждать проблемы с объектами НКН. Но поменяла своё мнение, как только увидела от ректора КФУ Ильшата Гафурова поддержку и готовность университета взяться за подготовку соответствующих специалистов.