Врачей, учителей и других бюджетников защищают от гласности. Это правильно?

В медсанчасти компании «Татнефть» в Альметьевске вспыхнул скандал. Администрация учреждения запретила пациентам документально фиксировать разговоры с врачами и поведение медиков. В объявлении, размещенном на виду у всех, так и сказано: «Запрет на видеосъемку медработника, а также на аудиозапись его голоса». Пациенты тут же обратились в Коллегию по защите прав потребителей, ее руководитель Сергей Кириллов обратился в прокуратуру нефтеграда. Несмотря на то, что администрация подошла к делу обстоятельно (запрет обоснован положениями федеральных законов «Об основах охраны здоровья граждан в РФ» и «О персональных данных»), Кириллов как профессиональный юрист уверен, что те самые статьи законов, на которые идет ссылка, говорят о том, что запрет надуманный. Он к нормам законов за уши притянут. И пугать людей административными штрафами (тоже за уши притянутыми) нехорошо.  

— Когда пациент записывает свой разговор с врачом или самого врача на видео, он не вторгается ни в чьи персональные данные. Если речь идет о болезнях, о диагнозе, то это данные пациента, которые согласен разгласить он сам. А внешность врача, его лицо, имя, фамилия, должность персональными данными не являются. Это не данные паспорта, не банковский счет, не ИНН и не какие-то обстоятельства личной жизни, до которых никому не должно быть никакого дела, — излагает свою позицию правозащитник. 

Прокуратура наверняка разберется. Мы же давайте посмотрим на ситуацию в несколько иной плоскости.

Судя по информации на официальной странице в интернете, заведует медсанчастью «Татнефти» Гульсина Шамсеева. Заслуженный врач Татарстана и кандидат медицинских наук. То есть человек весьма умный и высокопрофессиональный. Она не смогла оперативно ответить на наши вопросы, чтобы рассказать, какие случаи из жизни учреждения подвели ее к решению запретить аудиовидеофиксацию работы врачей пациентами. Но случаи наверняка были. Снимают, записывают, выкладывают в интернет, там врача обсуждают, обхаивают и т. д. Наверняка что-то в этом роде. Но вот вопрос: что будет, если мы будем соглашаться на такие запреты в больницах, школах и прочих учреждениях? А будет вот что.

Недавно погиб пятнадцатилетний школьник, его звали Антон. Антон покончил с собой. В прощальном письме он в своей смерти обвинил конкретного учителя химии. Следственный комитет разбирается в обстоятельствах дела и в том, действительно ли есть связь между грубым поведением педагога, ее оскорблениями и унижениями в адрес учеников и суицидом подростка. Мы, общественность, тоже продолжаем обсуждать причины самоубийства, спорить о том, должна ли администрация отстранять учителя от ведения уроков. Споры могут идти долго. Но бесспорно одно. Антон погиб, потому что не нашел правильного выхода из трудной для него ситуации. А выход был прост. Антон фиксирует на аудио или видео, как разговаривает с ним учительница, и передает запись маме. Мама обращается в прокуратуру или в суд. А заодно и к директору школы. Но Антону такой способ решения конфликтов с учительницей в голову не пришел, а из взрослых ему этого никто не подсказал. Так получается. Почему? А многие из нас ну никак не привыкнут идти, как говорят специалисты, правовым путем. Нам он кажется сложным, мы в него не верим. Проще кого-то на чем-то поймать, выложить в интернет и устроить бурное обсуждение.

Можно привести пример из жизни медучреждений. Случай произошел не в Татарстане, но тоже трагичный, очень показательный и очень поучительный. Беда в том, что и мы в Татарстане от таких случаев не застрахованы. Чуть больше четырех лет назад в Белгороде врач Илья Зелендинов прямо в приемном покое больницы, где он работал, убил пациента. Голыми руками. Парой боксерских ударов. Смертельное избиение попало на камеру видеонаблюдения, а запись — к следователям. Трудно сказать, смогли бы они разобраться во всех деталях убийства, если бы не видеозапись. Убитый не был паинькой, он выпивал, скандалил, а Зелендинов «наказывал его за очень грубое обращение с медсестрой». Зелендинов — врач, а любой профессиональный врач сейчас на вес золота. Нельзя исключать, что кто-то из коллег попытался бы помочь Зелендинову как-то смягчить ситуацию в свою пользу.

Проще говоря, к чему мы стремимся, когда налагаем или пытаемся ввести запреты на аудио- и видеофиксацию? К какой справедливости? К какому обществу? Нам надо запрещать, ограничивать соцсети, закрывать аккаунты или, может быть, вообще убрать из жизни интернет? Не лучше ли нам уже привыкать жить в открытом, свободном, гражданском обществе? Это вопросы, адресованные руководителям школ, больниц и прочих учреждений.