Имя Ильназа Галявиева еще долго будет провоцировать шум везде, где оно упоминается. Исключением не стало новое прочтение «Преступления и наказания», которое представили в академическом Театре Российской Армии. Главным героем (хотя сложно использовать это сочетание слов в подобном контексте) в мини-спектакле стал казанский стрелок. Постановку показали 14 августа в честь 200-летия со дня рождения Фёдора Достоевского в рамках мастерской молодой режиссуры «Достоевский рядом». Сообщение об этом эскизе (пробная постановка, которая не всегда воплощается в полноценный спектакль. – Ред.) вызвало настоящую истерику в интернете. Кто-то осудил не разобравшись, а кто-то разобрался не осудив. Мы поговорили с экспертами, родителями пострадавших детей и самим режиссером проекта Александром Плотниковым, чтобы понять, как к этому относиться.

Сразу хочется отметить открытость Театра Российской Армии к любого рода переговорам. Обычно за скандалом следует полное игнорирование СМИ, но в этом случае вся труппа готова к аргументированному и четкому диалогу. Нам объяснили, что экспериментальный проект «Мастерская молодой режиссуры» — это традиционная театральная технология, направленная на поиск талантливых молодых режиссёров, интересных решений и сюжетов для дальнейшего развития театра. Такие режиссерские и драматургические лаборатории проводятся в театре третий год подряд, причем на внебюджетные средства, а не за счет казны, как это поспешили выставить в Телеграм-каналах.

«В эскизе «Преступление и наказание» не было отождествления Галявиева и Раскольникова, как пишут в некоторых СМИ. Если и говорить о параллелях, то Раскольников в эскизе отождествляется с другим убийцей — неизвестным мужчиной, который зарубил топором прабабушку и прадедушку режиссёра. Главное послание эскиза в том, что Раскольников — обычный никчемный убийца. Это постановка о том, как предотвратить катастрофу, когда люди убивают себе подобных. Она о том, как не допустить очередной трагедии, когда, принимая себя за Бога, люди расправляются с теми, кто не нравится. Она о боли, которая остается после этих несчастий и с которой дальше невыносимо жить. Задача этого эскиза — воспитать в зрителях эмпатию, чтобы ни за какой философией нельзя было спрятать убийц и насильников», — говорится в ответе театра на наш запрос.

«Им на том свете не до хайпа»

Кандидат искусствоведения и доцент кафедры театрального искусства РГИСИ Наталья Скороход считает, что эскиз делает факт убийства отвратительно осязаемым и лишает преступление ореола романтизма. Ее поддерживает коллега — театральный критик Александр Вислов.

— Никакой «героизации казанского стрелка», о которой ни с того ни с сего, словно бы по чьей-то команде, принялись дружно трубить некие не вполне компетентные в сфере театра анонимные Телеграм-каналы, на сцене Театра Российской Армии не было и в помине. Но была боль и сострадание по отношению к любой трагически оборвавшейся жизни, к трагедии, которая в наши дни зачастую становится не более чем «информационным поводом», — утверждает Вислов.

Сценический проект получил название «Преступление и наказание (Раскольников/Галявиев)». Его срежиссировал выпускник ВШСИ Константина Райкина Александр Плотников. Плотников — первый представитель театральной профессии в семье, однако уже успел заработать себе имя. В 90-х годах в его семье тоже случилась трагедия: неизвестный зарубил его прабабушку и прадедушку топором. Об этом тоже говорится в постановке – в самом начале. Плотников объясняет, что показ был закрытым и одноразовым, билеты на него не продавались. Один из актёров произносил со сцены несколько реплик Галявиева, которые почти дословно совпадают с тем, что говорит Раскольников в произведении Достоевского. На этом их сопоставление персонажей заканчивается.

— Галявиев – не персонаж, он убийца. Мы не пытались романтизировать убийцу. Мы не показывали «душевные терзания» убийцы. Мы говорили о жертвах, о боли, о нашем ужасе. Я верю, что в театре можно молиться за мертвых. Как в храме. Я хочу сказать, что Раскольников – такой же убийца. И что все духовные поиски Раскольникова и гроша не стоят, потому что он совершил то, что нельзя исправить, нельзя искупить. Он убил людей. Мы привыкли оправдывать раскольниковых, мы всегда оправдываем раскольниковых. В эскизе я попытался выступить против этого шаблона – против оправдания насилия, – говорит Плотников.

Также режиссер добавляет, что чудовищно расстроен и находится в полном недоумении от реакции публики. Плотников советует людям не делать преждевременных выводов.

— Никто не пишет о том, что среди прочего в эскизе упоминалась история моей семьи. Моих прабабушку и прадедушку убили топором в начале 90-х. С этого начинался эскиз. Я верю, что театр может сделать этот мир светлее и чище. Мы пытались говорить о живой боли, и о моей собственной боли. В конечном счёте,э я ставил этот эскиз ради своих убитых родственников, а им на том свете, простите меня, не до хайпа. Не мне судить, но мне кажется, что те, кто был в зале, поняли, о чём это всё, – считает режиссер.

Героизация и популяризация Галявиева

Конечно, мы часто сталкиваемся с описанием трагических событий и страшнейших персонажей в фильмах, книгах, стихах, картинах. Но детский психолог Оксана Макарова уверена, что если речь идет не о собирательном образе, а в название выносится фамилия Галявиева, то это дополнительно популяризирует и героизирует его образ. Женщина подчеркивает, что в истории можно остаться двумя путями: совершив героический или трагический поступок. А такой ход режиссера может дополнительно закрепить популярность Галявиева. Сейчас наблюдаются последователи этого человека и дополнительная популяризация этого образа ничего хорошего не принесет – ни обществу, ни неокрепшим подростковым умам.

— Даже если Галявиев в постановке осуждается, использование его образа не есть хорошо, ведь негативные персонажи в истории тоже остаются и у них появляются последователи. В последнее время у подростков больше всего уважение вызывают те, кто делает больше всего шума, в том числе и отрицательные персонажи. Если имя Галявиева будет постоянно мелькать, это однозначно может задеть пострадавших в этой трагедии, – считает Макарова.

Скандал кем-то спровоцирован

Современный театр имеет право работать с современными темами, даже с такими кровоточащими. Основная идея показанной работы, насколько я могу судить по мнению коллег, которые смотрели и которым я доверяю, состоит в том, что ничто не может оправдать убийства и главная ценность – это человеческая жизнь. Ни один из тех, кто был на показе, не высказывает никаких негативных эмоций, а шумиху поднимают те, кто этого не видел, – отмечает театральный критик Нияз Игламов.

Критик уверен, что дело тут не чисто. Возможно, причина скандала кроется совсем в другом: в достаточно архаичный по своей структуре и по своей эстетике театр недавно пришла работать молодая заместитель директора Милены Авимской, которая в свое время сделала очень много для становления независимого театра в Санкт-Петербурге. Кому-то, конечно, новый формат может не нравиться.

— Есть прокатный процесс, когда спектакль становится достоянием широких слоев общественности. А это – лабораторный. Он нужен для того, чтобы театр подумал, нужны ли ему такие темы, – это однократный и единовременный показ. И если работа в рамках лаборатории получает такую широкую огласку, то тут сразу задумываешься, что здесь что-то не так. Я думаю, что это большая серьезная провокация, как будто ведется кампания по дискредитации театра вообще. Очень очевидна некая рукотворность данной ситуации – как будто это кампания против конкретного человека. В любом случае я просто хорошо знаю Сашу Плотникова и насколько он вообще трепетный – в перерывах между репетициями человек профессионально играет на фортепиано. Тем более он ведь и свою личную трагедию туда вставил. Он как режиссер просто актуализировал повестку: он говорит, что ни одна идеология не может оправдать убийства. Это очень важно на фоне нынешней воинственной государственной риторики, – говорит собеседник.

По мнению критика, театр, особенно в России, выполняет, в том числе, функцию психотерапевта. Мы не привыкли проблемы с психологом обсуждать – кто-то делает это в компании с мужиками-собутыльниками, кто-то в рамках каких-то женских посиделок. А театр проговаривает больные темы потому, что невозможно пережить травму, не работая с тем, что эту травму породило, – и это, конечно, болезненные эмоции. Игламов настаивает, что при этом романтизировать образ Галявиева ни в коем случае нельзя, точно так же, как и показывать положительный образ Сталина.

Этот день разломил жизнь на «до» и «после», любое упоминание о нем ранит

— Мне непонятно, почему его до сих пор продолжают пиарить. Это как с наркотиками: лучше про них вообще не говорить — ни хорошее, ни плохое. А если говорить, то это будет подогревать интерес. С другой стороны, если закрыть эту тему, то общество может все забыть. Не скажется ли это на суде, дальнейшем расследовании, каких-то решениях? Вообще, я против того, чтобы эта тема так часто поднималась – какая-то игра на костях получается. Мы вот до сих пор не знаем, пойдем ли мы в школу. Мы каждый день проезжаем мимо — она еще не достроена, – говорит мать одной из пострадавших первоклассниц Лилия Нурахметова.

Евгения — мама третьеклассницы, находившейся в тот день в гимназии, – полностью солидарна с этими словами.

— Я очень негативно к этому всему отнеслась. Факт в том, что о нем говорят. Пусть антигерой, но он же герой, получается? Я считаю, такого не должно быть. Нам сейчас всё, где эта фамилия звучит, – ножом по сердцу. Хочется, чтобы о нем меньше говорили. Даже не хочется, чтобы его фамилия называлась. «Казанский убийца детей» – вот так его надо называть. Я не хочу читать эту всю ерунду, что ему нравится, что не нравится, как он сидит, что он там кушает. У него уже поклонники же появились. Кто-то может фильтровать информацию о нем, а кто-то – нет. Сейчас такое время, когда подростки гонятся за лайками и подписчиками и даже антигероев ставят себе в пример, начиная им подражать, – отмечает Евгения.

Она полагает, что все дело в привлечении внимания — чем больше молодой режиссер привлечет внимания к своей постановке, тем больший успех его ждет в будущем.

— Можно его понять. Но для меня этот режиссер глуп. Пускай он на эту постановку пригласит родителей и родственников умерших детей, учителей… Возможно, когда-нибудь, когда эта рана хотя бы немного остынет, это будет уместно. Но сейчас – нет. Возможно, люди, которые со стороны об этом слышали, не так все остро воспринимают. Но когда ты это все пережил, когда ты бегал и искал своих детей, не зная, найдешь ты живого или мертвого ребенка, когда этот день разломил твою жизнь на «до» и «после», любое упоминание о нем ранит, – печально вздыхает женщина.

Тем временем до сих пор нет официальной информации о психиатрической экспертизе Галявиева. Казанский стрелок  получает денежные пожертвования от поклонников: сегодня на счету убийцы, по последним данным, около 40 тысяч рублей.

В рамках мастерской были показаны еще пять эскизов, лучшие из которых будут рассмотрены для постановки в Театре Российской Армии. Результаты по мастерской будут объявлены после заседания творческой коллегии театра – там вынесут вердикт, будет ли нашумевший спектакль показываться в театре для более широкой аудитории.

Как относиться к идее спектакля, каждый решает сам. Но что такое искусство, если не взгляд на современность через призму отдельно взятого художника? В конце концов, невозможно отрицать: образ дьявола существует, и по законам природы этот образ будет обновляться.